Во все Имперские ТОМ 9 Зов Перводрева - Альберт Беренцев
Нет, мне правда было стыдно, особенно в свете того факта, что Таня возможно все же жива, возможно ей каким-то образом удалось спастись из взорванного метро...
Но все мои надежды развеял барон Чумновский. Не тот Чумновский, которого я отправил в Китай, из Китая как раз вестей до сих пор не было, а другой Чумновский — Старший клана, которого я послал с Таней в метро.
Чумновский отзвонился мне, когда мы были уже почти у самого Белого моря, на границах Поморского Берега.
Барон был в расстроенных чувствах, даже чуть заикался. Но ему повезло — я уже знал о смерти Тани, так что озвучивать мне эту ужасную новость барону не пришлось. Чумновский в целом подтвердил рассказ инженера Самосборова, добавив в этот рассказ еще некоторые важные детали.
Спасся Чумновский просто — когда тоннель затопило, он смог доплыть до Дубравинской, а оттуда уже свалил в систему бункеров гражданской обороны над станцией. Собственно, через эти бункера Чумновский с отрядом Тани изначально и пробрался на Третью линию. Прорвавшаяся в метро вода эти бункера не затопила, при взрыве солярис-бомбы они тоже в целом не пострадали, разве что слегка обрушились.
Так что Чумновский несколько часов блуждал по бункерам, из них попал в питерскую канализацию, а уже оттуда выбрался на поверхность и тут же отзвонился мне.
Вместе с чумным бароном спаслись еще младший Корень-Зрищин, которому у Петропавловки отрезали магией язык, лейб-стражница Сигурд, родич Пушкина Сергей Александрович и один финский наёмник.
Известие о том, что часть отряда спаслась, меня, конечно, обрадовало, но с другой стороны... Я потерял в этих проклятых тоннелях большую часть посланных туда людей, включая нескольких магократов.
В частности погибли Словенов и Мертвяков, единственные мои люди из этих кланов. А еще единокровный брат Шаманова, что было уже совсем паршиво.
Но еще паршивее было, что во время наводнения сгинули все трое присягнувших мне после битвы у Петропавловки баронов. Как я теперь понимал, я допустил серьезную ошибку. Теперь, после гибели этих перебежчиков, АРИСТО наверняка потеряют желание присягать мне. Пойдут слухи, что я не берегу своих людей. Нет, понятно, что я на самом деле их не берёг, но вот конкретно с этими тремя магократами из Летучего Полка Охранки мне следовало действовать осторожнее, я не должен был посылать их в метро. Как и Таню...
Впрочем, слезами уже горю не поможешь. Я посоветовал Чумновскому отдохнуть и оклематься после пережитого, а потом отзвонился его дочке, занимавшей должность моего казначея, и приказал ей выплатить ближайшим родственникам всех погибших магократов крупную компенсацию от моего имени. Семьям наёмников я тоже приказал заплатить, хоть и гораздо меньше.
Этот акт щедрости был необходим для сохранения моей пошатнувшейся в результате провала в метро репутации, однако после компенсаций пошатнулись уже мои финансы. Я мог бы, конечно, потребовать деньги у Лады, но я решил лишний раз не трогать девушку, особенно в связи со столь щекотливым вопросом.
В общем, ощущал я себя крайне погано, а тут еще и Петя не отвечал на мои звонки, вообще никто из посланного мною в Китай искать культиваторов отряда не отвечал...
После этого я уже был на грани то ли депрессии, то ли нервного срыва, то ли просто желания замочить всех вокруг. Я запутался, я устал, это было очевидно. Но я не привык бросать недоделанные дела, тем более отказываться от своих обязательств.
Возникший клубок проблем могло разрубить только Перводрево, так что я в сопровождении Полётова, Кабаневича, моей телохранительницы Арум, моей жены Таи и барона Рукоблудова с супругой отправился на Поморский Берег.
В обычной ситуации путь из Рима до Белого моря занял бы много часов, но к счастью, у меня с собой было аж два Кабаневича, один из которых — герцог умел мгновенно перемещаться на любые расстояния.
Так что мы оделись потеплее, а потом просто телепортировались к границе Финляндского княжества и Сердце-Руси. Эту границу нам пришлось переехать на автомобиле, ибо здесь в лесах были скрыты Камни Ивана Грозного, блокировавшие любую телепортацию.
К счастью, у Полётова связи были везде, так что местный финн-АРИСТО по первому же требованию прислал нам внедорожник, а вместе с ним еще и довольно плотный завтрак с собственной замковой кухни.
После завтрака меня разморило, так что пока внедорожник петлял по глухим неизвестно как сохранившимся здесь лесам, я поспал, проснувшись уже в Карелии.
Из Карелии мы телепортировались к самому Поморскому Берегу, на купеческую факторию, покупавшую у поморов рыбу и продававшую им же микросхемы для корабельных систем ориентирования, а еще алюминий, солярис-брикеты для печей и разнообразную мелочь, которую сами поморы произвести были не в состоянии. В фактории мы взяли себе проводника — тощего бородатого купца, в его сопровождении мы и достигли Нового Иерусалима — столицы владений поморов.
Поморская столица раскинулась на обоих берегах Онеги, там, где река впадала в Белое море.
Я понятия не имел, какой город стоял здесь в моём родном мире и стоял ли вообще, но помнил, что никаких Иерусалимов в той России, где я родился, вроде не было.
Впрочем, на еврейский оригинальный Иерусалим центр поморской вольницы тоже походил мало. Он вообще ни на что не походил.
Сейчас было около одиннадцати утра, день выдался пасмурным и холодным, на Онежской губе ходила волна, ветер пробирал до костей. Каменные шхеры, поросшие мхами и травами, простирались до горизонта на обоих берегах реки.
Деревья отсутствовали полностью, но я подозревал, что дело тут не в климате, а в том, что весь свой лес поморы продали магократам. Сама река была запружена лодками и катерами, а город представлял собой россыпь каменных домиков на изрезанных берегах.
Именно домики в основном и предавали Новому Иерусалиму уникальный флёр, больше всего эти домики напоминали какие-то старорусские терема, только каменные и раскрашенные. Здесь были все возможные цвета радуги, да и не только её. Город на другом берегу выглядел так, как будто кто-то раскидал там по шхерам разноцветные драже.
На западном берегу, где и располагался «центр» Нового Иерусалима, и где мы сейчас бродили, дома были такими же, вблизи эти терема казались буквально пряничными, так что их хотелось куснуть. Острые черепичные крыши, украшенные коньками, изображавшими птиц, зверей и солнцевороты, навевали мысли то ли
