Росток - Михаил Алексеевич Ланцов
— А ежели все по обычаю?
— А это и будет по обычаю. Кто сильнее, тот и прав. Ну, что ты на меня смотришь? Такова жизнь.
— Тогда зачем ты собираешься драться с роксоланами? Они же сильнее.
— Нет, — улыбнулся Беромир. — Я сильнее.
— Ты так веришь в себя?
— А кто еще в меня будет верить? Ты вон — под лавку хочешь забиться. А мать твоя верит. Ради этого на смерть пошла.
— Я…
— Что? В чем сила? Скажи мне?
— Я не знаю, — растерянно ответила она.
— В правде. А правда — в деле. Не переживай. Наше дело правое. Мы победим. К тому же с нами сам Перун. Кто против нас выстоит?
— А если нет?
— Тогда мы умрем. — расплылся в улыбке Беромир. — Но об этом лучше не думай. Верь в меня. Верь в волю Перуна. И все будет хорошо.
— Тебе легко говорить. — покачала головой Злата. — С тобой говорят боги. Как мне быть? Я же с ума от ужаса сойду.
— Просто верь. В меня. Вера жены в мужа повышает его удачу. Боги любят такое…
К концу разговора от слез не осталось и следа.
Более того, ситуация так сложилась, что Беромиру ничего не оставалось, как полезть жене под юбку. Просто для закрепления своего внушения. Ну и наобнимались…
— А ну, разойдись! — раздался голос Дарьи где-то на улице. — Ну! Что тут засели? На будущее лето и сами по бабе получите! Неча! Неча!
И раздался топот убегающих ног.
— Ха! Да ты краснеешь! — хохотнул Беромир.
— Неловко при свете дня. — тихо ответила супруга.
— Как будто мы что-то зазорное сделали.
— А… — начало было говорить Злата, но осеклась.
— Что?
— У меня из головы не идет. Борята и другие спешно так уехали. Я мыслила, что они еще долго объедать нас будут. Всяко лучше, чем со своего кормиться.
— Дело у них. Важное.
— У всех разом?
— Я сделал им кое-какое предложение. И им теперь надобно с людьми поговорить.
— Какое же? — тихонько, голосом заговорщика спросила Злата, глазки которой вспыхнули любопытством.
— Пусть это станет приятной неожиданностью.
— Я же умру от любопытства.
— Верь в мужа, и все будет хорошо.
— Беромир! — раздался от двери голос Дарьи. — Нашли время! Эти оболтусу все забросили и подсматривали.
— Нет, не как так можно⁈ — наигранно воскликнул ведун. — Я их отправил подслушивать, а они подсматривают! Выпороть их мало!
— И не говори, — усмехнулась ведьма Мары. — Позволь, я угощу их своим новым зельем?
— Оно на заячьем помете?
— Нет.
— Жаль, жаль… давай это обсудим позже. Надо идти — за ними присматривать. А то, как мне кажется, эти прохвосты опять не выполняют мои поручения…
Глава 8
167, октябрь, 14
— Эй! Вставай! — крикнул надсмотрщик.
Рабы заозирались.
— Ты! Да! Ты! Сюда иди! — рявкнул он, указывая плеткой на мрачного мужчину в дальнем углу, что глядел на него исподлобья.
Тот медленно встал. И чуть пошатываясь, направился к надсмотрщику. Который было хотел его ударить, чтобы ускорить, и даже замахнулся, но передумал, столкнувшись со взглядом.
— А ну! Пошел! — пихнул он его, выталкивая из барака.
Мужчину намедни крепко выпороли.
В очередной раз.
Плохой из него раб получался. Дерзкий слишком. И острый на язык. Вот и выхватывал. Но нрав свой переступить не мог. Поэтому постоянно присматривался, прикидывая как бы напасть половчее на надсмотрщика или, что лучше, на хозяина. И убить. Чтобы если и не вырваться на свободу, то хотя бы жизнь продать подороже.
Это легко считывалось.
Взгляд такой не перепутать, особенно для опытных в профессии людей. Вот они его и пасли, держась максимально осторожно. Да, этот раб не был воином. Но только это его и спасало от ликвидации на всякий случай. С этим-то надеялись справиться.
— На рудники его надо, — буркнул один из надсмотрщиков. — Там быстро станет мягким и покладистым.
— Или сдохнет. — возразил его напарник.
— Еще лучше. Я бы на месте хозяина давно бы его запорол насмерть.
— Ты — не хозяин. А он деньги считать умеет.
— Да какие тут деньги? Он ведь просто жрет и пьет. Какая от него польза? Строптивая тварь! Как и вся его семейка! У-у-у…
Он попытался едва плетущегося мужчину хлестнуть плеткой по спине, но напарник перехватил его удар.
— Ты чего⁈
— К хозяину гость приехал. Они поговорили. И нас послали за этим строптивцем, а иных за его семьей.
— И что? Ему не убудет!
— Товар портишь? Хочешь, чтобы тебя самого испортили? — холодно процедил напарник. — И меня за компанию?
— Да ладно, ладно тебе! Пошутить уже нельзя… — примирительно поднял руку злобный надсмотрщик.
Дальше шли тихо…
— Доставил, — произнес старший надсмотрщик, вталкивая мужчину в зал.
— Фу! Чего он такой грязный!
— Он был среди наказанных.
— Был? А мне кажется, он оттуда не вылазил. И что в этот раз натворил?
— Полез в драку с надсмотрщиком, когда тот ударил какую-то рабыню. Попытался. Сил совсем мало.
— Ее? — спросил хозяин, кивнув в сторону.
— Да. Насколько я знаю, она в прошлом была его женой.
— Ну и зачем они тебе? — поинтересовался хозяин у своего гостя. — Видишь же — дикие совсем. Только что шерстью не покрыты с головы до ног.
Купец встал.
Подошел к рабу.
— Помнишь меня? — спросил он на праславянском языке.
Мужчина промолчал, хотя по лицу было видно — узнал.
— Не хочешь отвечать?
Тот снова промолчал равнодушно.
— Почему он молчит? — спросил торговый гость, вернувшись на латынь.
— Потому что я ему не разрешил! — хохотнул хозяин.
— Ну так разреши!
— Отвечай, когда спрашивают! — рявкнул этот дородный персонаж, обращаясь к рабу.
Мужчина в ответ лишь едва заметно усмехнулся.
— Твой сын жив. — подойдя ближе, вкрадчивым тоном сказал купец.
Никакой реакции.
А вот женщина и юная особа рядом с ней ахнули.
— Он жив, — повернувшись к ним,
