Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Эмоционально они, конечно, тревожились, но скорее как перед горнолыжным спуском или заездом в мотокроссе. И чувства открыто выражать в их кругу тоже было давно не принято.
Поэтому обошлись без объятий, слез, прощальных поцелуев. Так, по-солдатски простились.
Фургоны, набирая ход, покатились по весенней траве, Лариса с Анной загарцевали рядом, из суеверия больше не обернувшись.
— Порядок, одной заботой меньше, — облегченно вздохнул Олег. Новиков с Шульгиным молча переглянулись. Теперь начиналась настоящая работа.
Джонсон, лежа в своем укрытии, наблюдал за приближающимися всадниками. Те ехали несколькими группами, не слишком подгоняя лошадей. Переговаривались, курили трубки. Куда им спешить? Поговорка «солдат спит — служба идет» интернациональная, пусть и облекается в разные словесные конструкции.
След от фургонов и конских копыт ясно читается на красноватой почве вельда, след недавний, значит, к обеденному времени, в крайнем случае к закату, они их нагонят. Лучше всего застать караван на привале. Меньше лишней суматохи.
Робот определил расстояние до ближайшей цели. Тысяча сто метров. Винтовка достанет, но уцелевшие легко выскочат за пределы зоны поражения, и тогда начнется совсем другая карусель. Идеальная дистанция — полкилометра. Кавалерист из своего карабина по стрелку в укрытии ни за что не попадет, сам же будет — как мишень в тире.
Попадут в него или нет — Джонсону было все равно, винтовочная пуля для него действительно что слону дробинка, но он был запрограммирован думать как человек и вести себя как человек, пока обстановка не потребует иного.
Он поднял ствол и начал выбирать, кто станет первым.
Заложенная программа и последние инструкции хозяев запрещали ему убивать людей без крайней необходимости. Только для предотвращения непосредственной угрозы себе или другим людям, к категории врагов не относящимся. Или — по прямому приказу.
Эти конники врагами были, безусловно. И то, что они шли по следу хозяев, — угроза. Но не непосредственная и не смертельная.
Значит, решил Джонсон, задача номер один — остановить и задержать. И начал стрелять по лошадям. Ему их было не жалко, они — не свои. Своих он знал по именам и ухаживал за ними, можно сказать, «от всей души». Как вообще выполнял любую порученную работу.
После первых десяти выстрелов, прогремевших почти слитной очередью, разведчики еще ничего не поняли, хотя кони под двумя из них уже валились на землю, другие, задетые пулями не смертельно, начали ржать, пронзительно и испуганно, метаться и вставать на дыбы. Робот сменил магазин и продолжил. На поле поднялась паника. Лошади, даже еще не тронутые пулями, беспорядочно заметались, одни рванулись вперед, другие — поперек строя, натыкаясь друг на друга. Несколько всадников, не успев подобраться, вылетели из седел.
Несколько милиционеров, самых опытных и сообразительных, засекли направление, откуда гремят выстрелы, спешились, сдергивая карабины.
— Буры! Буры! — закричал кто-то. Многие хорошо помнили восстание ойтландеров в Йоханнесбурге и вторжение в Трансвааль решивших поддержать их африканеров в 1895 году. Тогда под Дорнокопом буры ружейным огнем уничтожили отряд из пятисот добровольцев при трех орудиях, потеряв лишь шесть человек.
Двадцать выстрелов Джонсона, сделанных за полторы минуты, легко были приняты за стрельбу засевших на холме двадцати, если не больше, буров.
А это не тот противник, с которым стоит связываться небольшому отряду добровольцев, служащих всего лишь за деньги. И очень небольшие.
Милиционеры обратились в бегство, около десятка — пешком, еще столько же — на стонущих совершенно по-человечески, хромающих, еле держащихся на ногах лошадях.
Те, чьи кони уцелели, умчались галопом, не думая о брошенных товарищах. Окажись здесь настоящий бурский дозор, судьба оставленных была бы печальна. А так они, без всякой пользы расстреляв полсотни патронов, побрели навстречу регулярной армии.
…После двух серий из «СВД» и суматошной винтовочной дроби в ответ никакой стрельбы с юга больше не доносилось.
— Дозор Джонсон пугнул, — сказал Новиков.
По рации робот обстоятельно доложил детали случившегося. И даже в подробностях описал, как были одеты разведчики.
— Все ясно. Продолжай работать. Когда подойдут главные силы, задержи, сколько можешь. По людям стрелять разрешаю, но не насмерть. Лучше всего по ногам. И чтобы сюда прибежал на полчаса раньше первого англичанина…
— Вот получат они десятка три раненых, да с огнестрельными переломами, до погони им будет… — мстительно сказал Шульгин. — Целый эскадрон для транспортировки потребуется…
— Их, может, всего эскадрон и есть…
— Вряд ли. От эскадрона взвод в разведку не выделяют. Ладно, за работу, товарищи…
На трех человек и трех роботов имелось четыре пулемета, и те же «СВД» у каждого. Прочее оружие отправили в обоз.
Рассчитывая, что Джонсон задержит погоню минимум на час, а потом уцелевшие будут столько же заниматься перегруппировкой и еще час потратят на дорогу сюда, времени на подготовку «эшелонированной обороны» хватало с избытком.
— Только ты неправильно считаешь, — сказал Шульгину Левашов. — Они могут оставить десяток человек, чтобы связать боем Джонсона, а остальные обойдут его и на рысях — сюда. Степь большая, что им толку всей кучей одну сопку штурмовать?
— Тоже верно. Значит, исходим, что времени у нас — полтора часа на все.
Оборона получилась жидковатая, даже — никакая, по меркам «Боевого устава пехоты». Три пулемета на два километра фронта, четвертый — подвижной резерв. И двое снайперов, которым придется и позиции держать, и бегать, при необходимости, с фланга на фланг. Конечно, три робота подвижностью и огневой мощью могут заменить БТР, но психологически — все равно не то.
Подполковник Бабингтон, выслушав доклад командира взвода милиционеров, нервно грыз мундштук, водя пальцем по карте. Дело складывалось скверно. Если загадочные путешественники имели непосредственные дела с самим Крюгером и дела эти столь важны, что вывели из себя всю верхушку колонии, так ничего удивительного, если их прикрывают один или несколько конных бурских отрядов. Одним полком, без поддержки артиллерии, лезть в драку опрометчиво. Но, с другой стороны…
Подполковника слегка смущала странная вещь — у милиции не было ни одного убитого. Только три легкораненых. Буры обычно промахов не дают. Или это намек? Войны нет, мы крови не хотим, но лезть в наши дела не советуем. Так что же ему теперь, возвращаться и доложить свои соображения генералу? Тогда уж сразу самому отцепить погоны.
Нет, сделаем по-другому, решил Бабингтон.
Один эскадрон пойдет к холму, где опозорились африканеры. Если там до сих пор остается засада — капитан вступит в переговоры. О чем — не важно. А остальные три немедленно продолжат преследование каравана.
Джонсон видел, что в его сторону движется колонна кавалеристов человек в сто. Теперь они одеты в другую форму, кроме винтовок, у них сабли и длинные пики. А с двух сторон, километром левее и двумя километрами правее, пылят по равнине еще три таких же колонны. Это ему не понравилось. Задача была — задержать ВСЕХ преследователей. А если он начнет стрелять в тех, кто ближе, остальные пройдут беспрепятственно.
Он вызвал по рации хозяина — Андрея.
— Так, все понятно. Позицию не держи. Несколько раз выстрели по тем, кто приблизится к холму, — и бегом к нам. По пути, если получится, обстреляй из укрытий остальные колонны. Но так, чтобы тебя по возможности не видели. Где ползком, где на четвереньках. Выбирай офицеров. — Новиков объяснил, как их отличать от рядовых солдат. Не сообразили они вовремя провести с роботами изучение организации войск, формы и знаков различия вероятного противника.
С километровой дистанции, еще до того как англичане успели поднять на пике белую тряпку и протрубить в горн, предлагая переговоры, он сбил с седел восемь человек, один из которых точно был офицер.
Посмотрел, как уланы спешиваются, рассыпаются в цепь, залегают. С их стороны донеслась суматошная трескотня выстрелов. Палили кавалеристы в белый свет, задирая стволы винтовок и не глядя в прицельные рамки. Да на таком расстоянии и бессмысленно.
Джонсон рассовал по карманам неиспользованные магазины и стремительно понесся вниз по канаве. На бегу он наметил свою первую отсечную позицию — холмик пониже этого, в двух километрах, но как раз на пути двух правых колонн. Бежать до него минуты две, если пригнувшись.
Робот перемещался от укрытия к укрытию сложной ломаной линией, применяясь к рельефу местности, все время стараясь не сближаться с англичанами меньше чем на пятьсот метров, но держать под огнем каждый из эскадронов поочередно. Иногда он выпускал всего по две-три прицельных пули, иногда, по диспозиции, — целую обойму. И каждый раз попадал, куда хотел.
