Александр Афанасьев - Наступление ч. 2(СИ)
Младший брат вернулся из Афганистана — он пошел сначала служить, а потом решил учиться, когда Игорь выбирал тему для дипломной работы. Конечно же, он "пошел по стопам отца" — поступил на факультет специальных машин технического института, рассчитывая потом работать на заводе уже не технологом — заместителем начальника цеха, а оружейным конструктором. Учился он хорошо, с душой, после лекций пропадал в комнатах, где было самое разное оружие, в том числе привезенное из-за границы. Увы, все это оружие было выведено из строя — неведомые долбодятлы постарались, а вдруг кто кого застрелит — но все равно собирать-разбирать его было интересно, интересно было пытаться понять, почему конструктор решил ту или иную задачу так, а не иначе. Тогда же ему в руки попали противотанковые ружья Дегтярева и Симонова, его однофамильца. Конструкции были весьма примитивные — но в войну работу они выполняли.
Брат вернулся из Афганистана раненый, но, слава богу, живой и не инвалид, с медалью "За отвагу" и орденом Красного знамени. В Афганистане он служил мотострелком, но получилось так, что его часть была расположена в Бараки-Барак и вела непрекращающиеся бои. В этом месте, недалеко от границы, было полно душманов, и вели они себя крайне нагло.
Вот тут то младший брат и высказал старшему все, что он думает о трудах ижевских оружейников. Принятые на вооружение в конце семидесятых автоматы АК-74 — мало кто знает, что их принимали на вооружение временно, до завершения ОКР[58] по теме "Абакан" — были рассчитаны под легкий патрон 5,45х39, менее мощный, чем 7,62х39. Такие патроны не годились ни в зеленке, ни в горах, преграды ими не пробивались, дувал, ветка — все было укрытием для духов, вооруженных, кстати, старыми автоматами АК-47. Доходило до того, что целые части ходили на задания не со своими автоматами, а с трофейными. Все положительные стороны нового патрона — вес меньше чуть ли не в полтора раза, возможность стрелять автоматическим огнем чуть ли не с рук — в Афганистане обесценивались.
Тогда же брат рассказал и про тактику, которая применялась вынужденно. На бронетехнике в Афганистане почти не воевали, она использовалась для того, чтобы доставить бойца к исходной позиции, и то выдвигались не под броней, а на броне. Большей частью воевали ротными и взводными группами, выдвигались к месту боя пешком, проходя по горам по нескольку километров. Часто высаживались с вертолетов. Принимали участие в зачистках населенных пунктов — а духи полюбили стрелять из-за дувалов, которые не пробивал даже пулемет. Были у духов и снайперы — старые БУРы лупили иногда с расстояния больше километра. Были укрепленные камнями и мешками с песком позиции пулеметных и гранатометных расчетов — короче огромное количество сложных, защищенных целей, которые нечем было поражать. Хорошо, если погода летная и можно вызвать самолеты или вертолеты для нанесения бомбо-штурмового удара с воздуха — а если нет?
Вот тогда то Игорь Симонов еще раз зашел в оружейку, положил на стол две тяжеленные винтовки — Симонова и Дегтярева, ПТРС и ПТРД. Тяжелые — но он то их поднял и положил один. Брат говорил, что у них в роте был НСВ, который берегли как зеницу ока — он мог поражать цели за два километра. Но и у духов были ДШК — а чтобы победить противника нужно более мощное оружие. И точное! Нужна винтовка, которую могут переносить два, а в чрезвычайной ситуации и один солдат, эта винтовка должна быть с хорошим прицелом, чтобы поражать дальние, хорошо защищенные цели, пробивать стены и дувалы, уничтожать огневые точки. Считается, что лежащие перед ним винтовки устаревшие — но в Афганистане такого оружия как раз и не хватает! Что же хорошего в том, что рота солдат вынуждена тащить в гору целый крупнокалиберный пулемет с лентами и станком, для этого ли он вообще создавался? И нельзя ли сделать как-то так, чтобы крупнокалиберное оружие стало по-настоящему точным? Брат рассказывал, что они тащили пулемет в гору, а потом устанавливали на позиции, станок не позволял его установить нормально, а когда начинали стрелять — он скакал и прыгал, приходилось ноги станка заваливать валунами, и все равно с точностью были большие проблемы. А огонь на прикрытие — то, для чего и разрабатывался этот пулемет — вести было невозможно, оружие чуть ли не переворачивало от отдачи.
Игорь не знал о разработках по теме "Абакан" — а они уже сейчас превосходили все имеющиеся в мире аналоги — но кое-что он придумал. Придумал по глупости — в институтских дверях была сильная пружина, и человеку, который не имел опыта общения с дверью, означенная дверь так и норовила дать подзатыльник. Вот ему и пришло в голову — а нельзя ли включить в конструкцию специальной снайперской винтовки… пружину!
Сначала он пошел по тупиковому пути — решил сделать пружину составной частью приклада. Но тут же столкнулся с двумя техническими проблемами, обе из которых были неразрешимыми. Первая — пружина увеличивала длину приклада до такой степени, что нормальная прикладка к винтовке становится невозможной, вторая — при выстреле стрелка обязательно ударит прицелом в глаз, а рукояткой — в руку. Просчитывать вариант с подвижным прицелом и рукояткой он не стал, чтобы не терять время, прочертил несколько других конструкций — и, наконец, пришел к тому же решению, к которому пришел сам Владимир Дегтярев в сороковом, а потом американский конструктор — самоучка Ронни Барретт в начале восьмидесятых. Примерно к этому же и в тот же самый год пришел прославленный тульский конструктор Игорь Стечкин.
Чтобы убрать отдачу — нужно просто сделать винтовку по принципу артиллерийского орудия. Есть станок — и есть стреляющий агрегат. А посредником между ними выступает откатная система! Та же самая пружина! Когда происходит выстрел — назад двигается не затвор, который все равно легкий, как его не утяжеляй — а целая система, включающая тяжеленный ствол, и инерционность этой системы в разы выше, чем у затвора! И погасить отдачу — соответственно в разы проще! А если еще предположить, что стреляющий агрегат идет назад и сжимает пружину… или даже две пружины! Точно, две пружины, одна обхватывает ствол и растягивается, другая как бы сзади, между прикладом и стреляющим агрегатом — и она сжимается. И более того — ни магазин с патронами, ни рукоятку, ни ударно-спусковой механизм в этом случае подвижными делать не надо! Когда стреляющий агрегат достигнет крайней точки и пойдет назад — он подхватит очередной патрон из магазина точно так же, как это делает автоматный затвор! А потом — в крайнем положении система встанет как раз так, что сможет сработать ударно-спусковой механизм. Который в этой системе будет простым, ведь ему не нужно будет обеспечивать автоматический огонь!
Конечно, в системе будет проблема с надежностью, ее не удастся сделать такой же надежной как АК. Хотя… а почему не удастся. Окно для выброса гильз можно будет прикрыть подпружиненной шторкой как на самом первом экспериментальном пулемете РПК. Пружину на стволе можно будет прикрыть кожухом. И потом… ведь секрет надежности автомата Калашникова не в том, что в конструкцию не может попасть грязь. Может, и еще как! Просто в АК все подвижные части совершают работу с такими импульсами — что грязь просто не может им помешать! Автомат в работе самоочищается — а ведь в винтовке будет применяться патрон, мощнее автоматного в пятнадцать раз! Соответственно и импульсы будут приличные…
От работы на кульмане Игорь перешел к сборке опытного образца — он был одним из немногих выпускников этого года, которому удалось собрать не макет — а полностью работоспособный образец. Собирали его на опытно-экспериментальном производстве Ижмаша. Ижмаш производил не только стрелковое оружие — но и автоматические пушки, поэтому оснастка для изготовления стволов крупного калибра была, и заготовки подходящие — тоже были. Нашлись и люди, которые производили противотанковые ружья второй мировой, помогли с технологиями. Тем более что станки с той поры — увы, изменились несильно, и оснастка старая была.
Когда винтовку уже изготовили — к Игорю, ходившему на завод по временному пропуску, подошел полноватый и лысоватый мужик из отдела главного конструктора, под ним работала специальная группа. Мужику было около сорока — молодой по меркам маститых конструкторов и звали его Геннадий Николаевич Никонов. Позже он победит на конкурсе Абакан с автоматом АН.
— Разрешишь? — кивнул он на винтовку, на которой не было ни приклада, ни прицела.
— Пожалуйста, вот…
— Да уж разберусь… — усмехнулся Никонов
Быстро и безошибочно разобрав чужой образец — только неординарный инженер-конструктор смог бы сделать это, он какое-то время походил вокруг раскиданного на части образца, потом спросил.
— Значит пружина на стволе…
— Да.
— Интересно. Одна, получается, работает на растяжение, а вторая — на сжатие.
