Иван Кузмичев - Поступь Империи. Право выбора.
Уже пошла вторая неделя, как шесть пехотных и два драгунских полка, маются от безделья. Правда надо заметить, что первые три дня солдаты рыли укрепления и строили из подручных материалов землянки, обустраивали полевой лагерь.
Ночью на третий день, когда русские воины было уж, расслабились от ничегонеделанья, шведы сделали вылазку, потерь от нее почти не было, шведы не много просчитались, напав не в том месте, где следовало. Караульная служба в русской армии поставлена таким образом, что любой отдыхающий солдат уверен: пока он спит или отдыхает, к нему никто незаметно не подкрадется. Вот и тогда полу сотенный отряд шведов, убив пяток солдат, сам попал под огонь, поднявших тревогу охранных рот, из-за чего обратно до города смогло добраться едва ли четверть вышедших из него, еще около полудюжины шведов попало в плен.
Вот только удивительно одно: все солдаты, попавшие в плен, оказались вояками, несшими службу на южной стене, наиболее укрепленной и «значимой», и соответственно самой надежной из всех имеющихся в городе. Складывалась неприятная картина для русского отряда провести под стенами Выборга много больше времени, чем было запланировано в начале.
С тех пор никаких вылазок от шведов больше не было, как впрочем, и приступов со стороны русских войск, перекрывших все подступы к городу, с возможным перехватом гонцов или охотничьих групп.
Но ничто не вечно, поэтому все когда-нибудь заканчивается, в том числе и любое ожидание. В один из беспросветных серых дней, окрашенный легкими сполохами тусклых красок, готовых в один прекрасный момент смениться на алый росчерк битвы или сладкое забвение смерти, в своем шатре созвал собрание штаба генерал-майор, пригласив всех полковых командиров и своих заместителей.
-Господа, думаю, пора что-то решать с этим городом, ждать тут три, а то и четыре месяца у нас попросту нет времени. Я внимательно слушаю ваши предложения,– устало сказал боярин Третьяк, глядя на полковников рассевшихся вокруг приготовленного со снедью стола.
-Штурмом брать надобно,– сказал один из командиров.– Фашину готовят, осадные лестницы тоже, тут стены не высокие, думаю, достанут…
-А не дорого штурм то обойдется? Город то мал, а защитников, поди, сотни три наберется, не считая самих жителей, да еще шведы ополчение опять же с окрестных деревень собрать, могли, но ежели другого выхода не будет то, придется думать над штурмом,– задумчиво протянул генерал-майор, крутя в пальцах небольшой серебряный кубок с гравировкой какого-то зверя.
-Ну, война же, куда без смертей то?– ответил все тот же полковник.
-Да, война…
-подкоп под стены не удастся сделать, а неплохо было бы…– с неким сожалением сказал командир седьмого полка от инфантерии мелкопоместный дворянин петровского пошиба Руслан Тимохин и тут же разъяснил остальным.– Земля тут болотистая, топкая кое-где, стены укреплять хорошо надобно будет. По времени накладно выйдет, проще орудия дождаться…
-Без осадных орудий город взять сложно, но можно,– негромко сказал Прохор, глядя перед собой, после пяти минутной тишины.
-Это как же?– удивились сидящие в шатре высшие офицеры.– Уж не твоими ли пушчонками, полковник?
Седоусые, зрелые мужи ухмылялись, с неким превосходством глядя на девятнадцатилетнего выскочку, незнамо как получившего столь высокий почетный армейский чин.
-Именно ими,– никак не реагируя на косые взгляды, спокойно сказал командир витязей.
-Хм,– подпер кулаком подбородок генерал-майор.– Ну, так говори, давай Прохор, коли дельная и стоящая мысль мы ее тут же обмозгуем, и дальше решать будем, годна она или стоит над другой подумать.
-Идея довольно простая, но и сложная одновременно…– с неким азартом начал говорить собравшимся свою идею полковник «Русских витязей».
Спустя пару часов после сбора в шатре генерал-майора Третьяка, по лагерю забегали посыльные, младший офицеры начали подгонять солдат, выгоняя в лес, за новым материалом. Заготовленных фашин и лестниц по подсчетам командования оказалось недостаточно, да еще и большая часть сделанных лестниц была слишком мала, чтобы достать до края стены, поэтому негодные осадные лестницы были тут же порублены, дабы не было негодного примера для солдат, на совесть мастерящих деревянную продукцию.
Полки разбились на батальоны, те на роты, ну а роты на капральства, кто-то занялся приготовлением дополнительных фашин, кто-то перетаскиванием частей обозного инструментария, но большая часть все же пошла в лес, заготавливать материал.
Работы продолжались до глубокой ночи, стук топоров был слышан везде, в том числе и в самом городе. Осажденные наблюдали за приготовлениями русского воинства, пару раз даже пытались достать их выстрелами из крепостных орудий, но выпущенные зазря снаряды легли с большим недолетом в чистом поле, под стенами города. «Психологическая атака, во всем ее величии»– как-то заметил цесаревич, наблюдая за учениями витязей, отрабатывающими на полигоне псевдо атаку превосходящей более чем в два раза конницы, которая накатывала валом, приучая молодых воинов к возможным превратностям войны. Тогда часть витязей, не выдержала и сломала строй, и не заняла позиции в боевых тройках, спина к спине, как требует Устав в условиях окружения врагом. После того провального занятия подобные тренировки, с максимальным «вживлением в роль» самих конников стали проводиться еженедельно, причем в самых разных погодных условиях.
Так в приготовлениях к штурму Выборга прошло два дня, на исходе которых фельдмаршал вновь собрал всех полковников, обозначил места ударов, после чего всех отпустил. На следующий день с утра должен начаться штурм этого маленького «крепкого орешка». Без суеты солдаты готовили осадное снаряжение, перетаскивали горки фашин ближе к городу, складывали их небольшими кучками, лестницы и вовсе положили как можно ближе к местам атак, все же сырое дерево весит не мало и надрываться, таская почти четырех метровые оглобли радости мало. Вот только никто из солдат не знал, что атака начнется не в восемь часов утра, как было объявлено во всеуслышание, а много раньше, в пять раньше первых лучей восходящего солнца красящих далекий горизонт.
Последние полгода, постоянные стычки сделали из Прохора настоящего воина. Да, что там говорить, все витязи, пережившие горнило первых сражений к своим практическим знаниям и навыкам добавили реальные ощущения, страхи самой сути битвы, когда рядом с ними верные братья, а противник перед тобой жаждет твоей кровушки, и все зависит от того, как быстро и точно ты выполнишь команду своего командира!
Ночью как назло не было ни одного облачка на небосводе, оставалось чуть более часа до восхода солнца, когда капралы, разбуженные своими командирами, потихоньку поднимали личный состав, мало понимающий, что сейчас происходит.
Через полчаса весь отряд был готов к штурму, приготовив бою личное снаряжение, отдельно от всех застыл полк «Русских витязей», перед ровными шеренгами которого спешно выдвигались двадцать полевых 12-фунтовых стальных орудий.
Быть может для кого-то слова командира, произносимые им перед боем всего лишь пустой звук, а быть может, для кого-то это заряд ярости и энергии, толкающий тело вперед, на замершие шеренги врага, вселяя в солдата ту искорку ярости, которая разгорается с каждым ударом сердца.
-Братья! Сегодня тот день, когда сила нашего духа, нашего оружия, наших идей и нашей веры. Сможет доказать свеям и прочим латинянам, что мощь Руси, неколебимая даже после Нарвы, достойна величия наших предков!– перед витязями в предрассветном тумане стоял Прохор Митюха, с блеском в глазах зажигая сердца молодых воинов прошедших не одно сражение.– За Веру, Царя и Отечество, братья!
С последними словами полковника батареи «колпаков» разбили утреннюю тишину, выплевывая два десятка гранат, с гулким эхом унесшихся к крепостной стене. Пришли в движение драгунские полки, выстраиваясь двумя клиньями за полком «Русских витязей». Два полка: 9-й пехотный Старо-Ингермандландский и 1-й пехотный Куликова заняли позиции согласно предложенному Прохором плану. Аккурат возле северных и восточных ворот, поставив в первую линию для отвлекающего маневра только по две роты, оставив остальные 6 фузилерских рот в резерве, ожидать команды генерал-майора Третьяка. Другие два полка сформированные не так давно, 63-й пехотный Углицкий и 21-й пехотный Муромский встали на правом и левом фланге батареи.
Туман неохотно расползался перед шеренгами солдат, готовых идти на штурм стен. Вслед за первым залпом последовал второй, кучно падающие гранаты ложились над воротами, выбивая куски стен, ломая внутренние крепления ворот. За стеной пару раз вспыхнуло, послышались первые крики среди осажденных.
-Федор плотнее клади снаряды! Плотнее огонь, выбей мне, эти чертовы ворота!– надрывался полковник Митюха, глядя на то, как очередная граната отскакивает от железных полос главных южных ворот Выборга. Взрываясь на безопасном от них расстоянии, напрасно выкашивая желтеющую траву.
