Кино и танцы 1977 (СИ) - Арх Максим

— Борщевский!.. — совсем расстроенно произнёс профессор. — Ну зачем Вы так…

— Как это зачем, уважаемый Аркадий Варламович?! Как это зачем?! Парень рассказал нам очень много интересного в своей лекции. Видно, что фантазия у молодого человека развита, но, когда речь идёт о серьёзных вещах, тут уже не до фантазий. Тут нужна не просто болтовня, а доказательства, подтверждённые в расчётах. К тому же такие доказательства должны быть не раз проверены-перепроверены!

— Как же Вы, товарищ Борщевский, без воображения математическим анализом заниматься изволите? Мне казалось, что именно умение правильно представить задачу в голове помогает математику найти нужное решение. Как же без фантазии работать с этой области знания?! — недоумённо поинтересовался молодой пионер-лектор.

— Я не это имел ввиду, впрочем, что с Вас взять-то, — он снисходительно посмотрел на меня и, махнув рукой, добавил: — фантазёр, — аудитория захохотала и он поднял руку, чтобы её успокоить и когда присутствующие замолчали, картинно добавил: — Не, ну романы он пишет хорошие, — и часть зала вновь разразился хохотом и аплодисментами.

На моего протежирующего дедка-профессора было жалко смотреть. Он весь съёжился и опираясь на тросточку смотрел себе под ноги — в пол.

Что ж, в такой ситуации «весёлые бурундуки» — «Чипы и Дейлы», в моём лице, просто не могли не вмешаться, а посему я громко закричал: — Вы обвинили меня во лжи и устроили тут не пойми что… Но даже не дали мне хоть что-то сказать в свою защиту.

— Так говорите же, — позволил мне Борщевский и, вероятно поймав кураж, хохотнул: — Хотя наговорили Вы сегодня уже и так не мало. Одни только пересказанные статьи из иностранных журналов о компьютерах чего только стоят. А конвертация изображения на экран… Это же феерический рассказ. Раз уж вы читали западные издания, то наверняка знаете, что эти Ваши компьютеры начали появляться с 1972–1973 года. Просто выглядели они чуть по-другому, но на экран изображение выдавать могли уже тогда, — хохотнул. — так, что как минимум часть вашей лекции о будущем, это не завтрашний или послезавтрашний день, а сегодняшний, если не вчерашний, — вновь хохотнул. — Впрочем, фантазия у вас отменная. Так закрутить всем мозги не каждый может. Вы действительно, вероятно, сможете стать выдающимся писателем, — посерьёзнел. — Но только вот что: одно дело фантазии, а другое дело суровая действительность и реальность. Тут, — показал рукой на сидевших рядом с ним людей, — находятся профессора и доценты, в том числе и с кафедры математики. И когда вы тут шутите и рассказываете нам переделанные вами тексты, мы готовы молчать, но, когда вы так огульно болтаете, заявляя серьёзные претензии на фундаментальные знания, мы смолчать не можем. Мы учёные и в раз раскусим обман, — и усмехнулся. — Это вам не вешать лапшу на уши доверчивому обывателю охочему до сенсаций.

Я не обратил внимание на колкость, а, поправив ворот рубахи, громко и чётко повторил: — Я утверждаю, что решил ту задачу, о которой заявил профессору Светлову.

— Опять бездоказательная ненаучная фантазия, — констатировал оппонент и, махнув рукой, сел на своё место, отвернувшись от меня.

— Почему же бездоказательная? Вполне себе доказательная. Просто для её доказательства потребуется время и глубокое понимание основ математического анализа.

— Да, да… Время, которого у нас нет… Ну ладно, поверим Вам на слово, — стал стебать меня Борщевский, глядя на стену.

— Зачем же на слово. Я могу и доказательства расписать. Просто повторяю: для этого нужно много времени. Вы хотите это услышать сейчас? — обратился я к залу и не дожидаясь ответа свернул лист ватмана в трубочку, а затем свёл его концы таким образом, что получилась фигура под названием — «тор», ну или «бублик», как её величают в быту. Положил «бублик» на стол перед комиссией и, заложив руки за спину, прошёлся пару раз вдоль доски.

Зал немного успокоился и приготовился внимать.

— Так вот, товарищи, сейчас я расскажу Вам о «теореме СаВа», — и видя, как аудитория упала к моим ногам, стер поролоновой губкой надписи на доске. Затем повернулся к внимательно ожидающим доказательства слушателям и произнес: — Представьте себе бублик… — показал на скрученный ватман. — Представили? Тогда…

Естественно я не стал расписывать всё досконально и подробно, а лишь прошёлся по верхам. Сделано это было не только потому, что на это не было времени, ибо всё доказательство занимает около пятисот печатных страниц, но и потому, что я не был киборгом и не мог запомнить весь объём, который, в данном случае, пришлось бы излагать. Как следствие, невольные зрители, которым довелось первыми среди человечества услышать общую концепцию монументальной теории, должны были довольствоваться пока тем, что я помнил.

Но и этого было более чем достаточно.

Те, кто понимал держались за сердца и всеми силами пытались не умереть пока не услышат окончание доказательства. Те, кто хоть что-то понимал, но понимал не полностью, глядел во все глаза, стараясь въехать в то, о чём я тут «причёсываю». Те же, кто вовсе не понимал суть, довольствовались лишь пониманием того, что они находятся в историческом моменте, который, несомненно, будет с триумфом запечатлён в мировом историческом процессе.

Профессорское крыло разделилось на две части. Одна часть ученых стояла с широко открытыми глазами и вслушивалась, всматривалась, даже в малейший скрип мела по доске, а другая, более активная, скопилась вокруг меня у доски, сыпала вопросами, шепча их.

Происходило это так… Они спрашивали, я отвечал, они спрашивали вновь, и я писал формулу, далее они требовали доказательства этой формулы, после чего я их расписывал, а затем все повторялось вновь.

Студенческая братия, абсолютно ничего не понимая, перешептывалась, но, вероятно, подсознательно чувствовала, что вокруг происходит какой-то великий пи#$#@, а потому вела себя крайне сдержанно, с вопросами не лезла и всячески пыталась вникнуть в суть этого пи$#@#а.

Естественно, им это было нелегко, ведь даже опытные и видавшие виды преподаватели впадали в ступор от той или иной формулы, после чего выходили из него и моментально начинали рвать себе волосы на голове, пытаясь заставить ее думать галактическими масштабами.

Я же тем временем аккуратно подвел слушателей к, так называемым, «потокам Ричи», рассказав, что это система дифференциальных уравнений в частных производных, описывающая деформацию римановой метрики на многообразии.

Затем написал формулу и пояснил, что в ней что…

А затем, взяв менторский тон, продолжил шокировать публику, мало-внятными для обычного обывателя, пояснениями, формулами и доказательствами.

(Уважаемые Читатели, известно, что доказательство гипотезы Пуанкаре вывел Григорий Яковлевич Перельман в 2003–2004 годах. Обычному человеку, к которым Автор причисляет и себя, разобраться и понять, о чём там вообще идёт речь, крайне сложно, если вообще возможно. Поэтому Автором было принято решение, дабы при вникании в суть не сойти с ума самому и не свести своими выводами с ума Уважаемых Читателей, предложить Уважаемым Читателям разобраться в этой простой задачке самим, используя информацию, которой пестрит интернет.

Как пример объяснения, которое можно попробовать в течении нескольких столетий осмыслить, что говориться в размещённом в ю-туб ролике (одним из многих): https://www.youtube.com/watch?v=YUWE_XUTero)

Энергетика в аудитории накапливалась ровно до тех пор, пока критическая масса фундаментальных эпических знаний не превысила все разумные пределы.

А потом раздался взрыв!!

— Это невероятно! Это невозможно!! — кричал мечущийся между коллегами профессор Светлов. — Посмотрите, посмотрите, что он написал! Иосиф… Борщевский, Вы успеваете за ним записывать?! Пишите и не дай Бог Вы хоть что-то пропустите! Смотрите! Это же фундаментальные знания! Это же мировое открытие!

Одним словом, народ вокруг просто ох$#@#$, а вместе с ними ох#@#$#@ и мои прелести, которые переводили свои ошарашенные взгляды с одних моих фанатов на других, после чего возвращали свой взор к третьим.