Кино и танцы 1977 (СИ) - Арх Максим

Аудитория не шелохнулась, а лишь перевела взгляд с пожилого мужчины на меня.

— Не поняли? Ну тогда я поясню. Перед вами стоит не просто автор великолепных романов, которыми зачитывается вся наша страна, но и вундеркинд, который за день сдал экзамены по всем школьным предметам за девятый и десятый классы. Причём все предметы им были сданы исключительно на отлично! — профессор обвёл аудиторию взглядом и, посмотрев на меня, произнёс: — Александр, Вы помните, я у Вас принимал экзамен по алгебре и геометрии?

— Да, я это хорошо помню, Аркадий Варламович, — сказал я и запоздало добавил: — Здравствуйте.

(Для тех кому интересно. Сдача экзамена по математике происходила в книге № 3 «Регрессор в СССР. Золотая осень 1977». Глава № 12 https://author.today/reader/50773 прим. Автора.)

— Я, Александр, с большим интересом прослушал всё, что Вы сказали и я уверен, что теперь моё мнение о Вас, которым я делился у себя на кафедре со своим коллегами, подтвердится и приобретёт достоверность. Впрочем, всё уже почти подтвердилось, — повернулся к недалеко сидящему мужчине и спросил: — Вы убедились, Борщевский, что это необычный ребёнок и что всё, что я вам всем говорил, — показал концом трости, — не вымысел и плод моего воображения, а истинная правда.

Никто, из сидящих рядом с ним преподавателей, не ответил, а тот, к кому профессор апеллировал, лишь усмехнулся и картинно сделал небольшой поклон приложив руку к груди.

Профессор обернулся ко мне и пояснил: — Извините за такое длинное вступление, просто некоторые коллеги по кафедре не верили в Ваше существование, думая, что вы плод моего воображения. Теперь же, когда они смогли убедиться, — потряс тростью, — что вы не фантом, а что ни на есть реальны, я хочу вернуться к незаконченному тогда в школе разговору. Вы говорили, что плотно занимаетесь изучением какой-то математической задачи. Сейчас прошло не так много времени, но, пожалуйста, прошу Вас, расскажите, и нам всем, какую задачу Вы решаете и каковы текущие результаты?

Ситуация была ясна как Божий день. Добродушный старичок рассказал об удивительном восьмикласснике своим коллегам. Те, вероятно, не поверили, а когда профессор стал рассказывать, как собирался завербовать меня в МГУ, подняли его на смех.

Возможно, конечно, всё было не так или не совсем так, но, по факту, это уже не важно.

Сейчас мне предстояло сделать выбор: помочь профессору или отмазаться и закончить лекцию?

Простояв под ожидающими взглядами чуть менее минуты, решил всё же помочь и пуститься во все тяжкие…

— Уважаемый Аркадий Варламович, вероятно, я Вам не называл саму проблему, которую я исследовал, поэтому с удовольствием расскажу о ней сейчас. И кстати, обращайтесь, пожалуйста, ко мне на «ты». Вы намного старше меня, и я несколько неуверенно себя чувствую, когда Вы мне «выкаете».

— Договорились, — легко согласился тот.

— Итак, профессор. Вы спросили, чем я занимался? Отвечу. До недавнего времени больше всего меня интересовала задача доказательства гипотезы Пуанкаре.

— Вот как? Очень сложная и интересная задача. И что же, — с интересом спросил профессор, — в дальнейшем она потеряла для тебя интерес?

— Увы да, профессор. Буквально на днях эта задача стала мне не интересной.

— Это очень прискорбно. Задача, конечно, наисложнейшая и даже осмыслить её могут далеко не все. Естественно, тебе в столь юном возрасте она показалась не посильной для Вашего понимания. Александр, нужно сказать, что задачу ты выбрал сложнейшую, поэтому немудрено, что интерес пропал. Однако я думаю, что тебя не испугали трудности и ты попробуешь найти другую задачу по своим силам. А найдя такую, обязательно её решишь. Я верю в тебя! Сейчас на лекции ты всем показал, какая замечательная у тебя фантазия. Ты же видишь, все буквально поражены теми вещами, что ты нам рассказал. И даже, если учесть, что немногие в этой аудитории разбираются в тематике ЭВМ, всё равно я уверен, всем им было интересно услышать о новых разработках, что появляются во всём мире. Что же касается математики… Необязательно браться сразу за такие сложные задачи, над которыми многие десятки лет билось всё человечество. Ведь эта гипотеза начала появляться, если мне не изменяет память, в 1904 году. Над её решением с тех пор бились и бьются многие математики мирового уровня. То, что ты не смог найти решение абсолютно ничего не значит и тебе совершенно не нужно отчаиваться. Ты молод и в тебе есть тяга к знаниям, поэтому не расстраивайся, ты ещё в своей жизни всё успеешь осуществить. Сейчас тебе нужно учиться и ещё раз учиться. А проблем в математике, поверь, на твой век хватит и останется. Просто нужно подождать и подучиться. А вот когда научишься, тогда найдёшь для себя посильную задачу и обязательно решишь её!

— Благодарю Вас за тёплые слова, уважаемый Аркадий Варламович, я обязательно последую вашему совету и буду учиться с ещё большим энтузиазмом. Что же касается постановки новой задачи, то и с этим я с вами полностью соглашусь. Мне, действительно, теперь предстоит подыскать что-то посерьёзней, коль уж эту задачу я решил.

— Что прости? — не расслышал профессор.

— Я говорю, что решение для гипотезы Пуанкаре я нашёл. И, следуя Вашему совету, я обязательно, в ближайшее время, выберу себе ещё какую-нибудь, более сложную, задачу.

В аудитории наступила тишина, через секунду раздалось несколько смешков, ещё через секунду смешков стало больше, а ещё через пару мгновений аудитория взорвалась хохотом.

— Это отлично! Отличный роман, Саша, может у тебя получиться! Обязательно напишите его, — пытаясь перекричать весёлый гул зала, громко прокричал профессор, и, поддавшись всеобщему веселью, тоже благодушно засмеялся.

Я сделал громкое: — «Кхм!» — но народ меня не услышал, поэтому взял поролоновую губку, смочил её в ведре воды и провёл ей по центру школьной доски делая чистую, но мокрую линию.

Через минуту чистая полоса стала подсыхать, обильно оставляя разводы от мела, но я не обратил на это внимание, а взяв новый мел, довольно большими буквами написал:

«Всякое односвязное компактное трёхмерное многообразие без края гомеоморфно трёхмерной сфере».

А потом громко произнёс: — Вот для этого, — тыкнул мелом, — я нашёл решение!

Аудитория смолкла и перевела взгляд на старого математика.

Профессор замялся, кашлянул и неуверенно спросил: — Я не ослышался? Ты утверждаешь, что ты нашел решение великой гипотезы Пуанкаре?

— Я назвал ее теорией «кротовых нор», профессор, — скромно произнес величайший из всех живущих и не менее скромно добавил: — И да, я её решил. Кстати, теперь она называется не гипотезой, а теоремой и не Пуанкаре, а Саши Васина, — подумал чуть. — Ну или можно сократить название до «теорема СаВа».

Глава 24

В аудитории народ вновь безмолвствовал, переведя взгляд с меня на профессора и ожидая его профессионального мнения.

— Ты верно шутишь? — растерянно произнёс тот, косясь на вовсю улыбающихся коллег, вероятно представляя, как над ним завтра будет смеяться уже не только кафедра математики, а весь университет в целом. Посмотрел на меня и с надеждой в голосе повторил: — Шутишь? Ведь правда — шутишь?

— Отнюдь. Я вполне серьёзен.

В зале несколько человек от души засмеялось, остальная же аудитория, не поняв, что происходит, просто улыбнулась.

— Но как? Этого не может быть! — как будто бы убеждая меня, негромко и крайне растеряно произнёс он, всё также растеряно глядя на меня, поняв, что юноша оказался просто маленьким зазнайкой и, вероятно из-за этого, его опять ждёт позор.

Я подождал пару секунд и, решив прервать нарастающий шум в аудитории, громко повторил: — Я говорю, что я решил эту небольшую задачу.

— Небольшую?! Да ты что!!?!!? Это же наисложнейшая задача математики!!

— Ну значит большую. Сути это не меняет.

— Не может быть! — выкрикнул усатый мужчина средних лет. — Прекратите нам морочит голову. Профессор слишком доверчив и чересчур много хорошего у нас на кафедре о Вас рассказывал, так, что, хотя бы в благодарность за это, прекратите молоть чепуху.