Владимир Поселягин - Передовик маньячного труда
– Месье! – окликнули нас сзади. Обернувшись, я увидел приближающегося к нам быстрым шагом жандарма. Это был второй полицейский, что мы видели за сегодня на улицах Парижа. Те, что встречали в аэропорту, не считались.
– Вы это нам? – уточнил я. Парни напряглись, не понимая в чем мы провинились, и настороженно поводили глазами.
– Да, месье. Я обратился именно к вам. Вы разве не видели таблички с запрещающими надписями? – остановился рядом жандарм. При этом он открыл планшет на боку и достал служебный блокнот со штрафами и ручку самописку. – Извините месье, но я вынужден выписать вам штраф.
– Но мы не умеем читать на вашем языке, – схитрил я. – Мы иностранцы. Да и вон я отсюда вижу как дети и взрослые играют на том газоне.
– Тот газон, по которому вы шли, только вчера высажен и его каждый день поливают, чтобы он пророс, поэтому и стоят таблички и предназначен штраф в пять франков каждому, – непреклонно сообщил жандарм. – Могу добавить, что штраф пойдет на нужды парка.
– Что он хочет? – настороженно спросил Андрей.
– По газону ходить оказывается нельзя. Штрафом грозит. Дикари, тропинок натоптать не могут.
– Может предъявить ему документы?
– Ты дурак что ли? Кому выгодно сразу шумиху в прессе поднимут, мол, русские топчут лучший цветник Парижа. Британцам только это и надо. Стойте пока я сам разберусь.
Подхватив жандарма под локоть, я отвел его намного в сторону, чтобы прохожие, с болезненным любопытством наблюдающие как жандарм опускает нас на деньги, не могли подслушать.
– Может, договоримся между собой? Я дам вам денег, а вы не будете писать штраф.
– Это что взятка? – грозно нахмурился жандарм, вырвав локоть. – Вы понимаете, что это преступление? Я не знаю как у вас, но у нас во Франции взятки не берут.
– М-да, проблема, – задумчиво пробормотал я на своем родном и могучем. Поглядев, как жандарм держит ручку, я задумался и мысленно улыбнулся. – Господин жандарм.
– Старший жандарм, – поправил меня местечковый мент.
– Да? Извините. Так вот господин старший жандарм. Ручка что вы держите в своей руке моя мечта, не продадите ли мне ее? Даю два франка.
– Но она стоит сорок сантимов, – не мог понять моего поступка жандарм. – Она в любом магазине продается.
– Ой, я такой ленивый, а у вас вот она, в руке. Так что продадите ее?
– Но… – не знал как себя вести жандарм. Вроде и ручка копеечная и деньги за нее дают хорошие, но какой-то подвох был, он просто чуял это. Чтобы подстегнуть его, я вытащил две банкноты по одному франку и показал их жандарму. Тот, наконец, не выдержал и была совершена купля-продажа.
Жандарм убрал деньги в карман, а я стал с интересом разглядывать ручку, громко нахваливая себя за такую ценную покупку, чтобы зрители слышали.
– Спасибо, – поблагодарил я его, убирая ее в нагрудный карман рубашки. Колпачок был закрыт, поэтому я не опасался, что чернила вытекут.
– Вот и хорошо, – сказал жандарм и снова открыл служебный блокнот с квитанциями, несколько секунд подумав, он растерянно посмотрел на меня и спросил. – А чем я штрафы буду писать? Ручки то нет.
– А вы у меня ее купите, – совершенно серьезно предложил я. – Семнадцать франков.
* * *– Да-а-а. Красота-а, – протянул Роман, продолжая стоять у лифта. Мы после уплаты за вход поднялись на самую верхотуру, где выяснилось, что у Романа сильная боязнь высоты. Андрею было полегче, он даже к перилам подошел, где ветер трепал его шевелюру.
Инцидент со старшим жандармом, что произошел полчаса назад буквально в полукилометре от Эйфелевой башни, прошел без последствий. Жандарм несколько секунд открывал и закрывал рот, но потом просто рассмеялся, сказав:
– Ловко вы меня провели.
Он оказался весельчаком и мой подход не платить штрафы за троих его искренне восхитил. Поэтому посмеявшись, он нас отпустил гулять дальше. А ручку я оставил себе как сувенир. У меня за нее уплОчено.
После встречи с жандармом мы двинулись дальше, изредка оглашая окрестности смехом, когда я вводил парней в курс дела нашего общения с жандармом.
Хорошим человеком оказался, а ведь мог на принцип пойти, хотя по закону он мог нам выписать только штраф. А вот задерживать не имел права, так как деньги у нас были, как и желание уплатить. Вот и получалось, идти за ним чтобы он купил ручку мы не хотели, как и давать в аренду только что купленную, и он не мог нас заставить все это проделать. Шах и мат. Благо французский полицейский это понял и молодец, свел все к шутке, искренне посмеявшись над получившейся ситуацией.
Зато теперь один неплохой в этом плюс наличествовал – к русским он больше подходить не будет. Черт его знает, что они отчебучат. Это не мое предположение – это он мне сам сказал перед прощанием.
Так вот мы подошли к основанию башни, среди многочисленных местных работников наняли фотографа, причем с рекомендациями. Он стоял рядом с афишей, где были прикреплены фотографии его работы. Очень даже прилично, да и фотоаппарат профессиональный. После этого мы поднялись на самый верх, куда был получен доступ. Честно говоря, не везде пускали туристов. Но если сунуть лифтеру десять франков, все двери откроются. Иди куда хочешь. Вот и на этой обзорной площадке было не так много людей, нас трое с фотографом, который готовил свою аппаратуру, и шесть посетителей. Причем серьёзных таких посетителей. Видно, что из высшего света.
– Антон, смотри. С этой стороны концерт идет. Как мы его пропустили? – спросил Андрей. Он стоял в двух метрах от перил и, привстав на носки, заглядывал сквозь щели ограждения вниз. Там действительно была оборудована сцена, был народ, тысячи полторы точно, и играла музыка.
– Мы с другой стороны подъехали. Да и подошли тоже. Хотя музыку я помнится слышал, но думал это радио вдалеке работает… О, смотри, наш жандарм гуляет. Он отсюда как муравей, даже еще меньше… Хм, мне кажется или среди инструментов слышится электрогитара, – перегнувшись через перила, прислушался я.
– Ты что делаешь?! – в ужасе прохрипел сзади Андрей.
– Точно бас-гитара, – различил я, повернувшись, спросил. – Чего кипешишься?
Видишь, парочка у перил стоит, вон мужик рядом курит. Не все как вы высоты боятся. Я не боюсь.
– Да ладно, и ты боишься высоты, только скрываешь это под бравадой, – махнул рукой Андрей.
– Забьемся, что я на руках обойду по перилам по окружности? – доставая из карманов мелочь, предложил я.
– Охренел что ли?! Нам за это яйца оторвут.
– Да ну тебя. Смотри! – крикнул я и вскочил ногами на перила, удерживая равновесие. – У меня идеальная координация движений, меня невозможно укачать или чтобы я потерял ориентацию в пространстве.
Встав на руки, я пошел по парапету, балансируя ногами. До земли лететь метров двести, никак не меньше, поэтому сердечко сладостно затрепетало от подобных незабываемых ощущений. Пройти я успел метра три, пока меня не сняли в четыре руки. Даже Роман поспособствовал несмотря на боязнь высоту. Получив заслуженную награду в пару затрещин, я смущенно улыбнулся овациям от других посетителей и радостных воплей фотографа. Оказывается, он успел запечатлеть меня и сообщил, что это будет изюминка его коллекции.
Выслушав, что обо мне думают напарники, тут я действительно был виноват, подставляя их, мы провели фотосессию и на лифте поехали вниз. Парни наверху чувствовали себя очень неуверенно.
После посещения французской реликвии мы решили посетить концерт, погулять немного по Марсовому полю и поужинать в кафе. Потом поедем в отель, тем более у меня там была назначена встреча.
Спустившись, заплатили фотографу взяли квитанцию и дали адрес, куда доставить готовые снимки. Мы их сделали разные в трех экземплярах, так что все будет в одном конверте, там сами разберемся кому что. Обещал доставить завтра рано утром.
Сервис, однако.
– Пошли, – махнул я рукой, после того как закончили с фотографом. – Послушаем что там поёт местная эстрада. И можно лягушек пожевать, а то что-то есть хочется.
– Фу, мерзость, – сморщился Андрей. Роман промолчал, но было видно, что он молчаливо поддерживает товарища.
– Да она как курица по вкусу, разница не заметна. Приедете домой, можете ввернуть как-нибудь такую фразу: Я как-то в Париже ел лягушечьи лапки, устрицами заедая, так вот они как мясо курицы. Разницы не много. Сразу будете ослеплены вниманием. Главное момент удачный подгадать. Слушайте меня, я опытный, плохого не посоветую.
– Да иди ты советчик, – усмехнулся Андрей, видимо представляя себя в подобной ситуации. – А что эти лягушки по вкусу действительно как курицы?
– Французы считают, что даже лучше, их поэтому и призвали лягушатниками, – продолжал развлекаться я. Доверчивые спутники уже не раз повеселили меня.
Мы шли в сторону приближающейся музыки, до нас даже стали доноситься отдельные слова песни. Обгоняя парочки или семьи с детьми, мы, наконец, дошли до эстрады.
