Игорь Харичев - Своя вселенная
– Больше не буду.
– Завтра приедешь?
– Приеду.
– Хорошо. И давай куда-нибудь съездим на выходные. Ты обещал.
– Съездим, – сказал он, чтобы отмахнуться.
Виктория была на двадцать с лишним лет моложе. Когда они познакомились, работала парикмахером. Его финансовая помощь и знакомства помогли ей превратиться в хозяйку модного салона для собак. Стрижка, маникюр. Жены известных людей стали её постоянными клиентками и приятельницами. Пока домашний любимец получал услуги парикмахера, Виктория общалась за чашечкой хорошего кофе с хозяйкой. Кое-какая информация, прозвучавшая из уст сановных жён, оказывалась весьма любопытной для Потапова. Интересно узнать о приобретении недвижимости за границей, о предстоящем отдыхе на Багамах или об успехах отпрыска, получавшего образование в Кембридже либо в Оксфорде. Так телесные радости дополнялись несомненной пользой.
Поднявшись в квартиру, Потапов скинул официальную одежку, надел вальяжный халат. Налил себе хорошего французского коньяка, уселся в гостиной перед домашним кинотеатром. Глядя равнодушными глазами на любовные занятия героев эротического фильма, Сергей продолжал размышлять о столь важных для него вещах.
«Не ошибиться бы, – упрямо текла его мысль. – Как поступить? Кого ещё просить помочь? Тех, кто пониже, под Суриковым? Дать им денег?»
Все решалось только за деньги или по связям. Никто не двинул бы пальцем ради абстрактных соображений о пользе для государства или общества. Жёсткое время. А когда оно было иным? Он, Потапов, работал при прежней власти в Октябрьском райкоме КПСС, дослужился до завотдела, прошёл, что называется, школу. Настоящую, с позволения сказать. Он знал, как вершились тогда самые разные дела. Ничего не изменилось.
Сергей переключил телевизор, стал смотрел трансляцию футбольного матча. Ему нравилось, что он один в квартире, что никто не мешает ему. С женой он разошёлся пять лет назад. Купил квартиру ей, чтобы не имела к нему претензий, обставил мебелью, купил квартиру дочери, которая успела вырасти и училась теперь в МГИМО. Правда, каждое утро, когда он уезжал, приходила домработница – убиралась, стирала, гладила. Но это происходило без него. Ему нужен был результат.
Вдруг он оживился: Василий! В самом деле, стоящая мысль – обратиться к школьному приятелю Васе Петровскому. Вася – чудик. Писатель, который никому не известен. Но может предсказывать события. Чёрт знает, как это у него получается. Бормочет про какого-то доброго ангела. Главное, предсказывает. Дефолт предсказал. Потапов рискнул тогда, поверил. И получил большие деньги. Пусть подскажет теперь, какая из двух будущих партий победит на предстоящих выборах?
«Надо позвонить ему, назначить встречу,» – решил Потапов.
Однако тревожить Василия было поздно – часы показывали без пятнадцати минут полночь. Следовало отложить разговор на завтра.
3
Весёлое солнце заглядывало в окно. Ему не терпелось разбудить Василия. А просыпаться так не хотелось.
Позволить себе валяться допоздна Василий не мог. Проникновение в новый день состоялось. Пройдя в кухню, Петровский долго пил прохладную воду из носика чайника. Вышедшая из ванной Света посмотрела на него с упреком:
– Трудно в чашку налить?
– Трудно, – глядя на жену грешными глазами, признал Василий и отправился принимать душ.
Пребывание под струями воды, не горячими и не холодными, доставляло огромное наслаждение. Он будто заряжался некой энергией, столь необходимой для действий в течение дня.
«Как там этот физик? – вдруг озаботился Петровский. – Астахов. Не случилось ли чего? Не попал в аварию? Надо ему позвонить. Любопытная личность. Весьма любопытная…»
Он вспомнил о просьбе и своём обещании. Ничего ему не приснилось. Или он всё забыл. Сон после выпивки был глухим, тяжёлым. «Хокинг, Виленкин… Был ещё третий. Не помню.»
Непременные утренние дела затянули его в конвейер, после которого Петровский сел с чашкой кофе за компьютер. Следовало потрудиться на себя. Литературой он занимался в первой половине дня, до отъезда на работу. Сейчас он писал новый роман, главным героем которого был заядлый геймер, попавший в число заложников, захваченных чеченскими террористами в театральном комплексе на Дубровке. Отвратительная реальность мешалась у него с многочисленными сценами игр, в которых он привык побеждать. Грубые вооруженные люди взывали не столько страх, сколько желание стрелять, но пальцы не находили нужных клавиш…
Ход мысли невозможно предугадать. Посреди захватывающего абзаца, для которого нашлись яркие, точные слова, Петровский зачем-то подумал про Астахова. Взял телефон. И будто споткнулся. Как с ним говорить? Почему-то неловко было обращаться на «ты». Вдруг человек забыл о вчерашней договоренности. Использовать форму «вы»? А если он помнит? В подобных случаях лучше всего использовать безличную форму. «Приветствую. Это Василий. Мы вчера познакомились. Как, удалось добраться без проблем?»
И тут телефон разразился весёлой трелью. Вслед за тем из него раздался бодрый голос:
– Добрый день. Астахов беспокоит. Удалось спросить ангела-хранителя?
– Пока что нет. Не получилось. – Проблема «ты» – «вы» оставалась. – Как, всё нормально? Удалось вчера добраться без проблем?
– Да, – как само собой разумеющееся, ответил Астахов. – Ты непременно спроси. Хорошо? Для меня это очень важно.
– Спрошу. Обещаю. Как только будет возможность. Хокинг, Виленкин… Ещё один был.
– Хойл. Его зовут Фред Хойл.
– Спрошу. Только не знаю, когда это произойдет. Это не каждый день бывает. Далеко не каждый. – Василий отчего-то ощущал неловкость за то, что не смог так быстро выполнить обещание.
– Буду ждать. Может, ещё посидим, поговорим?
– С удовольствием. Там, в Доме литераторов. Позвони мне завтра.
Этот разговор сбил его с прежнего настроя. Он с трудом дописал абзац и без всякого сожаления выключил компьютер. Наступило время отправляться на работу. Как чаще всего бывало, он поехал на метро.
Через сорок минут Петровский сидел за другим компьютером, писал очередной текст про убранство квартиры, оформленной в экзотическом стиле: «Интерьер обставлен и декорирован стилизованными или подлинными предметами этнических культур в их наиболее ярких, необычных проявлениях с отголосками далекой и неведомой жизни.»
Именно в этот момент по совсем непонятной причине ему вспомнился вчерашний разговор, увлечённый рассказ про Хокинга и его идеи. Петровский застучал по клавишам. На экране монитора возникли слова, идущие в определенной последовательности: «Вокруг нашего мира, словно зеркала, находятся другие миры. Мы живём, отражаясь в этой анфиладе зеркал, и каждое наше действие, каждый поступок несметное число раз воспроизводятся, повторяются, размноженные зеркальной гладью до безумия, до одури.» Ему понравилось написанное. Мысль потекла дальше, подчиняясь необъяснимой логике: «Хокинг. А что, если стиль такой ввести? Обилие зеркал. Видимость параллельных миров…» Идея показалась ему любопытной. Настолько, что он заглянул в соседнюю комнату. Ему повезло – та, которую он жаждал увидеть, которая появлялась в редакции набегами, сидела за большим столом, изучая фотографии для нового номера.
– Марьяна, хочу с тобой поговорить, – торжественно обратился к ней Петровский.
Марьяна была известным дизайнером, получала большие гонорары, гоняла на дорогих машинах, но при этом оставалась вполне доступным и приветливым человеком.
– Я тебя слушаю, – произнёс приятный высокий голос.
– Позволь поделиться с тобой некой идеей. Есть такой английский учёный, физик Стивен Хокинг. Он космолог, думает о мироздании. Он предположил, что рядом с нашей Вселенной существует множество других вселенных. И когда человек что-то делает, например, кушает или ругается с женой, то же самое повторяет множество его двойников, которые кушают или ругаются с женой в невидимых нам параллельных вселенных. – Она смотрела на него задумчивыми глазами. Василий чувствовал – её мысли заняты другим. Но он продолжил. – Это как если бы поставить много-много зеркал, и человек бесконечно повторялся бы в них. Только в каждом из миров есть свои особенности. Такое устройство мироздания придумал Стивен Хокинг. И что если нам наряду со всякими арт-нуво и арт-деко, традиционным и экзотическим стилями создать новый стиль – а-ля Хокинг. Поместить человека во множество зеркал, чтобы он бесконечно отражался там, как бы видел себя в других измерениях. – Теперь её зеленоватые глаза прямо-таки лучились весёлым азартом. – Может быть разная мебель, разная цветовая гамма, но непременно – зеркала, зеркала, зеркала. – Он размахивал руками, обозначая это невероятное обилие зеркал.
– В этом что-то есть, – певуче проговорила она. – Зеркала, которые друг против друга, ставили давно. Тоже интересный эффект, но… линейный. А так, чтобы зеркала стали основным элементом оформления, чтобы они бесконечно множили изображение во всех направлениях… это интересно. Как говоришь, а-ля Хокинг? Мне понравилось. Я попробую сделать наброски. – Она деловито глянула на Петровского. – Если удастся кому-нибудь впарить, тридцать процентов гонорара твои.
