Андрей Архипов - Поветлужье
- Ну что, пойдем с нашим десятником потолкуем, - потянул отяцкий воевода охотника за собой, - а то мнутся, словно барышни, сами не идут.
- Погодь, Иван, глянь на тын, - палец Антипа был вытянут по направлению к веси, - что-то не чисто там, черненая холстина на жерди болтается, да и вои наши в весь возвертаются, яко нет нас тут.
- Да, дела... Догнать что-ли... Нет, постой-ка тут, а я к тыну сбегаю, со Славой поговорю, если уж другие не хотят общаться. А вы пока тут разбирайтесь вместе с отяками, за лодьями посмотрите... неровен час, очухается там кто, да и сами они могут повести себя... эээ... как чужие, одним словом. В общем, сохраняй братские отношения... И вот еще что, - Михалыч наклонился к самому уху охотника и что-то тихо ему прошептал. - Понятно?
- Не ведаю, пошто те это надобно, но раздор от этого великий может начаться... - засомневался Антип.
- На меня все вали, если что, - ответил отяцкий воевода. Потом, содрав шлем, поворошил вспотевшие волосы и отправился вслед за уходящей гуськом в весь ратью.
***
Михалыч все-таки дождался Вячеслава, проведя минут сорок под воротами. Всё стало ясно с самой первой секунды, когда с вышки ему крикнули, что в веси мор и ближе подходить не надо. Теперь они сидели на краю яруги и коротко рассказывали друг другу о произошедших событиях. Вячеслав держал на руках кутенка, опрокинувшегося на спину и разомлевшего от поглаживаний:
- Вот прибился, когда к тебе шел, поиграть то не с кем... Народу в веси почти нет, мужики еле успевают за скотиной ухаживать после смены на изгороди... Ну так вот, с уксусом то я прибежал, а он уже отходит. Первая и единственная смерть... тьфу три раза через левое плечо, - действительно поплевал в сторону Вячеслав, и продолжил, - у остальных, кто показался тоже сильно горячим, вроде сбили температуру, да еще отваром липы дополнительно напоили. Без градусника как тут определишь, сколько у него... Только с опытом разве придет... Слава Богу, это вроде не чума и не холера. Иначе можно было бы просто лечь и молча помирать. И те, что у меня, это самые тяжелые, правда, еще пятерых принесли... да... Я прошелся сейчас, поспрашивал... Остальные либо на ногах переносят, либо иммунитет высокий, не берет их. Но кашляют многие.
- Так что это было то? - поинтересовался Михалыч.
- Не знаю, вирусное что-то, может грипп, может еще что. В общем, повезло нам, что вирус этот мы ослабленный притащили. Хотя... может, он первый такой вылез, а потом еще что-то будет. Не дай бог, конечно.
- Ты думаешь, это мы?
- Скорее всего... С буртасами весяне не общались тут, да и симптомы почти сразу по их приходу проявились, инкубационный период обычно несколько дольше... Скорее все-таки мы, я то не заразился, и ты тоже вроде ничего.
- Надеюсь, ты не стал объяснять, откуда все взялось? - печально ухмыльнулся Михалыч.
- За кого ты меня держишь? - недоверчиво посмотрел Вячеслав, - я себе и детям не враг. Вот теперь думаю, идти раны отякам лечить или как? Сумку с лекарствами и туесок с отваром ромашки с собой принес, а вдруг это я носитель?
- Иди, иди, а вдруг это я или дети те же... Тогда без помощи их оставишь. Давай, по горячим следам, пока они там не напортачили чего сами. Раненых то много. Кстати, карантин снимать будешь?
- Нет пока, если все распространится в итоге, то пусть не такими темпами. Но с десятником поговори, если хочешь, он рвался все...
- Угу, чуть позже. А с флагом, это ты придумал? - Михалыч бросил взгляд на колыхающуюся по ветру черную холстину.
- Ну... как я? Сказал, чтобы тряпку какую повесили. Я то откуда знаю, что они тут при море вывешивают? Может крест какой перед воротами надо ставить, да только разве можно было выйти? Господа буртасы! Извольте подождать, пока мы тут знак морового поветрия вывесим! Короче, прибежали ко мне, спросили, что за тряпку вывешивать? Я сказал, чтобы поярче. Рубаха красная у десятника была, так они побоялись спросить, вычернили углем холстину, да повесили...
- Да ничего получилось, черный флаг как знак беды, еще бы череп и кости нарисовали... - улыбнулся Михалыч.
- Тьфу на тебя, все бы тебе хихоньки да хаханьки. Пойду я отяков лечить, -Вячеслав поднялся и подхватил сумку. - И так минут десять с тобой потерял...
- Первую помощь им как раз оказывают, я еще в нижней деревне их учил воду кипятить и раны промывать ромашкой, как ты уже делал с Антипом. А насчет хихоньки, так это у меня отходняк такой начинается, вот посмотришь что далее будет... Кстати, ты с ранеными то справишься? Там резаных ран должно быть много и стрел засевших тоже...
- Была уже практика, не боись. У тебя, кстати, что с рукой? Пойдем, заодно промою. Заражение крови, знаешь, тут вещь неизлечимая...
- Пойдем, - согласился Михалыч, - я заодно тебя отякам представлю, чтобы у них сомнений про твои навыки не возникало... А рука, так это стрелой так всадило в приклад, что аж ружье выронил за борт, да и кисть чуть порезало отскоком... Теперь нырять за ним... Да, Вячеслав, мне вот только в голову пришло, а в лесном лагере тоже может быть куча болящих?
- Угу. Туда после твоих раненых и отправимся. Здесь Радимир вместо меня справится, я ему показал, как ухаживать, как отвары делать. По моим мыслям, он тут голова многому, такой серый кардинал. Кстати, он даже учился, кажется, где-то. На всякий случай, будь поосторожнее с ним, я что-то не пойму, в каком он тут качестве...
- Разберемся... а на железное болото, как мы лагерь прозвали, я сейчас охотника какого-нить отправлю, принесет им вести, да узнает как дела...
- А я уж и забыл, что ты тут начальником стал, - засмеялся Вячеслав, - только пусть никуда из леса не уходят, вдруг там другое что... Минус на минус может принести и очень жирный минус...
- Ну... начальству то скоро конец, я только в походе главой был, - Михалыч оглянулся назад, - смотри, кутенок так за тобой и чешет, вон как уши болтаются...
- Да, обживаемся, - вздохнул полной грудью Вячеслав, - ты вон отяков приручил, а я щенка. Две недели тут, а уже как будто и сроднились с этим местом...
Широкая тропинка вела нашедших свое дело людей все дальше от веси. Сзади пылил, отвлекаясь на прыжки за стрекозами и большими полосатыми шмелями, серый щенок с загнутым кренделем хвостом, а вокруг одуряюще пахло цветущим разнотравьем и хотелось просто вдыхать этот ароматный воздух и жить... Жить на такой благодатной, живописной и мирной земле...
***
- Здрав будь, Иван, сын Михайлов, - глухо донеслось до Михалыча, когда переяславский десятник присел рядом на бревно, лежавшее около ворот веси, положа длинный, весомый сверток рядом с собой. - Не страшишься столь близко к веси подходить? Мор, он никого стороной не обходит...
- И тебе здравствовать, Трофим Игнатьич, - ответил, наклонив голову, воевода отяцкий, - так не так он страшен оказался, как мнилось поначалу. Вячеслав сказывал, что с божьей помощью малыми потерями пока обходимся, хотя и не обещал, что этим закончится. Главное, повязку не снимай и меняй почаще, а снятые кипяти... Тогда важные дела можно и порешать, выйдя из веси.
- С божьей помощью, надо же... Лекарь то, в избу входя, на икону то и глазом не ведет. Речи нет о том, абы он поклон в красный угол положил али крестным знаменем себя осенил... Но деяния его богоугодные и себя не жалеет, то верно...
- Не обессудь, Трофим Игнатьич, хоть и православные мы, но дело сие в нашем отечестве в запустении было. Не знаю, вернется ли к нам почитание веры Христовой в полной мере, но старания наши приложим... А ты, гляжу, тоже уважение ко мне высказываешь, по имени-отчеству величаешь?
- Так заслужил, Иван Михайлович, заслужил. Сказывать про свершение - то дело одно, а вот исполнить сие - то совсем другое... Вот, прими от меня подарок сей. - Трофим откинул край холста и обнажил рукоять меча и часть ножен, покрытых затейливым узором. Однако доставать не стал, и, запахнув тряпку обратно, передал сверток Михалычу. - Как сыне мой народился, прикупил я меч сей для него... Да не судьба видно, пусть тебе послужит. Славословить дале не буду, почестей себе еще наслушаешься...
- Спасибо... Спаси тебя Бог, Трофим, такому подарку от самого сердца цены нет, хоть и не разглядел я сам меч то.
- Потом глянешь, не рассыплется он до того времени... Сабля то хороша, абы бездоспешного разить али кого в легких доспехах, а без меча того, кто добрую бронь дощатую взденет, не пробьешь.
- Вот на учении со Сварой и опробую сей меч... Что смеешься? - Михалыч удивленно взирал на пытающегося сдерживаться от приступа смеха Трофима. Тот поначалу даже закусил ус и прикрыл ладонью глаза. Но все-таки справился и ответил:
- Ты только Сваре об этом не сказывай, ему тя с деревяшкой гонять и гонять... Да и жалость во мне к его мечу, ежели с этим скрестит, хоть и добрый он у него. Пусть его, оставь... Я вот про что молвить хотел... Ужо час будет, яко Антип подбегал к изгороди, издалече ведал нам о ваших свершениях. Баял он мне, аже стал ты воеводой у отяков, за собой их и охотничков наших вел и множество славных побед одержал... Да то я и сам видел. Как ныне тебя прозывать, воеводой ли?
