А. Живой - Битва на Калке
Багатур рванул вперед так быстро, что Забубенный, немного замешкавшись, упустил время для маневра. Слишком долго думал: бить врага или уходить от удара. Практики не хватало. Рефлексы начали всплывать из памяти, но слишком медленно. Решил увернуться, но было поздно, пришлось бить. Григорий нанес встречный удар ногой в голову противника, точнее в лицо, между мелькавшими руками. Эффект был странный. Забубенном показалось, что он пнул своей босой ногой холодный затвердевший студень. А Бури-Боко от неожиданности немного затормозил, но всего лишь на мгновение, и тут же рванулся дальше, размахивая руками. На этот раз он схватил Григория за шею одной рукой, толкая вперед, но не успел заключить его в железные объятия прочно.
От толчка механик стал падать, заваливаясь на спину, но в падении, вывернулся ужом, пнул противника коленом в ребра, и, освободившись от захвата под вой багатура, откатился в сторону на пару шагов. Этого оказалось мало, сначала одна железная рука Бури-Боко опять схватила его за лодыжку, а потом и вторая. Багатур стал тянуть механика к себе за ноги.
«Все, сейчас ногу заломают, – промелькнуло в голове у русского механика». Он захотел перекатиться на спину, но железные клешни Бури-Боко держали его крепко. Маневр не получился, но и сдаваться Забубенный не собирался. Русские не сдаются. Тем более монголам.
Тогда он в слепую, вспомнив про чутье каратистов, нанес свободной ногой удар назад. Не глядя. Пяткой в область головы. И смог таки достать багатура. Угодил опять в студень. Окрыленный своей меткостью, Забубенный ударил еще и еще раз. Пока хватка не ослабла. А когда это случилось, перевернулся таки на спину и вмазал багатуру сразу двумя ногами по голове. Из сломанного носа Бури-Боко ручьем полилась кровь, он выпустил ногу механика и осел назад, закрыв лицо руками.
Используя отпущенные секунды, а Григорий был уверен, что Бури-Боко еще не сломлен, он вскочил на ноги и отпрыгнул на пару метров, встав в прочную стойку. Приготовился к новой атаке упертого багатура. Но Бури-Боко медлил, сидел, размазывая кровь по лицу, видно Забубенный основательно его приложил. Но, потом все же тяжело поднялся. И тогда случилось непонятное. Механик вдруг вспомнил. Все рефлексы проснулись. Все, что учил в прошлой жизни, всплыло на поверхность. Промелькнуло за доли секунды, спрессовалось в опыт.
И он пошел в атаку. Разбежавшись, Забубенный подпрыгнул на полтора метра в воздух и с диким криком «Кии-йй-йй-я», от которого вздрогнули лошади, с лету нанес сокрушительный удар ногой в голову мускулистого багатура. С боку. Монгол тряхнул головой и покачнулся, но устоял. Теперь он выглядел, как боксер за пять секунд до нокаута. Стоял и покачивался, слегка согнув руки, в бесполезной попытке защитится.
Приземлившись, Забубенный вмазал ему левой ногой по ребрам, раздался хруст. Бури-Боко накренился влево. Следующий удар рукой в солнечное сплетение продолжил атакующую серию. Бури-Боко нагнулся вперед, словно гуттаперчевый, судорожно хватая ртом воздух. А Григорий вспоминал все, чему учили, и оттачивал удары. Локтем в подбородок снизу вверх, – багатур мотнул головой, словно конь, хрустнула челюсть. Прямой удар другим локтем вперед, – изо рта пошла кровь, видно раскрошил зубы. Затем простой, но мощный удар кулаком в грудь, снова в солнечное сплетение. Что может быть проще и надежнее удара кулаком? Только удар ногой под коленку, – очень больно – багатур повалился вперед, как мешок с песком. Упал на колени. И тут Забубенный, с непередаваемым удовольствием и диким криком нанес завершающий удар сверху вниз ребром ладони по ключице. Ключица хрустнула, но Бури-Боко все еще стоял на коленях перед механиком. Хотя должен был упасть.
Вместо этого, он вдруг поднялся и, рванувшись вперед, навалился всем телом на изумленного Григория, подмяв его под себя. Два тела рухнули на траву рядом с рингом. И нижним телом был механик, только что праздновавший победу. Но, монголы, видно хотели провести его второй раз подряд. Бури-Боко с искаженным от боли окровавленным лицом, крепко прижал к земле недвижимого Забубенного, протянул руки к его горлу и стал душить.
Когда его железные пальцы сомкнулись на шее механика, тот испытал не боль, а обиду. Ведь победа была уже в кармане. А эта измочаленная макевара вдруг ожила и теперь хочет лишить его жизни.
Воздух быстро кончался. Собрав последние силы и, не пытаясь оторвать руки противника от своей шеи, Григорий чуть приподнял гигантскую тушу Бури-Боко над собой, и с еще большим удовольствием, нанес удар коленом в пах. Багатур тихо вскрикнул и обмяк, отпустив шею механика. Больше, как показалось механику, его в этой жизни ничего не интересовало.
Григорий, поднатужившись, спихнул с себя липкую тушу багатура, и встал, вздохнув полной грудью. На всякий случай осмотрел лежавшее рядом тело. Бури-Боко и не пытался встать, чтобы продолжить бой. Он инстинктивно схватился за самое дорогое и лежал, согнувшись, поскуливая.
– Извини, братан, – подытожил схватку Забубенный, стараясь отдышаться, – Тебе теперь прямая дорога в евнухи.
Но тут вдруг Бури-Боко прекратил скулить и неожиданно встал. Забубенный глазам своим не поверил. После такого удара в такое место, так быстро не встают. Но багатур встал. И на его лице Григорий увидел такое зверское выражение, что понял сразу, – пора бежать. Шутки кончились.
И Кара-чулмус инстинктивно рванул в сторону своей юрты, но спрятаться там было невозможно, и механик побежал вокруг нее, стараясь оторваться от преследователя, чье яростное сопение он слышал за своей спиной. В панике механик и прихрамывающий багатур, которому боль и ярость придавали силы, три раза обежали вокруг юрты Кара-чулмуса на глазах изумленных монгольских предводителей. К счастью Забубенный бегал гораздо лучше, чем дрался, поэтому Бури-Боко, как ни старался, не мог его догнать. Да и бежать ему сейчас было не очень удобно. Мешало кое-что распухшее. Но он все равно бежал. А Григорий лихорадочно соображал, что же делать дальше и не свернуть ли в сторону монгольского лагеря, чтобы затеряться там, среди многочисленных юрт. Но на следующем круге Бури-Боко вдруг споткнулся и упал, издав дикий рык. Силы покинули его снова.
Забубенный от неожиданности остановился в двух шагах от упавшего тела и, переводя дух, посмотрел на помост, где восседали предводители монголов во главе с Субурханом. «Что-то теперь будет? – отстраненно подумал механик, рассматривая суровые лица изумленных монголов, – ведь бой прошел не по плану. Сразу велит заколоть, как сайгака, или позже?»
Сбоку послышалось покряхтывание, – это опять медленно встал несгибаемый Бури-Боко. Забубенный затравленно посмотрел на монгола, а затем в сторону помоста. В эту минуту его уже дважды решенная судьба решалась в третий раз. И решилась.
Субурхан думал не долго. Монголы не стерпели бы нерешительного хана. Он резко встал, поднял руку и произнес:
– Багатур Бури-Боко храбро сражался и выиграл эту схватку! Он загнал в угол Кара-чулмуса. Вы все видели это. Он доказал нам, что никто не может сравниться с ним в силе. Но степные духи бессмертны. Их нельзя победить. Поэтому бой закончен!
Сделав такое неожиданное для механика заявление, Субурхан замолчал, и, сойдя с помоста, приблизился к Забубенному и Бури-Боко. Похвалив багатура, которого на ногах держала только сила воли, он, подойдя на расстояние вытянутой руки к механику, проговорил, хитро ухмыльнувшись в усы:
– А ты молодец. Купец ты или дух, не знаю, но теперь мы связаны. Я оставляю тебе жизнь, а ты будешь служить мне еще лучше. Я решил, как ты мне пригодишься.
Ошарашенный поворотом событий, Григорий молча ждал, что будет дальше. А Субурхан, обернувшись к воинам, выкрикнул еще громче:
– Воины, только что Кара-чулмус поведал мне, что останется с нами до конца похода и поможет нам починить осадные башни!
Окрестности огласились дикими воплями радости. Монголы трясли копьями и вопили изо всех сил, так словно они были аргентинскими болельщиками, а Забубенный был не Забубенный, а Диего Марадонна, и он только что забил победный гол сборной Бразилии. От этих воплей у него разболелась голова. Она и так не успела, как следует зажить после удара палицей. А тут еще этот багатур поломал его шею, может, и сдвинул чего. В общем, Григорию стало плохо.
– Я в юрту пойду, – устало сообщил Забубенный стоявшему рядом Субурхану, – моя голова болеть.
Тот сделал разрешающий жест, мол, иди, а завтра я с тобой потолкую о новой жизни.
И бессмертный Кара-чулмус, под дикие радостные крики монголов, поплелся через поле к себе в юрту. Что станет с оставшимся без самого дорогого Бури-Боко, утомленный Григорий сейчас меньше всего хотел знать. Едва он вошел в палатку, как в изнеможении рухнул на ковры и скоро заснул. Жить дозволили. Остальное потом.
На следующее утро, а Забубенный проспал весь день и еще ночь, он почувствовал себя гораздо лучше. Настолько, что решил поддержать имидж Кара-чулмуса, отремонтировав ударными темпами осадную башню монголов, сработанною для них какими-то чжурчженьскими инженерами. Судя по всему, – китайцами. Почему он так решил и сам не знал. Наверное, где-то читал. Но вот где, как всегда не мог вспомнить. А после удара по голове и не очень старался. Вдруг от учащенных размышлений разовьется гематома. Да и слово «чжурчжени» было какое-то явно китайское. А ведь монголы на севере своей огромной страны-орды контачили с китайцами, которые тогда так еще не назывались. А древние китайцы были гораздо культурнее язычников монголов. У них уже тогда в войске существовал целый штат доносчиков. А в мирной жизни были инженеры, способные придумывать и строить всякие полезные вещи: мосты, осадные башни, орудия пыток и здания тюрем. Вот монголы после очередного набега и вывезли нескольких умельцев из мест населенных чжурчженьской династией Кинь или соседнего тангутского государства Си-Ся, где тоже были талантливые инженеры. Но происхождение инженеров, в конечном итоге, было уже не важно, поскольку половцы так неосторожно этих инженеров сожгли вместе с юртой и секретными чертежами.
