Шестерни системы - Андрей Валерьевич Степанов
— Понимаете, здесь все легально. Документы, права на землю, разрешения на разработку недр. Граф очень много времени потратил на это.
— И теперь рьяно охраняет, — подчеркнул я. — Тридцать человек охраны!
— Нет-нет-нет, все немного не так... — начал исправлять меня сержант, но тут я расслышал громкие крики со стороны моста, а следом и стрельбу.
— Ух ты ж... — чертыхнулся сержант, скидывая винтовку. — Дернуло же меня сказать! — он буквально упал за ближайший ящик, и я последовал его примеру.
— Не вините себя. Рано или поздно это бы произошло, — ответил я, высовываясь сбоку и пытаясь одновременно оценить ситуацию.
Это оказалось непросто. Мы не знали, зачем именно пришли эти люди и сколько их. Хотят они захватить или уничтожить это место? Объявлять о намерениях не стал никто, но, если они пересекли мост — значит ребят по ту сторону уже нет.
В лагере активизировалась охрана. А кроме охраны за оружие похватались еще и старатели. Их было немного — всего лишь около десятка, потому что большая часть сейчас работала внизу. Но общая, единая масса мгновенно превратилась в грозную силу.
— Их нельзя допустить вон туда! — сержант указал мне на одно из бревенчатых строений, — оттуда идет питание на забор!
Сержант положил винтовку на ящик, прицелился и выстрелил. Он свалил одного из тех, кто был ближе всего к нам, но моментально привлек к нам лишнее внимание.
В ящик одна за другой с хрустом вошли две пули. Я вжался в землю и попытался осмотреться.
Ситуация, несмотря на наш явный численный перевес, к успешной обороне не располагала. Не было ни единого командования, ни какой-то четкой линии — вероятно, ей могла бы стать линия реки, но противник уже пересек ее.
Хаотично построенный лагерь включал в себя ямы, обнесенные забором, палатки и центральный вход в шахту. Все это не являлось сколько-нибудь удачным укрытием. Единственное наше преимущество — противник оказался малочисленным, хотя и неплохо вооруженным. И единственная вышка в самом лагере — тоже плюс.
— Барон, вам бы укрыться где-нибудь, — бросил мне сержант, то выглядывая из-за ящика, то прячась за него снова.
— Бросьте, — я расчехлил «стрельца». — Мне не впервой.
Вышку в этот момент пытались превратить в решето. От нас своевременно отвлеклись, и я решил перейти от ящика к укрытию более надежному — земляной куче, что расположилась ближе ко входу в лагерь.
Пользуясь моментом, я быстро перебежал вперед. Сержант остался за ящиком, прикрывая меня, а потом, дождавшись, когда я займу позицию, оставил продырявленный ящик. Он лег спиной на склон и принялся перезаряжать оружие:
— Не повезло бедняге, — он кивнул на лежавшего на земле человека. Рядом корчился, сжимая кровоточащую ногу, второй. — Хм, интересно, — теперь он высунулся и посмотрел на остальную территорию лагеря: — Они бьют только охрану. Получай! — он прицелился и выстрелил снова.
Пока мы пытались определиться с тем, что нам делать, группа атакующих разделилась на несколько частей, и они принялись рассредоточиваться по лагерю.
Первая группа, как только нападавшие разделалась с вышкой, засела за стеной из ящиков со снаряжением. Вторая направилась вниз, в шахту, а третья двинулась на нас.
Назвать их группами можно было с натяжкой. Четверо за ящиками, трое ушли вниз, еще трое шагали к нам.
Наша поддержка в лице охраны и большей части старателей также успели укрыться внизу — они и пытались держаться поближе ко входу в шахту, чтобы спуститься в темноту. Вероятно, думали, что кто-то останется здесь и прикроет генератор — или что здесь стояло в качестве источника тока.
В результате четверку бойцов с автоматическим оружием сдерживала та часть охранников, которая находился по другую сторону лагеря. Охранники, которые сидели в вышках на холме, вряд ли могли вообще спуститься сюда, чтобы оказать нам помощь.
— Ой-ой-ой, — забормотал сержант, устраиваясь поудобнее. — Нехорошо-то как. Надеюсь, что вам уже приходилось стрелять в людей, господин барон?
Троица шла в нашу сторону, практически не пригибаясь, уверенная в силе оружия. Разномастные автоматы с магазинами, торчащими вбок, у двоих были опущены к земле. И только один оставался настороже, водя стволом примерно на уровне наших голов, почти полностью скрытых за кучей грязи.
Сперва я удивился, что нас не видно — но сухая пыль, покрывавшая и мое пальто, и костюм тоже, закрывала еще и волосы. Поэтому на расстоянии метров в тридцать — а именно столько нас сейчас разделяло — разглядеть меня было сложно.
Сержант же практически не высовывался. Мое мнение о нем, как о человеке служивом, быстро менялось. Нас двое — их трое. В удачный момент мы могли бы положить всех на месте. А он не двигался. И если бы выжидал!
Нарышкин дрожал. Как осиновый лист. Сжимал винтовку с болтовым затвором и дрожал. Мне захотелось его пнуть, но я знал — если я это сделаю, он вскрикнет или издаст другой шум и в итоге нас попросту пристрелят на месте.
Хорошо еще, что в глубинах шахты было тихо. Или же наоборот это плохо, что некому сопротивляться? А вот по ту сторону входа было жарко.
Основная масса обитателей лагеря сместилась туда, однако автоматы четверки заставили всех буквально лежать — и лишь иногда отстреливаться. В результате почти двадцать человек оказались заперты по ту сторону.
— Может, нам не стоит идти туда, — услышал я разговор и троица, шаркнув ногами, остановилась. — Давайте присоединимся к остальным. Здесь никого нет — наши уже всех положили.
— А если не всех? — раздался второй голос. — Надо проверить каждый угол. Я не хочу, чтобы из-за тех палаток меня кто-нибудь подстрелил!
Они принялись спорить, а сержант, весь покрытый потом, несмотря на осеннюю прохладу, и грязными пятнами, прошептал:
— Что же делать?
— Не знаю, — ответил я. — вы же сержант.
— Я... я бывший сержант.
— Не суть, — я высказался слишком громко, потому что голоса за кучей сразу же стихли. — Поздно уже что-то решать. Здесь вообще властей боятся?
Выскочить, как в боевике, и словить с десяток пуль разом мне не улыбалось. Поэтому, тихо ненавидя себя и сержанта за массу упущенных возможностей, я лежал в
