Александр Афанасьев - Бремя империи
Надо бы, по идее, недостатки какие-нибудь поискать. Хоть какие, чтобы потом торговаться. Но недостатков не было – это было именно то, что надо…
– Сколько?
– Тысяча триста золотых…
– Побойтесь Аллаха, уважаемый Муртади, – словно в молитве всплеснул руками Али. – Это даже не две, это больше, чем три цены. Это же самая настоящая риба[99]! Ведь разве не сказано в Коране: те, которые пожирают рост, восстанут только такими же, как восстанет тот, кого повергает сатана своим прикосновением. Это – за то, что они говорили: «Ведь торговля – то же, что рост».
Али распинался напрасно – торговцы на этом рынке ничуть не уступали евреям, и даже страх мучительного наказания не останавливал их от рибы…
– Но и оружие – такого не найти нигде, заказное. Оно стоит той цены, какую я назвал. К тому же прицел я отдаю с ним…
Прицел-то мне как раз не был нужен – прицел я собирался поставить ночной, благо у нас и у немцев – унифицированные кронштейны под прицелы.
– Восемьсот. Прицел можете оставить себе…
– Аллах свидетель, вы нигде такого не найдете! Тысяча двести.
– Тысяча. Один прицел стоит не меньше трехсот. Его вы сможете продать отдельно, это не запрещено законом – торговать прицелами без документов…
Сговорились на тысяче ста рублях – дорого, но приемлемо. Теперь нам надо было попасть на «Колчака» – дооборудовать оружие и хоть как-то его пристрелять.
Средиземное море, траверз Бейрута
Специальная десантная платформа «Александр Колчак»
22 июня 1992 года
И вновь, как и месяц назад, было все то же – транспортный «Сикорский», затычки в ушах, которые не спасают от рева двигателей, темно-синяя гладь, над которой наш вертолет несется подобно гончей. Вот только с того момента прошел уже месяц, и тогда я был обычным моряком, а теперь…
– Заходим на посадку!
Перед самым авианосцем вертолет вдруг резко взял вверх, мелькнула серая сталь полетной палубы, машина резко затормозила, припадая на хвостовой винт, будто конь, которому дали удила. Зависнув на мгновение в воздухе, вертолет начал опускаться на палубу…
– Давай в тир сразу… Не хочу тут особо светиться…
Вопросов могло быть – море, ведь мир военных моряков тесный, все друг про друга знают, и если кто выпадает из поля зрения… А врать не хотелось. Честно, не хотелось. Тем более что это был корабль, на котором я проходил практику, на котором меня учили азам морского дела.
Для того чтобы дойти до тира, нужно было пройти через «остров», дальше спуститься вниз, на второй уровень, – тир был там. И как всегда это бывает – не по злому умыслу, а по чистому совпадению – у самого «острова» мы нос к носу столкнулись со штабс-капитаном Извариным…
Отдали честь – а что было еще делать. Мы теперь сами не знаю кто, то ли военные, то ли нет, у меня под мышкой – сверток с упакованным штурмкарабином, купленным нелегально…
– Господин Воронцов, а я ведь так и не проставился… – начал Изварин, испытующе глядя на нас, – дюжина шампанского, забыли?
– Никак нет, господин штабс-капитан!
– В общем – буду рад в любое время…
Штабс-капитан Изварин четко козырнул и отправился по своим делам. А мы – по своим, хотя и у меня и у Али было чувство… скверное чувство…
Бейрут, район Шия
Мечеть Али
23 июня 1992 года
Мечеть имама Али была одной из крупнейших в Бейруте. Небесно-голубой купол, четыре минарета по бокам, колонны. Площадь перед ней, на которой могло собраться несколько десятков тысяч человек. И отель – всего в четырехстах метрах, с верхних этажей которого открывается такой прекрасный вид на мечеть…
Номер снял Али, на одну ночь и на вымышленное имя. Вообще-то департамент полиции требовал записывать номера паспортов тех, кто снимает номера, – но это правило не исполнялось слишком строго. На Востоке вообще ничего не выполнялось слишком строго…
На позицию я вышел в одиннадцать часов – когда солнце окончательно скрылось в морских водах и город накрыла жаркая и душная ночь. Молодежь развлекалась на дискотеках, где-то среди них была и Юлия – ее любимой дискотекой был «Королевский погреб», самая роскошная и дорогая дискотека, где только вход стоил двадцать золотых. Ну а я, стараясь не высовываться, залег на балконе и держал мечеть Али под прицелом…
Прицел был наш, русский – с насадкой, обеспечивающей четырехкратное увеличение. Его, равно как и глушитель, мы поставили в мастерской «Колчака» – там можно было сделать почти любую запасную часть к самолетному двигателю, не то что глушитель. Эти дополнительные приспособления, запрещенные к гражданскому применению, превратили немецкую винтовку в мощное, точное, надежное и бесшумное орудие смерти…
Город затихал… Движение днем такое, что и улицу не перейдешь. А сейчас вся ночная жизнь города концентрировалась в «шикарных» районах – типа Борж эль-Бражнех, карниз Маазра или бульвар Корниш, около заведений типа «Еловой резиденции», где столики стояли прямо под настоящими, густо пахнущими хвоей елями. Там гремела музыка, там кавалеры ухаживали за дамами, там на стоянках у самых шикарных заведений стояло транспорта на миллион золотых…
Целей я ждал не со стороны площади – а со стороны узкой улицы за мечетью, со стороны киблы[100]. Вообще, ничего не мешало подойти и со стороны площади, но … если у человека тайные намерения, он всегда зайдет сзади, это своего рода инстинкт. К тому же, с этой стороны было пристроено медресе[101], ночью оно, естественно, было закрыто, но… Удобное здание, несколько входов, подвал…
Самое главное – не заснуть. Этому нас учили еще «старики» в учебке – назначали на ночные вахты, и если кто-то засыпал, то самое малое, что с ним могло произойти – это ведро с ледяной водой в самый неподходящий момент. Могли устроить наказание и похлеще, но никто, в том числе командование училища, на это внимания не обращал, потому что заснувший на вахте матрос мог стать причиной гибели всего экипажа. Вот так и учились бодрствовать – кто-то клал в ботинок острый камешек, кто-то сжимал резиновый эспандер. Я же, чтобы не заснуть, вспоминал имена всех императоров династии Романовых с начала и до последнего, а также годы их царствования. Когда стало монотонным и это, дал себе задание посложнее – римские императоры от основания Рима и до его падения. А вот попробуйте, вспомните…
Началось, когда на часах светящаяся часовая стрелка бесшумно сделала один шажок по циферблату, отмечая начало нового дня, – в первом часу ночи.
Вначале подъехала машина. Почему-то именно эта машина, небольшой трехтонный грузовичок, появившийся со стороны площади, привлек мое внимание сразу. Может быть, потому, что он заехал на площадь, туда, куда всем машинам заезжать было запрещено. В пешеходную зону. Возможно, потому, что машина на мгновение притормозила, но потом снова набрала скорость, заворачивая с улицы Князя Константина в проулок, ведущий к медресе. Не знаю. Но когда этот грузовик, деловито урча мотором, срезал путь через пешеходную зону и развернулся, чтобы подъехать к медресе, пятясь задом, я все понял…
Началось…
В медресе машину уже ждали, грузовик еще пятился – водитель опасался задеть стену, а на темной стене медресе вдруг вспыхнул желтым прямоугольник и из него вышли три человека. В помещениях медресе ночью горел свет, все окна были закрыты ставнями – и эти люди ждали грузовик…
Машина затормозила, водитель выскочил из кабины, громко хлопнул дверью. Обнялся с встречающими – не поздоровался, а именно обнялся, как это принято в братствах. После чего двое начали отстегивать от борта тент, закрывающий груз сзади, а еще двое страховали спереди, настороженно осматриваясь. В зеленом свечении прицела казалось, будто они выполняют какой-то сложный безмолвный танец – танец, которому скоро предстояло стать танцем смерти…
Интересно, что же они привезли…
Медлить было нельзя – если подстрелить кого-то с грузом, то коробка, или что там они привезли, упадет на землю и шумом предупредит остальных, что что-то неладно.
Начинать надо было сейчас…
Если у тебя несколько целей – начинай с того, кто стоит дальше всего, или с того, на кого никто не смотрит. Если у тебя бесшумное оружие – то это подарит тебе несколько лишних секунд, в течение которых противник не будет понимать, что происходит. Иногда такие вот секунды просто бесценны и отделяют успех от провала…
Водитель, что стоял у капота машины, что-то крикнул, второй у капота и еще один, что уже поднял тент и откинул задний борт, отвлеклись на мгновение – и я спустил курок. Винтовка глухо кашлянула, отдача привычно толкнула в плечо, звук выстрела был немногим громче, чем лязг четко сработавшего затворного механизма. Террорист, который уже лез в кузов, враз выпустил ослабевшими руками борт и грохнулся вниз, на брусчатку…
