Моя чужая новая жизнь - Anestezya
— Господин фон Линдт приезжает к нам каждый год и весьма придирчив насчёт знакомств.
— Не говорите глупостей, — раздражённо ответила я.
Подумаешь, пару раз поговорила с дедулей, что теперь — шипперить нас?
Стоп, она сказала фон Линдт? Он что из этих, которые с голубой кровью? Я усмехнулась. Когда ещё бы мне выпала возможность пообщаться с аристократом. Вот только не пойму, чем я так ему понравилась? Я, конечно, немного привела себя в порядок и больше не похожа на бездомную облезшую кошку, но и до нарядной фифы мне ой как далеко. Никаких завитых локонов и начесов на голове, лицо, так сказать, не облагороженное макияжем. Ну и, разумеется, я по-прежнему носила военную форму. Даже не тянуло проехаться в город и сменить имидж. Когда такое было? Я всегда справлялась с хандрой грандиозным шоппингом. Похоже, моя депрессия затянулась. Интересно, а когда додумались открыть кабинеты психологов? Я бы, наверное, сходила. Ага, и было бы как в анекдоте: «Рассказала психологу свои проблемы. Он плакал и выпил весь запас валерьянки».
А сегодня прямо весна. Хоть раздевайся и загорай. Насчёт раздеться я, пожалуй, погорячилась, а вот погреться на солнышке вполне можно. Нет, ну ты смотри, и этот граф или кто он там, здесь. А что это он делает? Я неприязненно покосилась на дедулю, который невозмутимо приземлился рядом со мной на лавочку.
— Сегодня довольно солнечно, но всё же хочу напомнить вам, что на дворе февраль, — скупо улыбнулся он.
— Мне не привыкать к холоду, — после русских морозов — вообще Канары.
— Простите меня за бестактный вопрос, но не могу не заметить, что на вас военная форма, — в его глазах блеснул острый интерес. — В каком штабе вы служите?
— В штурмовой пехоте, — коротко ответила я.
Брови у дедули удивлённо поползли вверх. Что, не ожидал? А вообще, зря я, наверное, это сказала. Пусть бы считал меня канцелярской крысой при каком-нибудь генерале в Берлине, меньше было бы вопросов.
— Разве дела настолько плохи, что есть необходимость отправлять на фронт женщин?
— О, конечно, нет, — вежливо улыбнулась я. — Видите ли, я переводчица.
— Вы знаете русский? — ну началось.
— Знаю, и что?
Я не хотела в сто пятьсотый раз пересказывать свою липовую биографию. Также, как и говорить о войне.
— Когда-то русские принцессы правили в Европе, а российские императрицы были родом из Германии, — улыбнулся он. — Моя прабабушка была русской и в детстве я немного на нём говорил.
— А сейчас русские считаются одной из низших рас и нашими главными врагами, — мрачно буркнула я. — Разумеется, после евреев.
— К сожалению, да, — вздохнул он. — Вы долго пробыли на восточном фронте?
— Простите, но в отпуске мне совсем не хочется поднимать военную тему, — твёрдо ответила я.
— Как пожелаете, — кивнул он. — Тогда, если вы не против, я немного расскажу вам об истории этого курорта. Вы знали, что здесь отдыхали русские писатели? Чехов…
Вот-вот, давай лучше трепетаться на невинные темы. Я с удивлением обнаружила, что его экскурсы в историю неплохо отвлекли меня от невесёлых мыслей. Постепенно наши прогулки стали своеобразным ритуалом, и, да, мне было плевать, что там судачат медсёстры. Главное — барон фон Линдт не переходил за рамки. Он не пытался заигрывать или лезть с дотошными вопросами. А между тем время моего лечения подходило к концу, и нужно было что-то решать.
— Фрау Винтер, вынужден вас огорчить. У вас серьёзные проблемы, — доктор неторопливо пролистал мою карту. — Из-за удалённой селезёнки вам грозит малокровие, да и печень ещё не полностью восстановилась. Вы замужем? — он бросил взгляд на мою руку. — Настоятельно рекомендую вам воздержаться от беременности, во всяком случае до тех пор, пока не оставите службу.
— Я вас поняла, — кивнула я.
— Что касается дальнейшего лечения, я могу порекомендовать вам чудесный санаторий в Альпах. Если решите поехать, я лично напишу профессору Море.
— Хорошо, я подумаю.
Я поняла, что не хочу возвращаться в Союз, не хочу снова засыпать под гул орудий, не хочу мёрзнуть и питаться всякой дрянью. А Фридхельм. Ну что ж, он ведь знает, куда я поеду, может, быстрее решится что-то поменять. Сколько раз он мне обещал что-нибудь придумать, и всё время находились какие-то отмазки. В глубине души я боялась, что он просто не хочет настолько круто менять свою жизнь. Ведь сколько продлится война, ему неизвестно, а быть примерным гражданином Германии — да ещё и офицером — однозначно почетнее, чем каким-то беженцем на птичьих правах. Я так размечталась о мирной жизни в Цюрихе, что решилась на вылазку в город. Отвела душу, для начала скупив в парфюмерном магазине чуть ли не весь ассортимент. Тушь, пудра, помада, духи и что там ещё? Беру всё. О Боже, какая красота… Глаза разбегаются, глядя на витрину. Я обязательно должна примерить этот костюм. И туфли, а ещё мне нужна сумочка, в которую не поместится ничего, кроме кошелька и помады.
Продавщица любезно помогла мне облачиться в творение госпожи Шанель. Куплю сколько бы ни стоил. Мне осточертела военная форма и вещмешок, в который можно упаковать пол-Китая.
— Вам очень идёт этот костюм, — улыбнулась девушка.
— Что ж, тогда в нём и пойду, — я достала кошелёк. — У вас найдётся какой-нибудь пакет, чтобы сложить мою одежду?
Возвращаться в санаторий не хотелось. Хотелось продолжения банкета. Э-эх, прошли те времена, когда мы с девчонками могли полдня провести в торговом центре, зависая в примерочных и прерываясь на посиделки в кафешке и болтовню.
— Эрин! Какая неожиданность, — я оглянулась, увидев своего престарелого ухажёра.
А случайна ли эта встреча? Впрочем, какая разница, во всём надо искать плюсы. Обратно поеду с комфортом вместо того, чтобы трястись в автобусе.
— А я как раз ищу, где здесь можно выпить кофе.
— Пойдёмте, — он ненавязчиво взял меня под руку. — Здесь недалеко есть отличная кондитерская. Хозяйка готовит пирожные по старинным рецептам, и говорят, они у неё лучшие.
В санатории кормёжка, конечно, неплохая, но только сейчас я поняла, как соскучилась по изысканным сладостям и настоящему кофе. И главное — теперь никаких диет. Хоть в чём-то мне повезло. Я так исхудала, что смело могу питаться булочками и шоколадом на завтрак, обед и ужин.
—
