Алексей Волков - «Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

Слава богу! Кротов почему-то ожидал худшего и был рад ошибке. Теперь можно было спокойно позавтракать, некоторое время подождать возможных посыльных, обещал ведь, а потом собираться на встречу. Что-то он утратил в женских глазах, но с другой стороны, нельзя идти против совести. Даже ради понравившейся женщины.

Мотор, старой марки «Паккард», ждал у гостиницы, и Кротов сразу понял: за ним. Странно. Даже в суете дел о случайном порученце помнили, и не сказать, чтобы знак внимания был неприятен. Только чем он заслужил подобную «милость»?

— Товарищ Кротов? — Мужчина в кожанке, скучавший рядом с автомобилем, сразу сделал шаг навстречу.

Мелькнула привычная в последнее время мысль: может, угроза? Пусть случайный спасенный стал новым президентом, но это отнюдь не означает, что весь карательный аппарат сразу перейдет на его сторону. Да и все-таки Кротов был реальным врагом любой нынешней власти. Копни поглубже, человек Покровского, совершивший немало преступлений в Сибири, да и здесь выполняющий поручения контрреволюционного Центра. Это не митингующие на Тверской, в принципе люди свои, тут уже минимальное наказание — расстрел после долгих допросов, пыток и показательного суда. Или вообще без суда по приговору какого-нибудь охранника завоеваний революции.

Полковник чуть шевельнул рукой. «Наган» был на месте, пусть извлечь его быстро не удалось бы. Пока расстегнешь шубу, пока ухватишь… Надо носить в кармане, чтобы иметь возможность стрелять даже сквозь одежду.

— Да. Чем обязан?

— Вас велено доставить в Кремль по поводу вчерашнего доклада.

— Поехали. — Подозрения не улетучились полностью, вдруг мужчина слегка лукавит, и дорога лежит в иные правительственные учреждения, но нельзя же подозревать всех постоянно! Вот осторожность терять не следует.

В крайнем случае, с одним сопровождающим справиться будет можно. Потом уже — с шофером. Двое — не десяток.

Но автомобиль свернул к Кремлю, въехал на территорию, и от сердца отлегло. Ненадолго. Здесь царила какая-то непонятная суматоха. Носились туда и сюда люди, то и дело мелькали военные. Судя по выражению лица попутчика, тот тоже не понимал причин. Но вот остановка у знакомого уже подъезда, и емкое все объясняющее слово:

— Война!

ГЛАВА 13

Граница Московской республики

Вестники несчастья выглядели именно так, как им полагается. Два всадника въехали во двор на взмыленных, готовых в любую минуту пасть конях. Сами наездники тоже смотрелись не лучше. Если один еще держался в седле, лишь взгляд сразу цеплялся за висящий на правом плече стволом вниз карабин, точно его владельцу недавно пришлось пускать его в ход, то второй медленно сползал, припал к гриве, и еще хорошо, что находившиеся снаружи солдаты успели подскочить, поймать падающее тело.

— Что? — Чижевский торопливо выскочил наружу. Как был, без шинели и фуражки, лишь в повседневном поношенном кителе. Но кобура с револьвером привычно оттягивала ремень.

— С заставы, — выдохнул первый всадник и спешился. Его напарника уже уволакивали вглубь казармы. — Кто старший?

— Я. Капитан Чижевский.

— Вам пакет, — гонец чуть перебирал затекшими ногами. Карабин по-прежнему находился под рукой.

— Что-то еще? — Капитан торопливо пробежал глазами несколько неровных, второпях написанных строчек на протянутом ему смятом листке.

— Поляки прут. Силой до полка пехоты с кавалерией. Пытались по железной дороге, но мы рельсы разобрать успели. Починят скоро, суки, — выдохнул гонец, произнося последнее слово не как ругательство, а как некий факт. — Провода где-то перерезали. Мы никак сообщить не могли. И обстреляли нас по дороге. Кольку вон ранили. Как вырвались, не пойму.

Ему и хотелось высказаться, и язык слушался с некоторым трудом. Солдаты столпились рядом, напряженно слушали. Кто-то протянул гонцу баклагу с водой, и всадник с жадностью выхлебал ее до дна. Многие косились на ротного, ждали его слов.

— Рота! Тревога! — объявил Чижевский. — Комиссар! Срочно в Думу. Предупреди депутатов о нападении. И сразу — сюда. Мельчугов! Давай на станцию. Попробуй связаться по линии. Я к телефону.

Надежды на последний не было. Как раз недавно, после завтрака, Чижевский пытался дозвониться в штаб, однако трубка молчала. Тогда подумалось: обрыв, сейчас дело представлялось уже иначе. Но сообщить в штаб было едва не самым важным. Конечно, они должны знать о происходящем, вполне возможно, уже последовало официальное объявление войны. Но вдруг?

Самому Чижевскому предстояло принять решение. По плану бригада обязана была загодя собраться на некоем оборонительном рубеже, только капитан прекрасно знал: никакого оборонительного рубежа не существует. Военная доктрина была крайне расплывчатой, командование — нерешительным, и все вязло в бесконечных прениях и пожеланиях. Да и какое «загодя», раз противник уже прет вперед?

— Товарищ капитан, какие будут приказания? — Степанкин излучал уверенность в себе. Мол, что скажут, то и сделаем.

— Все имущество собрать. Особое внимание — на боеприпасы. Осмотреть оружие. Через тридцать минут выступаем… — небольшая пауза, — к вокзалу. Может, к тому времени получим конкретный приказ.

— А если нет?

— Тогда — по обстановке. Решения два. Первое — найти подвижной состав и отступить вглубь. Второе — принять бой здесь. Поляки идут дорогой, как раз сумеем их задержать на некоторое время.

Был еще вариант: отходить пешим порядком. Его Чижевский отверг сразу. Перехватят на марше кавалерией и сомнут, почти не заметив. Не зря подгадали время. Снег еще не сошел, распутица не наступила, и имеется некоторый простор для действий конницей. Летом был бы вообще идеальный вариант, но, видно, имелись какие-то причины, не позволяющие откладывать войну. Мировое ли сообщество, грядущие выборы, наконец, интриги в собственном правительстве и Сейме…

— Задержать — задержим. А дальше? — резонно спросил субалтерн. Притом он мог считаться оптимистом.

— Есть командование. Бригада, округ, — досадливо поморщился Чижевский. — Им принимать решение в зависимости от планов. То ли тактика Барклая, то ли наносим контрудары.

Сомневался он. Наступать было нечем, да и любые планы требуют некоторого времени на разработку и подготовку. Скорее всего предстояло отступление. С боями, без боев, до некоего рубежа, где удастся упереться, задержать противника, обескровить, и только затем…

По всей бывшей школе носились солдаты, укладывали, собирали, готовились, толком не ведая к чему. Наконец, примчался Мельчугов. На мобилизованном извозчике, не тратя время на дорогу.

— Есть связь, гражданин капитан. Правда, не со штабом, а по станциям. Обещали немедленно передать. Я там Галкина оставил с двумя солдатами. Унтер он толковый, все примет, что надо. А в сторону границы вся связь до ближайшего полустанка. Там я тоже уговорился — в случае появления неприятеля нас известят.

— Хорошо. Выступаем к вокзалу. Офицерам — по местам. Проследить, чтобы вышли все.

Когда не имеется в распоряжении всех мер дисциплинарного воздействия, кое-кто из солдат вполне может дезертировать. Что ему за это будет? Ну, поругают, пару нарядов попробуют дать. Жизнь-то дороже…

Тертков нагнал колонну посередине пути. Солдаты старались держаться кучно, и все равно рота вытянулась вдоль улицы. Никому не хотелось оказаться одному, вместе было как-то надежнее, а уж на ротного посматривали, словно на отца родного. Кому еще доверить собственное спасение?

Тут же, между взводами, двигалась пулеметная двуколка и повозки с нехитрым имуществом. Всем было ясно: вернуться в казармы в ближайшее время не получится. Значит, и забирать надлежало все.

— В Думе паника. Спрашивают: будем ли мы удерживать город? — поведал комиссар. Выглядел он молодцевато. Ну, не обещал никто войны, ну, обманули по неким высшим соображениям, и что с того? Да и не представлялось пока случившееся чем-то страшным, катастрофическим. Надо повоевать — повоюем. Свободный человек всегда одолеет врагов.

— Чем удерживать? Одной ротой? В лучшем случае перекроем дорогу, а потом нас спокойно обойдут с флангов, окружат, и на том все кончится.

— Ну да, — согласился с очевидным Тертков. — А вдруг сюда уже идет вся бригада?

— Ее еще собрать вместе надо, — резонно заметил Чижевский. — В общем, пока никакого приказа не поступало, займем вокзал, а там будет видно. Но, думаю, лежит наш путь в другую сторону. Пока. Если в планах нет каких-нибудь арьергардных боев. Подождем. По линии железнодорожников связь пока есть.

Но первый приказ пришел отнюдь не по линии, а по обычной железной дороге. Четверо на ручной дрезине, офицер связи и трое бойцов, подъехали к вокзалу практически одновременно с выходом туда же головы колонны.