Александр Логачев - Разрубленное небо
И то ли от этой поганой, подмешанной в воде горчинки, то ли от всех тягостей и невзгод, но Артема неудержимо потянуло блевать. Не в силах противостоять накатывающим позывам, он неистово, как необъезженная лошадь, снова замотал головой. Чертовы водолеи словно того и ждали — выдрали изо рта воронку, приподняли Артема, да еще и перегнули через чье-то колено.
Господина даймё и победителя монголов выворачивало наизнанку долго и качественно. Артему показалось, что еще немного, и наружу вылетит желудок. Потом в него снова лили горчащую воду и снова его выворачивало.
Однако все когда-то заканчивается. Закончились и эти муки.
Артему распутали ноги, подняли его с земли и отпустили.
— Сможешь идти? — спросил чей-то голос.
Правда, развязать руки и снять повязку с глаз похитители и пытатели водой посчитали излишним. А как же идти, не видя куда? Ну да ладно, пес с вами…
Артем попробовал. Шагнул. Покачнулся, но на ногах устоял. Тяжесть в конечностях несколько отступила, словно тяжелый металл, что давеча заполнял клетки тела, вышел из них с рвотой и с потом, которым Артем покрывался во время всей этой водной пытки.
Однако таинственные Артемовы опекуны (хотя, конечно, в бога душу мать такое опекунство), видимо, сочли его пешеходные способности недостаточно убедительными. Вновь перевели его в горизонтальное положение, подхватив под мышки и за ноги проверенным способом, куда-то поволокли. Куда-то? Да в какой-то дом, не может быть никаких сомнений. Домашнее тепло, запахи жилища, которые ни с каким другим не перепутаешь. Опять же звуки: стук деревянных гэта по ступеням крыльца, негромкое шуршание отодвигаемой двери, шорох соломенных циновок под ногами. Где-то вдалеке послышались женские голоса… Или показалось?
Артема опустили на циновки и на сей раз избавили от всего — и от пут, и от кляпов. Последней убрали повязку с глаз.
Ну, так и есть, жилище. Лежа на спине, Артем завертел головой.
Надо сказать, жилище ничем не примечательное: этажерка со всякой домашней утварью, очаг посередине комнаты, решетчатые внутренние перегородки и двери. Это может быть как домом небогатого самурая, так и домом крестьянина средней зажиточности. Может это быть и одной из построек какого-то постоялого двора, целиком сданной внаем еще одному проезжающему через этот город господину. Тому же Касано, скажем.
— Поднимайся! — приказали Артему.
Над Артемом, все еще продолжающим отдыхать на спине, склонился незнакомец: довольно молодой, худой, с длинными чернющими волосами, полумесяцем выбритыми на лбу и стянутыми в пучок на затылке, взгляд человека, больше привыкшего командовать, чем подчиняться. Под глазами — черные круги, вместе с впалыми щеками наводящие на мысль об изнурительных постах или какой-нибудь фигне типа самобичевания.
Артем готов был поспорить, что сей персонаж явно был не из тех умельцев, что на себе тащили Артема в этот «гостеприимный» дом. Такой не станет мараться черновой работой носильщика.
— Поднимайся! — совсем уж нетерпеливо повторил незнакомец.
Артем не спешил вскакивать с пола эдаким солдатом-первогодком при крике «Подъем!». Артем продолжал свой отдых на спине.
— А если я ни рукой, ни ногой двинуть не могу после той дряни, которой меня опоили?
— Врешь, — уверенно произнес аскетического вида самурай.
Между тем Артем отметил весьма любопытную деталь, так, сущую мелочь, но мелочь вполне о себе говорящую. Незнакомец просто сказал «Врешь», не присовокупив никаких оскорбительных слов типа «Врешь, гайдзин», «Врешь, сын кобылы» или «Врешь, грязный варвар, обезьяний хвост и слизнячий выползок». А ведь, что называется, просилось, лезло на язык. Неужто дано указание обращаться с пленником со всем надлежащим почтением? А вот сейчас станет ясно. Артем продолжал лежать бревном, нагло молчал, и сейчас по ситуации было самое время врезать дерзкому пленнику ногой по ребрам. Ну не уговаривать же…
А незнакомец начал именно уговаривать:
— Тебе промыли живот водой с полынью, отрава вышла наружу вместе с рвотой. Отрава не могла впитаться и смешаться с твоей кровью, это происходит не раньше чем через час.
— Значит, отрава… Вы меня отравили?
— Да, — не стал отрицать очевидного факта шрамоносец. — Конечно. Иначе было нельзя. Ты все поймешь из разговора с моим господином.
Час от часу не легче! Еще какой-то господин. Мало нам было Касано…
После промывки желудка просветлело и в голове, однако Артем предпочел бы уклониться от беседы на животрепещущие темы, а вряд ли им с неизвестным господином предстоит обсуждать иные. Стоило ли затевать все эти игрища ради пустой болтовни?
Артем покосился на стоявших чуть в сторонке двух обормотов в поношенных кимоно. Наверняка они притащили его сюда, ну а кому еще быть? Смиренно торчат в отдалении, ожидая приказаний. Двое из ларца, одинаковых с лица, деревянные солдаты… Вот только чьи? Вообще-то многовато за последнее время промелькнуло перед Артемом доселе неизвестных граждан: куго (который куда-то делся), носильщики-водолеи, непростые самураи, какой-то новый господин, любитель приглашать в гости.
Кстати, по поводу гостей… Это что ж получается, роль господина Касано ограничивается только заманиванием в гости? Ну, в общем-то, роль была непростая и ответственная, абы кого не пошлешь. Вряд ли путешествующий в столицу даймё откликнулся бы на приглашение какого-нибудь заурядного самураишки. А вот не уважить столичного аристократа вряд ли бы смог. На это и был расчет? А пожалуй, что и так, других версий не просматривается…
«Неужели сын Нобунага все же ринулся в погоню, обогнал нас по дороге и подготовил похищение? — вот такая мысль вдруг накатила на Артема. — Хотя… сын Нобунага не показался человеком, способным на подобные ухищрения. Может, конечно, мой коварный обман его сильно внутренне изменил…»
— Вставай, господин ждет.
Похоже, аскетического вида незнакомец сдерживался из последних сил, вот-вот потеряет терпение, схватится за меч. К слову говоря, было бы любопытно узнать, а где его, Артема, собственные мечи. Во всяком случае, у носильщиков их не видно. Или оставили в носилках, или оставили в том доме, где опоили.
— Я не знаю твоего господина, — сказал Артем, позу и местоположение не меняя. — Вдруг он из тех, кого бы я предпочел никогда в этой жизни не видеть. Так зачем мне идти к нему самому? Назови мне его имя, и, может быть, тогда я встану и пойду.
От такого ответа незнакомец явно растерялся. Наверняка ему велели не применять силу, но пленника к господину проводить. А тут непредвиденная заминка.
Вот этого, как вывел Артем за четыре месяца, и не хватает подавляющему большинству японцев — умения импровизировать на ходу. Они убеждены, что на все есть готовые формы, като, достаточно изучить их, а потом знай применяй. На любую ситуацию, уверены они, найдется своя форма. А вот Артем был уверен как раз в обратном — не на любую.
Наморщив лоб, самурай задумался. За то время, что он размышлял, какой-нибудь Каспаров успел бы расщелкать дюжину-другую сложнейших шахматных задач, а какой-нибудь повар — приготовить замысловатое блюдо из десятка ингредиентов.
— Мой господин, он сейчас там, — незнакомец вытянул руку в сторону двери, ведущей во внутренние покои дома. — Это Годайго, император-монах, отрекшийся от престола три года назад. Мой господин никак не мог допустить, чтобы вас увидели вместе или чтобы кто-то мог догадаться, что вы встречались. Поэтому пришлось тебя похитить. Я вижу, — он торопливо и предостерегающе выставил вперед открытую ладонь, — ты намерен спрашивать меня еще о чем-то. Нет. Я все сказал, что мог. Остальное ты услышишь от моего господина. Вставай же…
На сей раз его слова прозвучали чуть ли не умоляюще.
Артем не стал далее упрямиться. Во-первых, все равно приволокут к этому таинственному господину, как говорится, не мытьем, так катаньем, а по пути можно еще и по ребрам получить. Ну и во-вторых, экс-император — фигура не одиозная, не какой-нибудь пират с Окинава или предводитель племени айнов, вполне себе респектабельная фигура, пригласи эта фигура в гости по-человечески, и Артем бы пришел. Есть же способы сделать так, чтобы людей не видели вместе. Что мешало этому экс-императору — если это действительно он, а мне не приврали, чтобы поднять с пола, — так вот, что ему мешало явиться, закутавшись в три плаща, под огроменной шляпой-амигаса с нависающими, как у гриба-поганки, полями? Как когда-то делал сам Артем. Странно все это…
Артем поднялся на ноги. Поднялся самостоятельно. И вот что удивительно — после принудительной промывки желудка ему и в самом деле полегчало. Ноги, руки слушались, голова более-менее прояснилась, и схлынула та странная апатия, которая донимала пуще остального.
— Иди за мной, Ямомото-сан. — Незнакомцу не удалось утаить нешуточное облегчение, когда Артем поднялся на ноги.
