Товарищ "Чума" - lanpirot
— Биополе, аура — какая разница? — попытался я съехать с темы.
Но тещёнька уже так вцепилась в меня своими «бульдожьими челюстями» — домкратом не разжать!
— Большая! — рявкнула она в исступлении, даже со всей дури саданув кулаком по столу.
А доцентша-то, страшна в гневе. И было большой ошибкой попасть мамаше под горячую руку. Вероятно, что именно это и есть та самая больная тема, из-за которой ей пришлось отправиться в места не столь отдалённые.
— Это самое точное определение, которое только можно применить к ауре! Что ты еще об этом знаешь? Ну⁈ Говори! Иначе можешь забыть навсегда о нашем сотрудничестве! И вообще, кто ты такой? — уже в очередной раз спросила она меня.
— Ну, вы, мамаша, даёте? — как можно натуральнее возмутился я. — Я самого себя не помню, откуда же мне знать, что из меня в следующий момент выскочит? Память-то мне напрочь отшибло! Или осколок чего-то в голове повредил, или вы у меня чего-нибудь нечаянно отрезали, когда его извлекали! — бросил я необоснованное, в общем-то, обвинение, чтобы хоть немного сменить тему.
— Ты говори, да не заговаривайся, хлопчик! — теперь уже натурально возмутилась Глафира Митрофановна. — Отрезала я ему, видите ли, чего-то там? В другом месте тебе отрезать надо было!
— Но-но-но, давайте лучше обойдемся без этих пошлых намёков! — не переставая кипеть «праведным гневом», продолжал отыгрывать я свою роль. — Признаю, перебрал! Вы мне, всё-таки, жизнь подарили… Могу вас теперь второй мамой называть…
— Ты тоже это… не ёрничай, давай! — наконец сменила гнев на милость Глафира Митрофановна. Я видел, что ей приятно моё признание. — Значит, не помнишь ничего? — переспросила она меня. — Ни кто ты, ни откуда?
— Хотел бы сказать «вот те крест» и перекреститься, что не вру, но сами знаете, как подобные штуки на ведьмаков действую. Я только о Нём, — я указал взглядом в поток, как бы намекая на Господа Бога, — словечко произнёс, как у меня башка чуть не треснула!
— Да, с этим поосторожнее будь, — подтвердила мамаша мои догадки. — Все с Ним и Его церковью связанное, избегать старайся. От этого конечно, не помрёшь, но незабываемые впечатления гарантированы.
— Ок, принял, — качнул я головой.
— Вот, опять, — обратила внимание Глафира Митрофановна. — Что за «ок»? В Советском Союзе никто так не говорит.
Ох, ты ж! Опять прокол. Язык мой — враг мой. Нужно собраться, иначе пойдут по одному месту все мои планы. Я ведь тут, натурально, как свой среди чужих и чужой среди своих. Пришелец, одним словом.
— В полном размере произносится о ке́й, — пояснил я. — Сокращённо обозначается Ok, O точка k точка. Это американское общеупотребительное выражение, ставшее международным, означающее согласие: «ладно», «да», «всё в порядке», «хорошо» или «правильно».
Мамашка опять зависла, пытливо вглядываясь в моё непроницаемое лицо:
— А ты еще и языкам учён? Do you speak english?
— Дую-дую, и по-английски, и по-немецки, и по-французски, и еще незнамо по-каковски — амнезия больше вспомнить не даёт, — решил я немного приоткрыть свои лингвистические возможности. — А откуда я всё это знаю… — Я «виновато» развёл руками, типа, я не я, и лошадь не моя!
— Даже так? — реально прифигела тёщенька. — Да кто же ты такой, паря? — уже в который раз задалась она этим вопросом.
— Бабуля ваша, пусть земля ей будет пухом, меня Чумой обозвала, — решил я ещё немного подрихтовать свою легенду. А всяческие ненужные подробности нашего с ней общения я тихонько опущу.
— Что? Чумой? — Мамаша даже со стула привстала.
— Ага! — кивнул я в подтверждения. — Сказала, что моя белая лошадь тихо ходит, и всадник на рыжей кобыле меня на этот раз обскакал. — А вот это уже чистая правда, чуть не слово в слово слова старой ведьмы передал.
— Чума на белом скакуне, Война на рыжем, Голод на черном и Смерть на бледном… — глухо произнесла Глафира Митрофановна. — Четыре всадника Апокалипсиса. — Война уже идёт — полмира полыхает! И, если мать не ошиблась, то рыжий конь действительно на этот раз опередил белого…
Я прямо-таки слышал, как крутятся мысли у неё в голове.
— Так и сказала, — вновь вставил я свои пять копеек.
— Тогда выходит, что в твоё тело вселилась одна из Высших Сущностей, — продолжала размышлять Глафира Митрофановна, — тогда мне становиться понятна твоя амнезия. Человеческое сознание не в силах её уместить…
— Э-э-э, мамаша, о чём это вы? — Я вновь нацепил на свою молодую мордашку крайнюю степень возмущения. — Кто это там в меня вселился, и чем мне эта херня может грозит?
— Не знаю, — пожала плечами Глафира Митрофановна. — Сведения о вселении в обычных смертных Высших Сущностей, крайне скупы и немногочисленны. И в большей мере относятся к ангельскому использованию людей в виде сосудов: «И снизошел на него дух святой», и всё такое прочее… — процитировала она строки из Евангелия. — Демонические же вселения практически всегда приводят реципиентов к помешательству… А вот о вселении Всадников вообще нет никакой информации…
— А тогда как же ваша бабуля его во мне признала?
— А вот это нужно было у неё и спросить, — усмехнулась Глафира Митрофановна. — Я увы, не она. Ладно, хватит нам уже досужих домыслов, — решительно пресекла она дальнейшую трепотню, — пора и делом заняться. Значит, ауру, или, как ты её назвал — биополе, видел?
— Видел, — ответил я. — Такое свечение вокруг вашего тела. Многослойное и разноцветное, — четко ответил я, понимая, что трепотня закончилась. — Вы для этого меня из себя выводили? Чтобы я увидел?
— Да. Наливка эта, — она щелкнула пальцем по хрустальному графину, — растормаживает сознание. Я вместе с матерью над её рецептом несколько лет корпела. Опытным ведьмам такое зелье быстрее раскрыться помогает и на следующий уровень шагнуть. А с моей «доработкой», так и вовсе это происходит с неимоверной скоростью! — похвалилась она.
Было видно, что своей «работой» она весьма гордится.
— Вот и ауру ты увидел, тогда как не каждая ведьма её на втором чине рассмотреть может. Так, общие
