Николай Якубенко - Игра на выживание.Острие Иглы
Игла была обществом статичным, патриархальным. На протяжении тысяч лет оно закостенело вокруг орденов и даже самые пламенные ораторы не могли шагнуть в своих мыслях дальше создания «зон свободного творчества». Плавающие по реке какашки всех устраивали, о другом они даже помыслить не могли.
Более всех Ветал сошелся с Эрфастом. Он был простым кузнецом и на фоне остальных посетителей «Лотоса» смотрелся самым настоящим мамонтом – большим и волосатым. Читать он не умел, потому от «прогрессивных тенденций» был далек. Зато видел жизнь непосредственно перед глазами, делал выводы и любил поумничать в хорошей компании. Виталику такой коктейль очень даже нравился.
— Власть – странная штука, Ветал. Я думал над твоей загадкой – король, священник и богач – кто умрет, а кто останется жив? Кому подчинится наемник? У этой загадки нет ответа. Вернее, их слишком много. Все зависит от человека с мечом.
— Наемник с мечом, он никто. У него нет ни короны, ни золота, ни благословения богов – только кусок заостренной стали. И только ему решать кому жить, а кому умереть.
— Этот кусок стали имеет власть.
— Истинно так… но если нами правят люди с мечами, почему мы тогда притворяемся, будто власть принадлежит королям, баронам, орденам?
— Ветал, чего ты хочешь? Чтоб я разгадал твою проклятую загадку или чтобы голова у меня разболелась?
— Власть помещается там, где человек верит, что она помещается. Ни больше ни меньше.
— Значит, власть – всего лишь фиглярский трюк?
— Картинка на стене, Эрфаст. Это только картинка, в которую мы верим.
За окном «Лотоса» разгулялся ветер, перемещая в пространстве опавшие листья. А Ветал сидел за столом с Эрфастом и наслаждался пивом с копченым окороком. На душе было приятно, хотелось поделиться с этой приятностью.
— Нашему обществу присуща вечность, Ветал. Как бы не лютовала зима, лета не миновать. Мы живем в замкнутом мире, где время повторяется. Наш мир живет незыблемыми традициями, мифом. Этот миф оправдывает существующий порядок вещей начальным порядком.
— Ты говоришь про сознание, закрытое в темнице бытия. Как правило, так и есть. Однако исключения случаются, и сознание временами опережает бытие. Иначе мы бы до сих пор сидели в пещерах!
— Какие пещеры?
— Не грузись, это я так…
— Бытие не поменяется сама собою, в силу своего загнивания или исчерпав себя. Прежде оно исчерпает людей. Это общество может быть изменено только общими сознательными усилиями, иначе оно просто выпьет нас.
— Ты экстремист, Эрфаст.
— Что значит экстремист?
— В крайности кидаешься, простых путей не ищешь.
— А зачем простые пути искать?
— Логично, двигаемся дальше. Желание менять окружающий мир, жить своей жизнью – это политическое желание, Эрфаст. А политика, штука не простая. Продолжать?
— Ну давай.
— Политика – это всего лишь взаимоотношение между людьми. Пофигистическое отношение к политике – пофигистическое отношение к своей жизни и к своему будущему. Если ты не занимаешь политическую позицию, политика сама поставит тебя в выгодную и приятную для неё позу. Аполитичность – синоним трусости.
— Ты хочешь сказать, что люди вокруг поголовно трусы?
— Нет, просто они не хотят ничего более стакана подогретого вина в холод и прохладного пива в зной. Согласить, это разные вещи.
— Но ведь есть и другие. «Вытолкни себя за пределы общества» – многие из «Лотоса» любят щегольнуть этим! Вроде как выходят за пределы дурацкого круговорота иллюзий вокруг. Это интересно!
— Эти слова были лозунгом хиппи… есть такие чуваки и чувихи на севере…
— Никогда о таких не слышал. По-моему, ты п#здишь, Виталик.
— Это очень далеко отсюда, но они есть, это правда. И вообще не сбивай тему беседы – выпадение из реальности на самом деле означает снятие с себя ответственности за нее. Типа я вообще не причем, а так не бывает.
Если движение, оппозиционное существующему порядку вещей, не вязано с радикальной политической практикой, она выродится в еще одну форму эгоизма, как наши «эстеты» из Лотоса, продающие идеи за стакан вина пьяненькому купцу. Это еще одна форма бегства от действительности, Эрфаст. Такая форма отказа от реальности не помешает системе существовать и исправно функционировать.
— Значит нужно не ждать от этих шутов чего-то. Каждый – сам творец своей жизни, нужно обладать храбростью для собственных убеждений, атаковать свои убеждения!
— И?
— Что «И»?
— Дальше что?
— Эээээ…
Мир Иглы слишком долго находился в спокойном состоянии, что бы его жители даже подумать могли о том, что мир вокруг может быть совсем иным.
***— Ну как там наши счетоводы, насчитались уже?
— Да закончили почти, теперь больше месяца будут ждать конвой. А сейчас магистрат больше крепость напоминает, левых людей не пускают, оружие при входе отбирают, маги как с цепи сорвались! Да ты и сам лучше меня знаешь.
Виталик и правда знал это лучше своего собеседника – в компании Макса они готовили невообразимо большой заказ для магистрата. Мечи, топоры, кольчуги, латы, нагрудники, луки, стрелы, кинжалы после доработки в мастерской Свена просто звенели от переполнявшей их магии. Ветал даже придумал жезл, стреляющим металлическими шариками. Сами шарики заправлялись внутрь жезла и при нажатии на пластину выстреливались с приличной скоростью. Обычную кольчугу они прошивали, как бумагу.
Агрис все это время корпел над амулетами с ментальной защитой и вообще защитой от всяких молний, огненных шаров, сосулек и прочих неприятностей магического происхождения. А так же над артефактами дальновидения… правда последние скоро научились делать и земляне, соединив простую стекляшку с системой магических линз.
Свен лопатой загребал шальные фарлонги и давал приличные премии землянам с Агрисом. Конвой вооружался, как небольшая, вооруженная по последнему слову магической техники, армия.
Трое подмастерьев с улыбкой наблюдали, как опытные вояки поглаживают свои измененные мечи, надевают на себя непробиваемые кольчуги. Скоро всему этому предстояло обратиться в простой железный хлам!
Однажды подмастерьев даже пригласили в магистрат быть свидетелями испытаний нового вооружения. Тройное кольца охраны, полное отсутствие вещей с толикой активной манны, ничего колюще-режущего, проникновенный взгляд начальника охраны и дежурного мага гарантировали победу над любым недоброжелателем. Злоумышленники даже немного понервничали.
В подвале мастерской Свена тоже был небольшой полигончик, где на мешках с песком испытывались разные убийственные артефакты. Ну и защищающие, соответственно. Сейчас улучшенные землянами доспехи были надеты не на мешки, а на живых людей. Они с тоской смотрели на подходящих к ним мужику со здоровенным – в рост человека, мечом. Испытание должны были пройти нагрудники.
Мужик размахнулся и что есть дури ударил стоящего солдата выше живота. Тот отлетел в сторону. Поднялся и еще не отойдя от шока посмотрел на свой доспех. На нем не было ни царапины.
Суровый мужик с мечом лупил по солдатам в течении пятнадцати минут, делал он это всеми доступными способами и с полной самоотдачей. Потом взял топор и все пошло по новой… Солдаты освоились в новой броне и с каждым ударом падали, как болванчики, даже не успевая испугаться.
Потом пришла очередь кольчуг. В солдат тыкали копья, кололи ножами и пару раз рубанули мечом. Все без толку. Шлемы проверять решили все-таки на тыквах…
Еще на земле Виталика занимал вопрос: что будет, если в броню, которую невозможно пробить, ударит меч, который может пробить все? Ответ на вопрос был простым – бить нужно сильнее, тогда самый лучший меч пробьет непробиваемый доспех. А если царапать мечом, как гвоздиком – даже кору на дереве не пробьешь.
Испытатели об этом догадывались, поэтому водрузили намагиченые и обычные доспехи на мешки и стали целенаправленно мочить их разным оружием из мастерской Свена. И для сравнения – самыми обычными железяками. Продолжалось это долго, результаты каждого удара фиксировались писцом в специальной шкале и сопровождались одобрительным гулом зрителей.
Через пол часа монотонных ударов железо о железо, стихли даже самые неутомимые энтузиасты. Пять мужиков, по очереди проводивших испытания, выдохлись. Пора было подводить итоги.
Как и ожидали подмастерья, их продукция была на уровне – намагиченная броня была не по зубам простым мечам и топорам. Непростыми мечами и топорами приходилось бить несколько раз подряд и со всей силы, что бы пробить их.
Оружие, переделанное в мастерской, пробивало без особых проблем обычные кольчуги и латы. Об ударе по железу не тупилось и вообще вело себя выше всяких похвал – после всех испытаний мечи выглядели, как новенькие.
