Цена империи. Фактор нестабильности - Влад Тарханов
А на следующий день поутру я столкнулась с тем… господином, что сопровождал царя. Я знала, что это был адъютант государя, Алексей Толстой. Он вежливо поклонился, поинтересовался, скорее для проформы, наверняка меня узнал: «Анна Дубельт»? Я согласно кивнула головой.
— Михаил Николаевич весьма признателен вам за танец. Он узнал о вашем положении и сердце государя растаяло. Он просил меня передать вам, что выделил вам приданное, достойное вашей красоты. Надеюсь, вы выберите себе достойного спутника жизни! И еще, он просил, не ищите его среди дипломатического ведомства, там с юных лет — сплошные пропойцы.
Пушкина читали? Так вот — корыто треснуло… Я осталась ни с чем… Хотя, когда я посмотрела на чек в императорском банке, что вложил мне в руки генерал Толстой, то поняла, что могу рассчитывать на весьма приличную партию… Как там этого гардемарина звали? Алеша Крылов? Нет, не надо принимать необдуманных решений. Конечно, быть фавориткой императора — это намного более интересно, но… так тоже хорошо получилось… Вот только что-то на душе кошки скребут. И реветь хочется. Интересно, почему?
ЕИВ Михаил Николаевич
Сижу у себя в кабинете поутру, трубочку раскурил, отходняк у меня после бурной ночи с супругой. На столике — кофейник, да бутылка коньяка… французского. Армяне пока еще не наладили производство своего роскошного бренди, так что давлюсь иностранщиной. Ну, как давлюсь… В чашечку кофе два булька коньяку. Аромат! Вот это единственный вариант, в каком я коньяк могу употреблять. А так предпочитаю водку или хорошее вино. Смакую напиток, когда к горчинке кофею (пью его без сахара) прибавился пикантная острота крепкого алкоголя, а какие симпатичные нотки вкуса появились! Вспоминаю подробности прошедшей ночи… Один мой старый знакомый — прожженный циник и отставной военный утверждал, что трахаться надо только с дамами за сорок, ибо они делают сие дело, как будто это их последний секс в жизни! Несколько грубовато и весьма цинично, но рациональное зерно в этом есть. Тут вваливается Сандро. Он тут тайные тропы знает, так что там ему открыто. Садится напротив и интересуется, этак с похабненькой довольно улыбочкой:
— Что, ученичок, обломался!
— Чего это? — совершенно спокойно спрашиваю его.
— Ха! Я же видел, ты на эту Дубельтову запал, внучку Пушкина. А ей Алексея Крылова подставил. Он ее уже и на свидание пригласил!
— Ээээ! Не порть мне светило отечественного кораблестроения! То, что ты с ним сошелся, это замечательно, но вот портить жизнь человеку женитьбой на старте карьеры не позволю! А там девица серьезная. Охотница на мужа! Затрахает она нашему Алексею Николаевичу мозг, так что ему не до кораблестроения.
— Нетушки, «папочка», для Лексея главное — наука. Он серьезный, аж жуть! Знаете, когда я сдал экстерном после вступительных программу двух первых классов, на меня смотрели в третьем как на выскочку. Ну, царский сынок, потому сразу в третий. Алексей был единственный, который сказал после первых же уроков, что мне надо было сразу в практические классы. На этом и подружились. А с Анной, да Лешка и не рвется особо, у него от Нины голова кругом не идет, не то что у некоторых старых болванов.
— Замечу, что ты болван постарше меня будешь, а еще у тебя детство в очке играет! Тоже мне нашел причину волноваться. Ничего гениального. Обычная молоденькая дурочка. Неужто ты всерьез решил, что она как-то котируется противу Ольги? Академик, а баран!
— Ну нет, не баран я, а перестраховщик. Лучше перебдеть, чем недобдеть! Вот!
— Боже, и чему тебя только в морском кадетском корпусе учат!
— Большим и малым Петровским загибам, Ваше Императорское Величество!
Глава шестнадцатая. Флот
России необходим такой флот, который в каждую данную минуту мог бы сразиться с флотом, стоящим на уровне новейших научных требований. Если этого не будет, если флот у России будет другой, то он будет только вреден, так как неминуемо станет добычей нападающих.
Пётр Аркадьевич Столыпин
Санкт-Петербург. Мариинский дворец. 17 декабря 1880 года.
ЕИВ Михаил Николаевич
Меня все время интересовал один вопрос: почему в эпоху, когда парусный флот канул в Лету, мы не имели на море никаких побед, вообще никаких. Героические страницы были. Побед не было. А вот позорных страниц — более чем. Одна Цусима чего стоит. А Порт-Артур? Героическая оборона крепости и совершенно бесславная гибель флота. Зачем нужен был Ледяной поход из Гельсинфорса, если потом хотели корабли затопить? Из-за чего? Только ли техническое отставание? Только ли невыученные экипажи и бездарные адмиралы? А в Великую Отечественную? Более-менее воевал Северный флот, прикрывая караваны с ленд-лизом. Ни на Балтике, ни на Черном море больших побед не было. Про Тихий океан вообще лучше молчать. Я до сих пор не могу понять, почему мы так катастрофически отставали. И пока что мне кажется, что российский флот целенаправленно ослабляли, чтобы он не представлял никакой угрозы вероятному противнику. А когда Япония уничтожила и захватили почти все корабли Российской империи, то получилось вообще замечательно! Ибо за восемь лет, что остались до следующего военного конфликта, создать всё с нуля просто не было материальных и технических возможностей. Получилось, что пользуясь гигантским техническим и промышленным превосходством, Британия смогла устранить Россию с просторов Мирового океана. Вот поэтому сегодня у меня в кабинете собрались люди, которым предстояло обсудить судостроительную программу на ближайших пять лет.
Впрочем, об одном человеке хочу рассказать заранее, его не было на этом совещании, но его роль в новой программе развития нашего флота нельзя было переоценить. Это был Михаил Осипович Бритнев, судостроитель, создавший первые в России ледоколы. Во многом, благодаря его усилиям удалось посадить в лужу британскую эскадру[24]. Ну, в лёд втоптать, если вам будет угодно. В тоже время не стоит забывать, что именно он открыл первую в стране водолазную школу. Да, это был коммерсант, и к государственной тайне его на милю подпускать нельзя. Но так, мы ему только самый краешек, намеком. Остальное он сам додумает. Приглашением во дворец Михаил Осипович был весьма польщен, тем более, что личная аудиенция у царя для любого промышленника могла открыть доступ к самому сокровенному — государственным заказам. Я сразу же приступил к делу. Мы подошли к карте Российской империи.
— Михаил Осипович! Прошу вас
