Княжич, князь - Глеб Корин
— Таинстве, — мягко уточнил отец Варнава.
— Верно, отче. Уж не впервой меня с этим определением поправляют, никак не привыкну. И ведь осведомлен, что разница существенна. Да, так вот… Окончилась служба, вышли мы из храма. Кто из гостей пешим ходом направился ко двору княжьему — далее ведь застолье намечалось, — кто к возкам, кто к коням верховым, как и я. Стал поправлять путлища на своем верном Ак-Тугане — и вдруг слышу за спиною разговор о неком юном княжиче Ягдаре. К тому ж громкий-то такой разговор! Не удержался, оглянулся мельком: у коновязи при своих конях беседуют весьма оживленно двое молодых людей, вовсе не знакомых мне. Одеждами да повадками — либо князья, либо княжичи старшие. Расспрашивать не решился, но — уже отвернувшись — продолжал слушать со вниманием. Разумеется, сие можно было бы назвать подслушиванием, однако…
— Громкий разговор, который слышишь даже вопреки своему желанию? — возразил отец Варнава. — Вряд ли.
— Пожалуй. А далее подробности последовали: кто таков этот самый князь Ягдар, откуда родом, в какой обители ныне пребывает, описания дивного дара его. И какая-то особая дотошность в тех подробностях, отче, тогда же заставила подумать, что именно для меня затеян был сей рассказ. Впрочем, могло просто показаться.
— Думаю, не просто показалось, княже, — заметил отец Варнава. — Да: и в какой из дней всё это произошло?
— Фу ты… Не обессудь, отче, забыл сразу упомянуть — усталость тому виною. А было оно как раз о первой Медовице.
— Так… Это получается… — игумен помедлил; окончательно определившись во времени, повернулся к Кириллу. — Ну да. Тогда только-только начались твои занятия с отцом Паисием, княже. Но в ту же самую пору кто-то уже вовсю расхваливал твой дивный дар. Причем, как полностью состоявшийся. Значит, знал о тебе нечто намного больше всех нас, вместе взятых. Очень любопытно.
Чувствуя ненужность своего ответа, Кирилл промолчал, ограничился коротким кивком.
— Похоже, этот же самый «кто-то» устроил и мое приглашение ко князю Всеволоду, — добавил князь Стерх.
— Не мешало бы уточнить у князя Всеволода имя сего устроителя.
— Согласен. Завтра же отряжу гонца с письмом к нему. Об узнанном сообщу тебе уже в обитель, отче.
— Спаси Господи, княже. Огромную услугу тем окажешь, поверь.
— Верить либо не верить здесь не требуется. Но зато хорошо разумею, сколь важно для тебя оное. Да уж. Выходит, неспроста мне данное приглашение сразу странноватым показалось. А тут еще все эти… — князь Стерх неопределенно взмахнул рукой, — заботы мои, уже хорошо ведомые вам обоим. Так что и я такоже не мог не пригласить князя Кирилла для помощи. И с тобою, отче Варнаво, познакомиться хотелось, ибо еще со времен покойного ныне игумена Николая дорога мне обитель ваша. Да и время летнего суда княжьего, определенное еще законами Доровыми, как раз подошло. До чего ж удачно всё сложилось! А скорее всего, тот же «кто-то» и помог сложить весьма искусно. Вижу, желаешь что-либо добавить, княже Кирилле?
— Э… Не то чтобы добавить, княже. Малость о другом подумалось. Если можно…
— Отчего ж нет? Слушаю.
— Я же ясно видел, что все гильдейцы купеческие были перепуганы мною до смерти. А на самом-то деле и дар мой вовсе не таков, как они себе понавыдумывали, и насильно я никого не могу… Странно это.
— Ничего странного здесь нет. В рассказах о тебе изрядно приукрашен был твой дар, искажен да перевран. Как я разумею, с умыслом, чтобы довести тех гильдейских, у кого рыльце в пуху, до крайности.
— Зачем?
— Человек в великом страхе, особенно перед неизвестным и таинственным, собою плохо владеет, ошибки совершает. Тут его, что называется, бери голыми руками.
— Ну да… А еще любопытно, зачем понадобилось то самое подметное письмо? Глупо как-то получилось с ним.
— Конечно, глупо. Но тот же загадочный «кто-то» явно убедил всех, что это поможет. И оно действительно помогло. Нам.
— Ну да… Я вот о чем вдруг подумал: и ты, княже, и отец Варнава оба употребляете выражение «кто-то». А ведь всё-всё, о чем здесь говорилось, одному человеку ну никак не под силу!
— Разумеется. Можем в дальнейшем употреблять выражение «совокупный кто-то», будет несколько ближе к истине, разве что длиннее.
Кирилл опустил глаза, принялся теребить бахромчатый краешек скатерти на столе.
— Не держи обиды, княже, сие было всего лишь уточнением… — князь Стерх задумчиво провел пальцами по извивам резьбы на подлокотнике. — Еще выяснилось, что этот самый «совокупный кто-то» — имен ничьих они либо не знают, либо пока не называют — обещал им заступничество и покровительство. Многозначительно намекая на весьма высокий уровень оного. Оттого и страх их смертный смешан был с дерзостью беспримерною. Не уберег заступник-то, обманул коварно. Я, понятное дело, только начинаю, что называется, распутывать клубочек, но первые допросы уже много чего любопытного открыли. Кроме воровства по-крупному, обмана казны и прочего, о чем я давно догадывался, теперь и тайная чеканка поддельных егориев всплывает, и иноземцы какие-то странные замаячили, а иные ниточки ведут… — не договорив, он многозначительно вскинул глаза к потолку и пристукнул ладонями по подлокотникам. — Однако, далее этим не я, а люди Великого Князя Дороградского заниматься должны — то уж не мой уровень. Отписать во стольный град успел, скоро начну ждать вестей да гостей оттуда. И вот какая мысль теперь у меня из головы не идет: ведь получается, что этот «совокупный кто-то» немалую услугу самому Государю оказал. Почему?
— Можно и по-другому вопрос поставить, княже, — отозвался отец Варнава. — Зачем?
Глава X
Стесняясь грусти в глазах, Держан спрятал ее за привычным прищуром и протянул ладонь в застарелых порезах. Кирилл ответил крепким рукопожатием, подмигнул без улыбки. Рывком притянув к себе и приобняв княжича, отстранился, чтобы отстегнуть от пояса ножны с горским кинжалом:
— На память от меня. Держи, Держан… — он мельком усмехнулся и мотнул головой: — Х-хе! Забавно вышло — сам не чаял, что так получится.
— Ты что, княже: кама-то дорогущая такая! Не стоило бы.
— Для тебя и покупал. Владей, друже.
— Ну спасибо. Вот это да… А мне теперь и отдариться нечем, ведь никак ожидать не мог.
Даже не успев должным образом опечалиться, Держан опять загорелся:
— А вот уж знаю, чем отдарюсь! Сделаю да прихвачу с собою, когда меня наконец-то надумают к вам в обитель отправлять.
И выжидательно покосился на отца.
— Когда надумаю,
