Проект "Ковчег" (СИ) - Лифановский Дмитрий

В жилых помещениях особо смотреть было нечего. Ребята радостно загомонили, узнав, что на базе есть сауна. Правда, что такое сауна они не знали, но вот слово баня вызвало на их лицах предвкушающую улыбку. Заметив это, Сашка с разрешения Волкова включил ее на разогрев, обрадовав парней, что через час можно будет идти париться. Бассейн был пуст. Там в прошлом-будущем, вода для технических нужд бралась из артезианской скважины, прогоняясь через фильтры, но перед переносом Сашка все внешние коммуникации заглушил. Сейчас для бытовых нужд использовалась вода из питьевых емкостей, а использовать ее для бассейна было бы слишком расточительно. Наверное, потом можно будет наладить на базу внешнее водоснабжение, но пока решили воду экономить.

Так же Сашка показал ребятам спортзал, объяснив назначение стоящих там тренажеров. Парни сразу же договорились, что утром и вечером, все свободные от дежурств тренируются тут. Пригласили присоединиться к ним и Саньку с Никифоровым. Подумав, Сашка согласился. Он помнил, с каким восторгом отзывался о том, как проводят тренировку бойцы Волкова Никифоров. Жизнь в постапокалиптическом мире научила парня не отказываться от любой возможности получить новые знания и навыки. Правда, это будет отнимать время от отдыха, но Сашка решил считать занятия с разведчиками своеобразным отдыхом.

А потом они зашли в тот самый малый актовый зал, где памятным Сашке летним днем 2022 года Терещенко объявил о том, что их жизнь разделилась на до и после. Сашка уже не помнил, кто первый повесил на стену фотографии своих родных с датами жизни и смерти. А потом рядом появились еще фотографии, еще и еще. Так и получилось, что практически почти все стены помещения по периметру были обклеены этими фотографиями. Мужики затихли, и молча пошли по периметру зала, вглядываясь в веселые, счастливые лица людей. Мужчины в военной форме парадной и полевой, погоны никого уже не смущали, Волков просветил ребят на эту тем. Улыбающиеся молодые и не очень женщины, дети. Матери, мужья, жены, сыновья, дочери, братья и сестры. Здесь же была фотография Сашкиных родителей и сестренки. Возле нее ребята остановились. Постояв молча, Волков сказал:

- Саш, мы сделаем все возможное, чтобы это не повторилось!

Сашка сквозь слезы кивнул. Говорить не хотелось. Он заходил сюда редко. Ему было горько находиться в этой галерее скорби. Последний раз он здесь был, когда крепил к стене фотографию капитана Анастасиади, распечатанную из личного дела. И вот опять нахлынули воспоминания, которые парень старался от себя гнать. Зря он сюда пришел. Не надо было. Но в то же время что-то заставило его привести сюда Волкова. Когда шли, ему казалось это важным, а вот теперь он стоял и жалел о своем порыве. Зачем? Ведь для майора и его бойцов все эти люди ничего не значат. Это только его, Сашкина память и боль.

А потом начались обычные будни в убежище, такие же, как и те, что были здесь когда-то. Только люди поменялись, и было их гораздо меньше. Волков осваивал компьютер, параллельно просматривая документы базы. Сашка, как представителю Сталина, дал ему полный доступ ко всем файлам. Бойцы по очереди дежурили на пульте наблюдения и связи, ходили в разведку и суетились по кухне. Во время одного из выходов, разведчики нашли площадку под аэродром, правда ее надо было подготовить, расчистить от кустарника, выровнять неровности, спилить несколько деревьев. Дело усложнялось из-за выпавшего снега, но и непосильного в этом ничего не было, за день ребята справились. Можно, конечно, было принимать самолеты прямо на базу, но Сталин категорически запретил это делать, чтобы не рассекретить ее местоположение.

Никифорова и Александра от всех дел освободили, их задача была учиться. Так и получалось, что вставали все в шесть утра. Зарядка, завтрак, потом теория с Никифоровым, обед, несколько часов на тренажере, разбор ошибок, ужин, спортзал, часа два личного времени и отбой в 23-00. Совместные занятия в спортзале и вечерние посиделки в свободное время сблизили бойцов Волкова и летчиков. Дружбы пока не возникло, но то ощущение общности, присущее только армейскому коллективу, начало зарождаться. Вечерами все собирались в столовой, Сашка включал какой-нибудь фильм или музыку, и все приникали к экрану, правда, попутно занимаясь еще и личными делами, кто-то подгонял или чинил амуницию, кто-то писал письмо домой, чтобы передать на большую землю с Волковым. Потом минут десять-пятнадцать шло обсуждение просмотренного, и отбой. Как-то увидев в комнате у Сашки гитару и узнав, что тот играет на ней, Никифоров уговаривал парня сыграть и спеть, но он отказался, не было настроения, к тому же он давно не брал инструмент в руки. С тех самых пор, как началась эпидемия на базе.

Сеансы связи с Москвой Волков проводил без Сашки. Да и не интересно было парню, о чем говорили майор со Сталиным, а его, если нужно будет, позовут. У него есть теперь своя задача и своя головная боль. За день перед вылетом начали готовиться. Закрепили на поддонах бочки, загрузили их в вертолет, закрепили поддоны в грузовой кабине. Взял Сашка 16 бочек на четырех поддонах получилось 2,8 тонн, плюсом загрузили пять компьютеров с принтерами и бумагой для них, кабели для монтажа локальной сети, всякие мелочи и рацию для связи с аэродром в Кубинке. Связь была необходима, надо было уточнять метеоусловия, обстановку, сообщать о прилетах, согласовывать место встречи с сопровождением. В общем, получилась не максимальная загрузка, но тяжеловато, вооружение не навешивали, смысла не было.

Инженерно-штурманский расчет делали уже вместе с Никифоровым. Посчитали, составили полетную программу, ввели в навигационную систему. Сашка озадачил Волкова, чтобы обсудил со Сталиным варианты запасного аэродрома, правда, таковых было мало, немцы рвались к Москве, и доступных по дальности аэродромов могло просто не оказаться. С тем весом груза, что они планировали таскать, топлива хватало только-только до Кубинки и обратно. Можно, конечно использовать машину с дополнительными баками, но тогда груза будет совсем мало. Опять связались с Москвой. Сообщили время подлета к Кубинке. Вообще Сашке было странно, что Верховный сам принимает подобные сообщения, но видимо у Сталина были свои мысли на этот счет. Сталин сказал, что полк будет уведомлен, сопровождение будет ждать в назначенной точке.

А Сашке захотелось в Москву. Странно там ему очень хотелось вернуться в привычную обстановку базы, а здесь он вдруг стал осознавать насколько осточертели ему эти коридоры и помещения с металлическими дверями и вечным светом люминесцентных ламп. И даже неустроенность его квартиры уже не раздражала, а манила. А уют он в ней создаст. Если, как говорит Волков, деньги будут, то это совсем не проблема. Сашка только начал осознавать, что у него появилось свое жилье. Не помещение на базе, а самая настоящая квартира, как была у них с мамой и папой. А еще, побывав у Волковых, он понял, что ему безумно не хватает вот такого семейного тепла, чтобы можно было вернуться домой и там тебя ждали, сесть за стол, поговорить о всяких мелочах, посмеяться и погрустить вместе. И чтобы там раздавался детский смех. Нет, он, конечно, не думал о детях и жене, это для него было чем-то далеким и пока не важным. Он просто очень скучал по погибшей сестренке, вспоминая, как они вместе с ней бесились, а потом он, как старший получал по шее от мамы и очень на это обижался.

Пришло время отлета. Наверху довольно ощутимо похолодало, но ветра не было, и снегопад прошел, так что лететь было вполне возможно. Вертолет заправлен, груз размещен, все распоряжения отданы. Проверили только связь вертолета с базой. Теперь, когда в бункере оставались люди, было попроще, не придется возвращаться в никуда, думая ждет ли там засада или нет. За старшего на базе остался Тихонов. Петр летел бортмехаником, но чисто номинально, за три дня чему-то научится сложно, основная его задача была смотреть и запоминать, что делает Александр. Сашка, поясняя каждое свое действие, провел предполетную подготовку, Никифоров слушал внимательно, не смотря на то, что порядок действий Сашка заставил его вызубрить, и пройти на тренажерах. Но все же находиться в кабине вертолета это несколько иное. Петру не терпелось сесть за штурвал, однако он понимал, что на базе учиться летать не реально. Решили к полетной практике приступить тогда, когда хотя бы три машины будут в Кубинке.