Олег Герантиди - Малой кровью, могучим ударом!
– Как не было сигнала! Тодор, мы же вместе, ровно в назначенное время, слышали по московскому радио и песню про розы, по заказу Георгиева, и Интернационал сразу после этой песни. Тодор, ты ведь слышал? – в штабе Болгарской революции воцарились недоумение и тихая паника.
– Что, Советы не помогут?
– Да Сталин просто подставил нас!
– А я еще в 37-м говорил, что Усатый уничтожает всех настоящих революционеров...
– Тихо!!! – Димитров разом пресек разброд и шатания. – Тихо! Срочно связь с Москвой. Балаков, бери своих очкариков, нужно срочно разработать стратегию действий на случай невозможности получения помощи от Советского Союза. Живков, готовьте переход партии снова на нелегальное положение... и самое главное... если хоть слово отсюда уйдет в революционные массы...
А как здорово все начиналось...
Совершить революцию, взять власть, особенно когда проведена добротная подготовительная работа, – проще простого.
Группа хорошо вооруженных профессионалов подъехала к софийскому радиопередающему центру через два с небольшим часа после получения сигнала из Москвы. Загнали в подвал обалдевших охранников, заняли круговую оборону. Среди нападавших случайно оказался работник Софийского радио. Он включил оборудование, настроил передатчики, и через несколько минут к спящей стране обратился пламенный революционер Георгий Димитров. Это потом, когда-нибудь, былинники речистые в сказках своих расскажут о том, что вся Болгария ждала этого страстного, зовущего в бой призыва. Болгария призыв не услышала. Но его услышали те, кому он, собственно, и предназначался. И началось...
Как правильно учил дедушка Ленин в своем бессмертном труде, сначала нужно захватывать телефонные станции, почту, телеграф. Власть ведь у того, кто держит в руках линии связи. Железнодорожники вмиг парализовали движение по железным дорогам, и страна, в которой не очень густа сеть шоссейных дорог, а автотранспорта мало, стала вовсе неподконтрольна правительству. Сначала восставшие массы попытались громить полицейские участки, но жандармы, уже с красными повязками на рукавах и с красным вином в руках, встретили своих вчерашних клиентов. Порешили так: революция – дело хорошее, революцию делаем вместе, уголовники пусть дальше сидят, а политическим в застенках делать нечего, политических из застенков – в шею.
Когда по стране прошел слух, что будет земельная реформа, армия, вернее, та ее часть, что была в это время в Болгарии, рванула по домам, забыв оставить в казармах коней, оружие, боеприпасы. Причин воевать против греческих и югославских партизан за пределами государства у болгарских солдат резко поубавилось. А вот с немецкими военными специалистами неловко получилось. Убили их. Варвары. А что делать? Надо ведь было кого-то убить. На то и революция.
Эйфория продолжалась недолго. На следующий день в Руссе ворвались части 11-й немецкой армии – той самой, которая у советских границ пряталась от английских бомбежек. Еще через день была потеряна Варна, и тотчас же пришла шифровка из Москвы, от удивленного Сталина.
Революция в опасности! Гидра контрреволюции поднимает свои змеиные головы! Братья славяне! Помогите!
Москва. Кремль
За окном небо из черного уже становится серым. Пятый час утра. Страна готовится вставать со славою на встречу дня. Ворочаются металлурги, досматривают последние сны шахтеры. Скоро заводской гудок, не дай бог проспать.
Только Сталин не спит. Ходит в мягких своих кавказских сапогах по кремлевскому ковру. И наркомы сталинские не спят. Какой уж тут сон. За их спинами Сталин ходит, а они думу думают.
– Если, товарищ Голиков, ваши информаторы не врут, что Гитлер снял с наших границ танковые и мотокорпуса и кинул их в Болгарию, то, может, болгарское восстание и к лучшему, – раздался из-за спин наркомовских голос Сталина.
– Товарищ Сталин, разрешите спросить, – поднялся Шапошников, – а какой нам толк был бы от Болгарской революции после начала «Грозы»? Когда мы ударим, Гитлеру будет не до подавления болгарского восстания. В этом случае он не станет отвлекать войска, а будет бросать их в контратаки.
– Борис Михайлович, наша разведка, вот уже скоро как два месяца будет, убеждает Политбюро в том, что Гитлер нападет то 15 мая, то 22 мая, теперь вот крайним сроком называют 15 июня. Да, они слегка наглеют на южном фланге, на Балканах, но чтобы напасть на нас! Короче, я так понимаю, совещание решило раньше времени не начинать «Грозу». Так, товарищ Жуков?
– Товарищ Сталин, сосредоточение мы не сможем ускорить, ведь все просчитано до минут. Как мы сможем из Забайкалья и из Сибири перебросить недостающие корпуса, если вагоны для них еще только разгружаются под Шепетовкой? ВВС округов только вчера начали переброску самолетов на приграничные аэродромы. Но рассредоточение еще не начато. В районах сосредоточения войск еще не развернуты артдивизионы ПВО, они только перебрасываются из крупных индустриальных центров. Ну а изолированными ударами мы только спугнем немцев. Вы, товарищ Сталин, сами нас учили, что для достижения цели необходимо сосредоточить все силы, сконцентрировать всю энергию, а не расходовать ее попусту.
– Значит, болгар отдаем на съедение немцам?
– Помочь мы им сейчас ничем не можем, товарищ Сталин, – качнул головой Берия, -а навредить себе – еще как.
– Что ж, пусть будет по-вашему, хотя вы меня и не убедили...
Военный городок
В Шепетовку поезд прибыл в предрассветных сумерках. Игорь наскоро распрощался со своими новыми друзьями, удачно нашел попутку до Новограда-Волынского, и когда солнце, поднявшееся над пышными садами, осветило землю, он уже подходил к КПП военного городка.
Дежурный по КПП, старшина в выгоревшей под жарким украинским небом, почти белой гимнастерке, проверив документы, препроводил Старикова в штаб танковой бригады.
– Теперь, отныне и надолго, мне здесь служить. -Игорь с интересом вертел по сторонам головой. Красная фанерная звезда над воротами, портреты Сталина и Ленина. Длинный ряд щитов вдоль плаца, на которых изображены различные формы одежды, строевые приемы с оружием и без. Посыпанные песком, с побеленными бордюрами, дорожки.
Вдалеке, за зданием штаба прозвучал сигнал горна.
«Вставай, вставай,Штанишки надевай!» —
спародировал Стариков игру горна. Через минуту мимо него, бухая сапогами, пробежала одна рота солдат, за ней другая, третья. Коротко остриженные, с голыми плечами, солдаты все казались на одно лицо. Властные команды старшин, бегущих чуть в стороне от строя. Военный городок, еще пару минут назад спавший, наполнился движением и жизнью.
Игорь не торопился в штаб. Наоборот, он пытался вдохнуть в себя эту жизнь, жизнь единого воинского коллектива, огромного боевого организма. Прочувствовать пульс этой жизни, войти в резонанс с ним, стать его частью. Вобрать в себя частицу его энергии, его силы.
Чуть позже Игорь остановил шедшего мимо красноармейца, по виду дневального из какого-то подразделения, спросил, как пройти в 1-й танковый батальон, куда его направили из штаба полка. Солдат, представившийся Маратом Султановым, провел Старикова по коридору опустевшей казармы до обшарпанной двери с вывеской «Канцелярия». Подвел и, улыбнувшись так хитро, как это умеют только восточные люди, посоветовал не входить без стука. Постучавшись и получив из-за двери разрешение войти, Стариков предстал перед командиром роты:
– Лейтенант Стариков, представляюсь по случаю прибытия для прохождения воинской службы.
– Проходи, лейтенант.
Игорь одним взглядом окинул канцелярию. Чисто. Новенькие стулья. Почерневший от времени шкаф с корешками книг. Книги в основном Ленина и Сталина. Массивный сейф с пластилиновыми печатями. Портреты Сталина и Суворова на стене. Громоздкий двухтумбовый стол. На столе пепельница в виде тигра, пачка «Казбека». Стопка бумаг текстом вниз. А за столом старший лейтенант, которому Игорь протянул свои документы. Тот, прежде чем посмотреть их, взглянул в окно, затянулся папиросной, короче, выдержал паузу, потом кивнул на ряд стульев у стены – мол, садись.
И тогда Игорь понял, что он жутко разволновался. Вот он – отец командир. Вот он -гарнизон, который неизвестно, на сколько станет его родным домом. А вот и семья, разгоряченная зарядкой и пробежкой рота за окном.
– Значит, Стариков... Игорь Владимирович... – ротный нехотя пошелестел бумагами, часть кинул в сейф, что-то оставил на столе, командирскую книжку вернул Игорю.
– Шеломков! – неожиданно заорал старлей, и Стариков вздрогнул. – Шеломков, твою медь!
Через секунду в двери просунулся розовощекий, круглолицый старшина.
– Да?
– Не да, а так точно... Это, – он указал на Игоря, – командир первого взвода лейтенант Стариков. Отправь красноармейца в столовку, чтобы на лейтенанта тоже накрыли. Вот аттестат на довольствие, – он протянул старшине бумаги со стола, – оформи все, как следует. Через пять минут построение. Вопросы? Нет вопросов.
