Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
— Вы так думаете. Копьё тоже думает, что оно колет. Но колет не копьё, а рука.
Ар‑Шарлахи чуть не рассмеялся, но потом вспомнил вдруг Харву, вышедшую на улицы с какими‑то странными нездешними товарами в руках, обнищавшие тени, полупустые рыночные площади, чёрные скелеты кораблей на раскалённом красноватом щебне плато Папалан…
— Ты хочешь сказать… что пришли эти самые другие и… подстроили войну?.. — он огляделся, словно беря деревянных идолов в свидетели, что такого быть не может. — Но тогда где они? Почему их не видно?
— Чтобы увидеть, нужно смотреть, — последовал загадочный ответ.
— Ну… хорошо… — вконец растерявшись, сказал Ар‑Шарлахи. — Я… постараюсь… Но скажи хотя бы, где смотреть?
На этот раз колдун молчал особенно долго. Нехотя разомкнулись вывороченные губы.
— Там, где кланяется сталь.
Ар‑Шарлахи невольно просунул руку под головную накидку и прижал кончики пальцев к бьющемуся виску.
— Что это значит?
Колдун молчал.
— Кланяется сталь… — в недоумении повторил Ар‑Шарлахи. — Хорошо, а как добраться туда, где она… кланяется?..
— Идти отсюда всю ночь по звезде НТоба. Вы называете её Альк-Ганеб.
Ар‑Шарлахи наморщил лоб, соображая.
— Это где‑то между Турклой и Ар‑Нау?.. Но там же, говорят, кивающие молоты… — он осёкся и уставился на колдуна, внезапно сообразив, что именно о кивающих молотах и ведётся речь. — А ты сам хоть раз это видел?
— Да. Те, кому кланяется сталь, нас не трогают.
— А нас?
— Вас они жгут, — равнодушно прикрыв веки, на вдохе шепнул колдун. — Но не всегда… — вновь открыл чёрные с сияющими белками глаза, и Ар‑Шарлахи показалось, что Мбанга смотрит на него с детским любопытством. — Ты пойдёшь туда?
— Не знаю… — в замешательстве сказал Ар‑Шарлахи и вдруг понял, что означает для него и для всех остальных последняя фраза колдуна. — Так ты нас отпускаешь?
— Да. Ты пойдёшь и скажешь всем большим белым людям: пришли другие, и они вас прогонят.
* * *
Весь остаток ночи вокруг «Самума» и «Белого скорпиона» пылали костры и факелы. Однако к туземцам они уже не имели никакого отношения. Вообще казалось, что заросли справа и слева были теперь совершенно безлюдны. В неровном красноватом свете команды с бранью и надсадными криками освобождали увязшие в песке корабли. «Самум» относительно быстро выехал, выправляя крен, по прокопанной для левого колеса наклонной колее, а вот с севшим на брюхо «Белым скорпионом» пришлось повозиться…
Командир зеркальщиков Илийза ползком выволок тяжеленный мешок по оползающему склону и, вытряхнув неподалёку от костра, обессиленно повалился на песок.
— Берегись! — полоснул откуда‑то из красноватой трепещущей полутьмы голос Лако.
Не поднимаясь, Илийза повернул голову. Из‑под днища каторги метнулись розоватые балахоны, а в следующий миг «Скорпион» дрогнул и с тяжким мощным вздохом осел почти на локоть.
— Все целы?..
Песок справа от Илийзы шевельнулся — это рядом с ним упал задохнувшийся Айча.
— Чуть не придавило, — возбуждённо сообщил он. — Мешок так под днищем и остался… Ну ничего… Зато задние колёса на ходу. Дальше — проще…
Из зарослей, увязая при каждом шаге, выбрался молоденький большеглазый разбойничек с охапкой тяжёлых извилистых сучьев. Сбросил с глухим дробным стуком ношу и тоже присел к костерку.
— А мы уж думали, тебя там чёрненькие зажарили, — съязвил Айча.
Разбойничек вздрогнул и оглянулся на переплетения узловатых стволов.
— Не… — сказал он. — Никого там нет. Пусто…
Взял одну дровину и попробовал сломать о колено, в результате чего повалился на спину, но дровину так и не сломал.
— Камушек бы сюда, — озабоченно проговорил он, озираясь. — Вот ведь подлое дерево, а? Рубить бесполезно — только ломать… А об камушек — милое дело…
— Зато горит жарко, — заметил Илийза и повернулся к Айче: — Я смотрю, что‑то Шарлаха не видно…
Тот нахмурился.
— Спит, — недовольно сказал он. — Опрокинул две чашки подряд и велел, чтоб к утру разбудили.
— Слушай… Тут болтают, будто он что‑то такое по‑ихнему пролопотал — и все чёрные врассыпную… Правда, что ли?
— Сам слышал, — буркнул Айча. — Чего удивляться‑то? Зря, что ли, полночи с колдуном бродил!..
— Да‑а… — протянул Илийза. — Ну, тогда ясно… Кувшин за кувшином пьёт, а щит навести — и рука не дрогнет… И в Зибре тоже… Как он тогда угадал, что караван возвращается?
Оба тревожно замолчали. Рядом кряхтел над неподатливым суком упорный разбойничек.
— Связались, короче… — сказал он с тоской, прекратив на минуту борьбу с дровиной. — Нашли главаря…
— Не нравится, что ли?
— Ну так ведь… колдун же…
Илийза ухмыльнулся.
— Ну и чем ты, дурак, недоволен? — сказал он. — Радоваться надо…
Глава 18
Гостеприимная Туркла
К утру оба судна выползли по песчаному рукаву из зарослей и подняли паруса. Восстало злобное розовое солнце. Пора было будить Ар‑Шарлахи и докладывать обстановку. Собственно, доклад заключался в двух словах: выбрались, потерь нет, идём в Турклу.
— Как в Турклу? — не понял он спросонья. — Почему опять в Турклу?
— С добычей только туда, — несколько удивлённый таким вопросом, объяснил Лако. — В Пьяную тень нам вроде теперь заходить не пристало…
— Люди при деньгах, — добавила Алият без особой радости. — Желают развлечься… Сейчас их ни на какое дело вести не стоит. Спят и видят Турклу.
— Люди?.. — через зевок спросил Ар‑Шарлахи и протёр глаза. — А ты им скажи: если будут перечить, я на них, варанов, заклятие наложу… Я его вчера всю ночь с колдуном разучивал…
Шутка не удалась. Лако и Алият разом окаменели. Выражение их глаз сильно обеспокоило, почти испугало Ар‑Шарлахи.
— Да вы что? — заорал он, вскакивая. — Умом повредились оба?.. Тоже мне нашли колдуна!..
Сердито ворча, он принял утренние полчашки и развернул карту. Долго водил пальцем по пергаменту, ища лазейку на север.
— Да, — расстроенно признал он наконец. — Турклы нам не миновать, совсем рядом проходим… Это, получается, ещё несколько дней потеряно…
Последняя фраза произнесена была довольно жалобным тоном и обращена исключительно к Алият. Лако тут же насторожился и, естественно, заподозрил, что главарь и его подруга тайно вынашивают какие‑то свои планы. Собственно, так оно и было. Но не объяснять же ему, в самом деле, что оба намерены подняться к Пальмовой Дороге и найти там Шарлаха! В лучшем случае Лако бы обиделся, приняв это за глупую шутку…
Над пустыней играли миражи. По левому стремени зазеленел оазис, которого в этих краях отродясь не было. Потом канул.
К полудню верховые прокричали с мачт о большой пыли, возникшей по правому плечу. Песчаная туча наползала с юга и, стало быть, вряд ли была поднята колёсами боевых кораблей. Скорее всего,
