Иркутск – Москва - Александр Борисович Чернов
Но в данный момент, пусть пока и при старой структуре, и при наличии на ее вершине явного «профранцуза» Алексея Александровича, от его протеже и посредственности у себя над головой — Авелана — Петровичу избавиться удалось. При этом «объехав на кривой кобыле» и Александра Михайловича. По уши погруженный в проблемы доставки императорской гвардии на Дальний Восток и обратно в должности командующего транспортным конвоем Гвардейского экспедиционного корпуса, помешать назначению Дубасова этот ушлый деятель не смог.
Понятно, что Федор Васильевич и сам по себе был фигурой гораздо более сильной, чем Авелан и Сандро вместе взятые. К тому же, он получил право личного доклада Императору без обязательного присутствия при этом главноуправляющего, и был переименован по должности в Морского министра… На первый взгляд, это все мелочи. Но на самом деле, — начало тектонического сдвига. И самое главное: был преодолен момент инерции. Однако, для приведения в полное соответствие требованиям времени и принципу целесообразности схемы, умещающейся на единственном тетрадном листке, Петровичу нужны были и послезнание, и дополнительная информация, и готовность пожертвовать на благое дело анкерок-другой испорченной крови с километром нервного волокна. Которое, кстати, паршиво восстанавливается…
И как раз дополнительной информации он и намеревался дожидаться от Луцкого, Дукельского и Костенко. Точнее, от тех офицеров в морских ведомствах трех держав, с которыми его посланцы сумеют задружиться. Ведь одно дело иметь перед глазами схемы систем управления флотами и морским строительством в интересующих странах, они-то у Петровича были, но совсем другое — изучить живые мнения и замечания изнутри этих систем. Для объективного понимания всех их достоинств и недостатков. Лишний раз наступать на грабли, да еще чужие, желания не было.
* * *Ничего экстраординарного на обеде у немцев не произошло. Объяснения Руднева о «сердечной» причине ЧП с Костенко были всеми тактично приняты. Отсюда мораль: если вам приходится врать, делать это надо с умом. Или иными словами: ври, ври, да не завирайся. Ясно, что лейб-медик Гогенцоллернов не обманулся в причине возникновения охватывающей гематомы на шее у нашего корабельного инженера, поэтому делать секрета Полишинеля из его попытки самоубийства Петрович не стал. Лишь попросил общество с сочувствием отнестись к личной драме молодого человека и не допускать дальнейшей огласки.
Однако один интересный момент в застольных разговорах он для себя отметил. Причем, касающийся не столько текущих моментов, сколько дел глобальных. Немцы за трапезой активно обсуждали появившуюся в свежих газетах информацию о визите американской манильской эскадры в порты Формозы, а также о поставках на остров продовольствия с Филиппин, оперативно организованных по личному указанию Теодора Рузвельта в связи с неурожаем прошлого года. Островитянам недород грозил голодом, а хозяйничающим на этой китайской территории японцам очередным восстанием аборигенов. И что примечательно: гумпомощь от янки пошла даже несмотря на огромные долги Токио перед американскими банками. Которые, в свете фиаско Японии в войне с Россией, пока еще не ясно было, как и когда будут возвращаться. Но ведь среди провианта к аборигенам запросто могло попасть и что-то стреляющее и взрывающееся, как не так давно кубинцам.
Поскольку янки были кем угодно, только не альтруистами, их подозрительная активность вокруг Формозы, одноименного пролива и пролива Лусон, Тирпицу и его офицерам активно не нравилась. И мотивация их была понятна. Закрепление дружественной России в Маньчжурии и Корее, которые фактически становились тылом колониального форпоста немцев в Циндао, открывало им железнодорожный путь в Китай из метрополии. Теоретически позволяя через год-другой начать ползучую экспансию в сторону эстуария Янцзы и Нанкина. Но для этого желательно не иметь под боком дополнительного конкурента англо-саксонского калибра. А появление американцев на Формозе прямо и недвусмысленно указывало на то, что на уме дельцов из Вашингтона относительно южного и центрального Китая. И как они на самом деле трактуют свою политику «открытых дверей».
Смирится ли с таким вызовом Лондон? Отдельный вопрос. Зато Петрович уяснил для себя, как к таким поползновениям со стороны янки отнесутся в Потсдаме. Чего-либо подобного в известной ему истории он не припоминал. Тем более, что внимание немцев, по идее, должно было крутиться вокруг Марокко, где сейчас на самом деле назревал кризис. Договор «Сердечного согласия» Лондона и Парижа подразумевал в первую очередь размежевание колониальных интересов двух держав в Африке, рецидива Фашоды не желали ни в британской столице, ни во французской. И теперь мсье Делькассе поспешно вознамерился претворить в жизнь некоторые положения этого пакта-междусобойчика. Для начала оформив фактический протекторат Парижа над этим североафриканским султанатом. Во исполнение его решения, Министерство колоний Третьей Республики направило Абд Аль-Азизу IV ультимативные требования о предоставлении преференций банкирам и промышленникам Франции на большей части марокканской территории.
Скорее всего, взвесив все «за» и «против», марокканцы вынужденно согласились бы с требованиями галлов. Поскольку на первый взгляд помощи им ждать было не от кого. Итальянцы и испанцы дали понять, что их дело — сторона, а ухмылки и таинственные намеки британских резидентов убеждали: две великих колониальных державы обо всем уже сговорились. Но прилетело откуда не ждали! Через шесть дней после получения в Танжере французской ноты, германский канцлер Бюлов выступил перед Рейхстагом с резкой отповедью парижанам. Он заявил, что подобные требования недопустимы по отношению к суверенной стране. И поскольку Германия, также как Франция с Испанией, имеет в Марокко свои торгово-промышленные интересы, просто так оставлять такую беспардонность Парижа Берлин не намерен. Над Европой внезапно повеяло порохом. Однако…
Однако, Мир уже изменился. И здесь не произошло двух хрестоматийных событий, о которых Петрович помнил из курса истории. Во-первых, кайзер Вильгельм II никакой «высадки в Танжере» не учинил. И никаких страшных угроз и проклятий в адрес Парижа самолично не выкрикивал. Во-вторых, ни он, ни Бюлов, нигде и никак, ни единым словцом не заикнулись про идею созыва международной конференции для разрешения кризиса вокруг Марокко консенсусом Держав. А вместо стравливающего пары перевода стрелок на рельсы дипломатического решения, в Санкт-Петербург «с кратким рабочим визитом», демонстративно, с помпой и оркестрами на перроне, отбыл начальник БГШ фон Шлиффен с несколькими его генералами и офицерами. После не менее пышной встречи делегации германских генштабистов на вокзале в Российской столице, в воздухе пахнуло порохом еще сильнее…
Но кроме очевидных для Петровича «невязок» с известным ему ходом событий, здесь
