Тайная дипломатия — 2 - Евгений Васильевич Шалашов
Теперь вопрос — а куда едет один из главных «ликвидаторов»? Или он останется в Берлине? И зачем? Есть у меня смутные соображения, по чью душу отправился Шпигельглас, но пока промолчу.
В Париж мне хотелось. И из-за Наташи, и из-за миссии, а еще, чего уж греха таить, хотелось заниматься конкретным делом, а не лезть в большую политику. Происки чужеземных спецслужб, «наезды» белоэмигрантов я как-нибудь переживу, а вот когда внутри родной страны заставляют влезать в чужие политические дрязги, плести интриги, так ну его нафиг. Прекрасно понимаю, что отсидеться не удастся, придется сделать выбор, а этого не хотелось.
В Москве все дела сделаны. Ревизия на бронепоезде закончена, справка по ее результатам составлена, а делать оргвыводы станет Политбюро. Но повторюсь — каких-то серьезных мер по отношению к товарищу Троцкому я не ждал. С девушкой секретаршей тоже все решилось. Как мне сказал Меер Абрамович — ее упорства хватило на пять минут. Да и куда девушке из хорошей семьи сопротивляться Трилиссеру, успешно коловшего и японских шпионов и агентов тайного сыска. А вот результат меня поначалу озадачил. Я-то грешил на Коминтерн, на Каменева, даже на иноземных лиходеев, а вот, на тебе.Людмила Сергеевна оказалась человеком … товарища Чичерина, поручившего ей аккуратно войти в доверие к Аксенову и, по мере возможности, информировать наркома по иностранным делам о тайнах и секретах начальника Иностранного отдела ВЧК.
Нет, с одной стороны я на Георгия Васильевича не сержусь, я его где-то даже и понимаю. Чисто формально — я его креатура, а он о моей деятельности почти ничего не знает. Разумеется, наркому хотелось бы знать больше. Но с другой стороны, такая «подсада» со стороны человека, которому я изрядно симпатизирую — это свинство. И что теперь делать? Я даже пожалел, что отдал девушку Трилиссеру, а не «раскрутил» ее сам, но что сделано, то сделано. Здраво поразмыслив, решил, что увольнять или арестовывать Людмилу Сергеевну я не стану и скандала поднимать не буду. Уберешь эту дурочку, а вместо нее подыщут кого-нибудь поумнее. Пусть работает, но рапорт на имя Феликса Эдмундовича я все-таки напишу.
А вообще, хреновый из меня разведчик. Как я могу получать информацию из чужих стран, если не могу просчитать новости своей собственной? То, что скоро заключим мирные договоры с Польшей и Финляндией, подпишем пакт о ненападении с Крымской республикой, это понятно, но то, что Политбюро решит создать Галицкую еврейскую социалистическую республику, в голове не укладывалось. Даже не представляю, кому пришла такая идея — Троцкому ли, а то и самому Владимиру Ильичу, но маховик запущен. Через два месяца состоится Первый съезд Советов, изберут органы исполнительной власти, но, по слухам, товарищ Сталин примеряет на себя должность Председателя СНК ГЕСР, оставаясь при этом и членом Политбюро ЦК РКП (б) и народным комиссаром Рабкрина. И, что удивительно, идея создания еврейской республики стала известна в Европе едва ли не быстрее, нежели внутри страны, получив широкую поддержку еврейского народа, включая самого доктора Фрейда, приславшего приветственную телеграмму на имя товарища Ленина. Это при том, что с Австрией у нас нет дипломатических отношений, да и какое дело основоположнику психоанализа до евреев Галиции?
Нет, поеду-ка я во Францию, покупать трактора с паровозами, а еще кукурузу и рыбий жир, там все попроще — тебя пытаются обмануть, а ты не ведешься. Конечно, обмануть-то обманут, на то они и акулы империализма, чтобы воспользоваться нашей наивностью, но это хотя бы понятно, в отличие от логики соотечественников.
И вот, я в Париже. Хотелось рвать и метать. А еще громко материться и топать ногами. А я так мечтал явиться в родное торгпредство, прижать к себе любимую женщину, поздороваться с подчиненными, а потом упасть в кресло и выпить кофе, поглядывая на Эйфелеву башню за окном. (Про башню, разумеется, вру. Окно кабинета выходит на обшарпанную стену жилого дома.)
Как это нередко бывает, действительность не оправдывала ожиданий. Наталья у родителей, но остальные на месте. Александр Петрович изумленно блестит очками, принимая в подарок бутылку водки. Еще бутылек я припас для моих зубров—бухгалтеров, а остальным придется довольствоваться черными московскими сухарями и воблой. Казалось, за годы гражданской войны, пайковая вобла должна осточертеть, так нет же — все ухватили по рыбке и потащили ее по кабинетам, словно в норки. Пока вез эту воблу, казалось, что ее много, а как раздал, так народу хватило по паре штук. Вон, мужики перемигиваются — явно собрались пойти пить французское пиво под русскую сушеную рыбку. Ладно, пока свирепствовать не стану, пусть идут, а мне надо вникать в дела.
Торгпредство без меня не развалилось, старые бухгалтера не спились, никто не улизнул в посольство Бразилии просить политическое убежище, а Никита Кузьменко прекрасно справился с ролью начальника торгпредства, умудрившись не только исполнить все указания, но сделать это довольно выгодно. Благодаря великой французской армии, в лице ее славных коррумпированных интендантов, которым понравились получать деньги от русских, торгпредство сумело обеспечить народный комиссариат здравоохранения РСФСР лекарствами. И это уже не из «просроченных» военных запасов, а из тех, что Третья республика должна отправить в Алжир. Верно, по бумагам лекарства и медикаменты туда и отправили, но по дороге все затерялось, тем более, путь лежит через Средиземное море, а в нем акулы плавают, на корабли нападают, хинин с сальварсаном отбирают.
Вторую выгодную покупку помогла совершить Светлана Николаевна, отправленная в редакцию искать следы вражеского агента. Увы, следов злодея она не отыскала, зато познакомилась с неким французским падре, курировавшим духовные школы, в подвалах которых имелся огромный запас бумаги. Святой отец как раз и зашел в редакцию, чтобы поинтересоваться — не нужна ли журналистам бумага? Те, естественно, отправили падре в типографию, но его успела перехватить моя сотрудница,
