Андрей Посняков - Сын ярла
– Очень красивое у тебя ожерелье, хозяйка, – повстречав у овина Гудрун, льстиво заметил Ирландец.
– Да уж, – усмехнулась та. – Немало серебра отвалил за него Сигурд на рынке в Скирингсале.
И правда, красиво было ожерелье, красиво и изящно: янтарь – солнечный камень, сердолик, бирюза и яшма перемежались крупными золотыми подвесками с изображением волшебных птиц и животных.
– Многие бы позавидовали такому ожерелью, – не унимался Конхобар. – Пожалуй, за такую драгоценность можно нанять полдружины или парочку-другую берсерков.
– Да, это так, – кивнула Гудрун, по всему видно было, что похвала Ирландца ей очень приятна. – На ночь запираю его в сундуке, – понизив голос, сообщила она. – Почему-то не очень-то доверяю рабам, особенно во-он тому уроду. – Она кивнула на Трэля Навозника, рыхлившего мотыгой землю неподалеку.
– Да уж, урод редкостный, – кивнул Ирландец. – Смуглый, темноглазый, черноволосый, такому украсть что-нибудь – раз плюнуть. Но, хозяйка Гудрун, не рабов беречься надобно, а других воров, тайных…
– Это кого же? – настороженно переспросила Гудрун.
– Того, на кого и не подумаешь никогда, – закрыв тему, уклончиво ответил Ирландец.
Опасаясь оборотня Форгайла, Конхобар, хорошенько подумав, решил избавиться от Хельги несколько иным – вовсе не самым радикальным – способом: сделать все, чтобы тинг изгнал сына Сигурда из Бильрест-фьорда. Станет Хельги нидингом, уйдет неизвестно куда, вот и волкодлаку Форгайлу вроде бы нечего станет делать в округе – уйдет на поиски юноши, вот только как бы не прихватил с собою его, Конхобара, чего уж никак не хотелось бы. Что-то нужно было придумать. Ну, во-первых, несколько ослабить могущество Черного друида – принести древним богам хорошую жертву, не какого-нибудь там барана, а жертву настоящую, человеческую. Пусть видят боги – и он, Конхобар, ничуть не хуже Форгайла! Во-вторых, хорошо бы направить волкодлака на след юного нидинга, да так, чтоб Форгайл знал точно, где находится Хельги, и обошелся бы без помощи Конхобара. Для этого можно было бы через третьих лиц предложить Хельги бежать, хотя бы с помощью того же Хастейна Спесивца, чьи драккары вот-вот должны были пожаловать в Бильрест-фьорд. Эх, сгинул бы где-нибудь на чужбине сын Сигурда ярла – самое милое было бы для Конхобара дело. И конкурента на усадьбу нет, и Форгайлу не к чему прицепиться. Вообще-то, хорошо бы, чтоб и Форгайл вместе с Хельги сгинул, то-то была бы радость! Ирландец улыбнулся, рисуя себе радужные перспективы. Потом качнул головой, отгоняя грезы: хватит думать, действовать нужно, действовать.
А юному сыну Сигурда ярла совсем вскружило голову предчувствие будущей славы. Да и, надо сказать, большую роль в этом сыграл и сам старый ярл. Уж как он радовался, когда Хельги оказался лучшим из молодых воинов, хоть, конечно, и не очень-то далеко ушел от того же Фриддлейва, а в чем-то от него и отстал. И тем не менее по такому случаю Сигурд вытащил из сундука серебристую кольчугу-бирни и торжественно вручил ее сыну:
– Носи в битвах, и пусть гордится тобою весь твой род и верная дружина!
– Аой! – дружно выкрикнули присутствующие при этом событии родичи, они же – «верная дружина»: Харальд Бочонок, Снорри и Ингви. Облачившись в кольчугу, Хельги накинул на себя алый английский плащ и совсем стал похож на удачливого морского конунга. Посмотрел свысока на товарищей детских игр, сбросил плащ на руки Снорри… Ингви с Харальдом усмехнулись, переглянувшись. А Хельги ничего не заметил, вернее, не хотел замечать… Звезда, тролль его забери!
Он выехал из усадьбы и направился обратно в кузницу Велунда. Честно говоря, выехал неохотно – ну чему еще-то мог его научить старый кузнец? Подъезжая к ручью, оглянулся полюбоваться водопадом, пошарил рукой у седла… Плюнул досадливо – надо же, угораздило забыть суму. Так ведь у очага и оставил, нет чтоб набросить через плечо… а хотел ведь еще приказать кому-нибудь из слуг, чтоб донесли ее до коня, да забыл, собой, красивым, любуясь.
Приподнявшись в стременах, Хельги оглянулся в поисках кого-либо из слуг – послать за сумой. Вот, кажется, пробежал Трэль Навозник… Крикнуть? Нет, далеко, все равно не услышит… да и исчез он уже из виду. Видно, ничего не поделаешь, придется возвращаться – в сумке изящный костяной гребень, подарок Сельмы, да кое-что из мелочи – выпаренная морская соль, чеснок и тому подобное, – что просил привезти Велунд.
Быстро проскакав в ворота, сын Сигурда ярла спрыгнул с коня и вбежал в дом. Сразу навалилась тьма – после солнца-то! – хотя и горели светильники, да и в очаге билось пламя. Чья-то тень мелькнула в сторону, скрылась за покрывалом. То ли Сигурд вставал за чем-нибудь, то ли кто-то из молодых… хотя вряд ли – те все за рыбой ушли. А вот и сума, да, там и лежит, на лавке, где оставил. Перекинув ремень через плечо, Хельги поговорил с вошедшей сестрицей Еффиндой и, простившись, выбежал во двор. Белый конь его призывно заржал, увидев хозяина. Хельги погладил его по холке и вскочил в седло. На этот раз ехал медленно, справедливо рассудив, что торопиться-то особо некуда, на кузницу Велунда он так и так успеет к ночи. Ярко светило солнце, выплеснув на спокойные воды фьорда блестящую золотую дорожку. Низвергающийся со скалы водопад с грохотом поднимал тучи разноцветных брызг – розовых, изумрудно-бирюзовых, палевых. Слева от водопада, у причала, копошился какой-то человек в синем богатом плаще – присмотревшись, Хельги узнал узколицего Ирландца Конхобара – видно, готовил лодку. Интересно, куда это собрался, на ночь глядя? Куда? Хельги усмехнулся: ну, ясно куда. Наверняка на остров Раун, что в устье фьорда. Видно, и вправду кружат неподалеку хищные драккары Хастейна Спесивца. А что, если… Что, если проследить за Ирландцем? Проследить… Но ведь тот далеко не дурак и заметит чужую лодку, спрятаться-то на пути негде. Впрочем, зачем прятаться? А что, если просто опередить Ирландца? Да, но куда там спрятать лодку – тоже ведь негде… Обычную лодку – негде, а вот лодку саамов из нерпичьих шкур вполне можно легко вытащить на берег. У кого же была такая лодка… Ха! У кого – да у малыша Снорри!
– Лодка? – Снорри как раз собирался плыть и уже нес весла. – Да возьми, если тебе нужно.
Хельги молча забрал у паренька весла, уселся в лодку и быстро отплыл, забыв на берегу суму с поклажей. Лодка пошла быстро – легкая оказалась, увертливая, правда, можно было в любой момент перевернуться, поставив низкий борт под волну, но Хельги быстро приноровился и знай себе работал веслом. Раз-два, раз-два, раз… Пробегали мимо скалистые берега и спускавшиеся кое-где прямо к морю низменности, покрытые ярко-зеленой травой с желтыми веселыми одуванчиками, да впереди слепило глаза такое же веселое оранжевое солнце. Хельги тоже улыбался, радуясь прекрасному дню, солнцу, свежему морскому ветру… ну и себе, любимому, вернее – своему статусу. А на берегу, у причала, смотрел ему вслед белоголовый малыш Снорри, смотрел, не отрываясь и глотая готовые брызнуть слезы. Слезы обиды. Малыш Снорри… Напрасно уже прозывали его Малышом, впрочем, похоже, это прозвище так и прилипло к нему, как к Ингви – Рыжий Червь, а к Харальду – Бочонок. Вовсе не напоминал теперь Снорри того сероглазого наивного пацаненка, каким был еще год назад. Он вытянулся – уже доставал Хельги почти до уха, а Харальда так и вообще перерос, – окреп, так что заметно было, как играют под кожей мускулы, да и оружием владел теперь не хуже других, а что касается пращи и лука – так, может, еще и получше. Рад был Снорри, что принял самое непосредственное участие в зимних игрищах молодежи, рад был новым друзьям, из которых лучшим считал Хельги, сына Сигурда ярла. Вот только Хельги, похоже, теперь так не считал…
Подождав, пока саамская лодка не превратится в еле заметную точку, Снорри сглотнул слюну и нехотя побрел в усадьбу. Нехотя – потому что знал: в усадьбе нет никого, кроме старого ярла, слуг и хозяйки Гудрун, да и те вскоре собирались в священную рощу – принести богам кое-какие жертвы да пообщаться с соседями, что тоже обещались подъехать. Остальные были кто на охоте – на несколько дней отправились, кто ловил рыбу артелью – эти должны были вернуться к ночи. Снорри не пошел ни с теми, ни с другими, было у него одно деликатное дело в усадьбе – раб Трэль Навозник обещал третьего дня подарить ему щенка. Крепкого, белозубого, лохматого, – Навозник слыл среди слуг большим специалистом по собакам, и Снорри очень на него надеялся – хоть один верный друг будет – пес.
Разминувшись по пути с Ирландцем, Снорри свернул к огородам – поискать Трэля Навозника. На огородах его не было, как не было и в коровнике, и в овине, и у амбаров, и в доме. Остальные слуги лишь молча хлопали глазами. Откуда им знать, где рыщет этот безобразный Навозник? Вроде бы хозяйка Гудрун посылала его на верхние пастбища, а может, и еще куда. Да что с ним сделается, с рабом? Жрать захочет – явится к ночи, а сгинет где, так туда ему и дорога.
