Михаил МЕДВЕДЕВ - КОНТРОЛЬНОЕ ВТОРЖЕНИЕ
— Из-за тебя, между прочим, животинку тираним. Ты во всем виноват, – категорично заявил он. – Экранирующий эффект костной ткани кто проморгал?
— Чушь, – отмахнулся Готлиб. – Кость не может быть экраном. То биополе, которое мы используем, включает только электромагнитные компоненты и Т-лучи. У крыс эти лучи на два порядка слабее, но…
Ноздри Титова раздулись от ярости.
— Чушь?! – взревел он и, сграбастав с верстака стопку распечаток, сунул ее в лицо Борею.
Тот брезгливо отодвинулся, криво улыбнулся и двумя пальцами выдернул из распушившегося комка парочку листиков. Вчитался. Его лицо стало озабоченным. Он внимательно посмотрел на беспрестанно жующего и пьющего «кролика». Потом аккуратно забрал у Титова пачки смятой бумаги и вдумчиво изучил листы один за другим.
— Чем решили удалять кость? – деловито осведомился он.
— Сверлами, – гордо доложил Сашка.
— Ерунда, – запротестовал Готлиб. – Тайм-компонента не может экранироваться…
— Ты читай, читай. – Титов весь светился от самодовольства.
Сегодня он превзошел самого Готлиба. Этим действительно можно было гордиться. Борей отбросил распечатки и торопливо взобрался на «бочку». На некоторое время с него слетело его стылое пренебрежение к окружающему миру.
— Сверла не годятся, – послышалось сверху. – Очень маленькая площадь, а тут кубическая зависимость. Нужны фрезы. Хорошие хирургические фрезы. А лучше предварительно вскрывать череп специальной пилой.
— Тогда одному из нас придется остаться, – мгновенно сообразил Сашка.
Оба дружно повернулись и посмотрели на меня.
Я сглотнул слюну и остро ощутил тяжесть пистолета в плечевой кобуре. «Никуда вы без меня не поедете, гаврики», – подумал я, но вслух очень сдержанно сказал:
— Мне больше нравится идея с фрезами.
Готлиб наполовину прикрыл глаза. Он всегда так делал, когда задумывался. Спустя мгновение его веки распахнулись, и он пронзил взглядом Титова.
— Остаться придется тебе. Васнецов нужен на завершающем этапе операции. Без него там никак, а ты не сильно нужен.
Сашка тут же скис и пробубнил себе под нос:
— Без меня тоже никак. Я ваша главная страховка. Обязательная.
— Никому нельзя оставаться, – поддакнул я. – Давайте с фрезами попробуем.
— С фрезами так с фрезами, – кивнул Готлиб. – Хуже, по-любому, не будет. Александр, ты пойдешь в магазин. Потом настроим аппаратуру и еще раз ее проверим.
Слегка насупившись, Титов послушно отправился за фрезами. По пути наверняка завернет в распивочную, после чего проверка аппаратуры станет невозможной.
Похоже, что и сегодняшним вечером мы никуда не отправимся.
— Плохо выглядишь. – Борей посмотрел на меня сверху вниз. – Тебе лучше поспать перед отправкой. Без тебя реализация нашего плана станет проблемной.
— Ну, почему же? Как минимум, вы снова станете молодыми. Это не так уж и мало.
— Станем молодыми, чтобы снова прожить эту жизнь не в силах что-либо изменить? – Глаза моего друга сузились в тонкие злые щелочки. – Спасибо, не хочется. Я лучше здесь подохну. В этом городе все, по крайней мере, уже устаканилось. Лучшее место в мире, чтобы умереть.
— Пожалуй, вздремну, – вяло кивнул я, обрывая ненужный разговор.
— А я пойду крошить диски. Никто и никогда не должен повторить нашу разработку. Все-таки во времена нашей молодости с уничтожением информации дела обстояли гораздо проще, – посетовал он. – Бумага прекрасно горит. А здесь придется помахать молотком.
«Ему хорошо махать молотком. Ему всего семьдесят», – подумал я, устраиваясь на пыльном диванчике в одной из крошечных комнатушек. Судя по непритязательной обстановке, здесь раньше отдыхал персонал спортклуба. На полу догнивал толстый ковер. На стене в специальном подвесе висел старинный телевизор с разбитой электронно-лучевой трубкой. По углам пылились горшки с засохшими трупами комнатных растений. Несмотря на усталость, отключиться не получилось.
В последнее время у меня стало совсем плохо со сном.
Не помогали никакие таблетки, а сейчас мне начало мерещиться, что на черной лестнице кто-то стонет. Интересно, это слуховая галлюцинация или загубленные нами души действительно вопиют об отмщении? Размышляя о вероятности посмертного возмездия, я забылся Буквально через несколько минут меня разбудил долгий нечеловеческий вопль. Он длился и длился, заставляя кровь холодеть в жилах. На этот раз определить источник удалось без проблем. Никакой мистики.
Обычное завершение эксперимента. Я медленно встал, натянул туфли и, шаркая подошвами, направился в лабораторию.
Александр стоял на подиуме и расстегивал ремни, которыми давешний бродяга был прикреплен к креслу. К моему креслу! Тело погибшего было практически обезглавлено. На больших фрезах, торчащих из подголовников, виднелись алые куски плоти. Мелкие кровяные брызги и кляксы неравномерно покрывали пол, потолок, стены и одежду моих друзей. Похоже, с тех пор как Борей уговорил меня отдохнуть, прошло несколько часов. Абсолютно трезвый Титов успел купить и установить фрезы, да еще и провести эксперимент. Значит, мне все-таки удалось заснуть.
— Рот ему почему не завязали? – сварливо спросил я. – Хотите, чтобы какая-нибудь сволочь полицию вызвала?
— Ты о чем? – Сашка посмотрел на меня круглыми от изумления глазами. – Он ни звука не издал. Я оглушил его перед процедурой. Даже не пискнул, собака. – Он сбросил труп вниз.
— А кто кричал? – Сердце в моей груди снова затрепетало.
— Никто не кричал. – Титов пожал плечами. – Тебе послышалось, старик.
— Генеральную репетицию считаю успешной, – громко подытожил Готлиб. – Сигнал получен более чем устойчивый. Александр, ты был прав.
Сашка картинно захлопал в ладоши. Борей не менее артистично поклонился. Я же прислонился к стене, потому что мою грудь словно сдавило раскаленным обручем. Казалось, что конец близок, но, к счастью, боль быстро отступила, так и не убив меня. Помню, потом мы долго сидели за синим пластмассовым столом в запыленном и заброшенном кафе спортклуба, пили водку и закусывали колбасой, которую не успел сожрать жертвенный бомж. Я с беспокойством прислушивался к своему сердцу, но оно никак не реагировало на алкоголь.
Борей и Александр обсуждали какие-то технические детали. Их голоса очень таинственно гудели в затхлой полутьме.
Свет мы не включали, и за грязными оконными стеклами застенчиво поблескивали тусклые ночные огни.
Странный город, странная страна, странный мир прощался со мной. Если у нас все получится, ничего этого никогда больше не будет. Только три человека запомнят реальность, где не существует странной страны со странным названием Россия. Мир, где нет России, должен исчезнуть, и мы сотрем его так же легко, как ластик стирает карандашную пометку. А если у нас ничего не получится, то мы об этом никогда не узнаем. Завтра на интернет-сайтах напишут, что три полоумных старика покончили с собой изумительно экзотическим способом. Потом найдут трупы бомжей на черной лестнице, и целую неделю крошечная страна, чей размер чуть-чуть превышает размер старой Ленинградской области, будет ужасаться невиданному преступлению.
— Пора. – Борей скрипнул стулом, вставая.
— На посошок? – предложил Сашка.
Мы выпили, стоя и не чокаясь. Как на поминках. Я не почувствовал вкуса. Страх превратил дешевую водку в горьковатую воду. Готлиб со стуком поставил стакан на стол.
— Итак, товарищи, повторим вкратце наш план.
Полузабытое обращение «товарищи» заставило всех улыбнуться.
Аппаратура настроена на 24 октября 1986 года, – с нарочитым равнодушием сообщил Борей – Это будет… То есть была пятница. Наши нынешние личности перемещаются… Должны переместиться… – Я впервые слышал, чтобы он сбивался и мямлил. – Должны переместится в нас же самих, живущих в те времена. Это единственный способ межвременных перемещений не противоречащий физическим законам. В прошлое будет передана только нематериальная информация, которая изменит наши тогдашние личности, сделав их идентичными нынешним.
— Планировали 30 октября, – напомнил Сашка.
— Люблю пятницу. – Готлиб пожал плечами. – И еще… – на его лице появилось несвойственное ему смущение. – Хотелось вечером посмотреть «Музыкальный ринг» с БГ. Без пятнадцати восемь. Тогда не получилось… – Борей с осуждением посмотрел на наши понимающие улыбки и продолжил предполетный инструктаж. – Итак, 24 октября утром мы будем на месте.
Если быть совсем точным: в районе шести по Москве плюс-минус два часа. В тот же день связываемся друг с другом по телефону. Пароль: «Бабушка выздоровела», отзыв: «На выходные обещали дождь». И до часа икс забываем о существовании друг друга. Встраиваемся в жизнь. Стараемся никак не засветиться. К сожалению, наши личности, соответствующие тому времени, будут полностью затерты нами нынешними, но я надеюсь, что воспоминания помогут нам не наделать глупостей. Может быть, даже получится исправить какие-нибудь давно забытые нелепости. Васнецов, не забудь, на тебе оружие.
