Максим Шаттам - Обещания тьмы
Коричневые и серые дома. Большая улица, широкие тротуары и высокие дубы, цепляющиеся за провода узловатыми ветвями.
Брэди слышал о Южной Ямайке. Этот район прежде пользовался дурной славой, преступность тут била через край. А сейчас он шел по его улицам и видел: ни мрачных зданий, ни пустырей, ни граффити на стенах – только ровные ряды домов и унылые переулки. Прибежище представителей среднего класса, людей, которые работают, чтобы оплачивать жилье, машину, купленную в кредит, планировать отпуск и откладывать деньги, чтобы отправить детей в университет.
Брэди подумал: что будет, если мотор цивилизации заглохнет, если экономика выйдет из-под контроля? Во что превратятся эти чистенькие, аккуратные улочки? Возможно ли, что однажды финансовый кризис разрушит весь привычный уклад жизни?
Что станет с этими людьми? Сколько из них переживет катастрофу? Сколько сдастся без боя? Сколько уйдет в подземелья и превратится в кротов?
Солнце садилось, начинало темнеть. Уличные фонари мигали, просыпаясь. Брэди шел по заснеженным тротуарам, заглядывал в окна домов. В гостиных пылали камины, сверкали рождественские елки, но мрачные мысли не оставляли его. Из подземелья он вышел другим человеком.
Подходя к дому номер шестнадцать, он замедлил шаг.
Одноэтажное строение, два окна, спуск в подземный гараж. Темнело, но свет в доме номер шестнадцать не горел. Брэди задумался: что делать? Дождаться Трипонелли? А что дальше? Вряд ли Трипонелли с радостью бросится ему помогать?
У меня никаких шансов, тем более что я не Кермит! Я не смогу избивать человека до тех пор, пока не получу ответ!
Так что же делать?
Эти люди – настоящие вампиры! Они высосали жизнь из Руби и выбросили ее, как ненужную вещь.
Что, если жизнь состоит из невидимых флюидов, из эссенции невинности, инстинктов, из букета желаний, питаемых корнями любознательности? Что, если Племя питается этими флюидами, подтачивая каждый, пока не доберется до живительного ядра, которое алчно сжирает?
В доме по-прежнему было тихо.
Кермит говорил, что есть вещи гораздо хуже, чем то, что Брэди видел в тех двух фильмах. Что он имел в виду? Может быть, секрет кроется внутри этого дома?
Брэди перешел через дорогу. Он еще не знал, что будет делать, но он больше не мог бездействовать. Он свернул на боковую дорожку. Там было абсолютно темно, и Брэди провел рукой по живой изгороди. Яркая вспышка заставила его посмотреть на небо. Собиралась гроза.
Его сердце забилось быстрее, адреналин побеждал нерешительность. Брэди вышел в крошечный сад, обнесенный кирпичной стеной, подошел к деревянному сараю и задней двери дома. Он толкнул дверь сарая, внутри пахло сыростью и бензином. Брэди включил фонарик. Ящик с инструментами, канистры, спущенный баскетбольный мяч, лопата, грабли, лом, мотыга, перчатки, мешок для мусора.
Брэди взял лом, подошел к задней части главного здания и воткнул внешний край лома между рамой и замком. Его движения были четкими, несмотря на то что руки дрожали. Ладони взмокли, ноги стали ватными. Боже, что он делает?! Похоже, ему передалось безумие Кермита!
Брэди вспомнил вкус крови во рту и всем телом навалился на лом. Раздался хруст дерева. Он вошел в небольшую прихожую, там стояли два плетеных сундука и шкаф. За прихожей была убого обставленная кухня. В раковине лежала грязная посуда, на столе он увидел объедки и хлебные крошки.
Брэди перешагнул через валявшиеся на полу пустые пивные бутылки и пакеты с полуфабрикатами и подошел к лестнице.
Он больше себя не узнавал. Он вломился в чужой дом… Неужели это последствие того, что он спускался в чрево Нью-Йорка?
Смерть Руби разбудила меня!
Они угрожали мне. Угрожали моей жене. Не стоило им этого делать…
Теперь я буду мстить. Око за око.
Теперь я пришел к вам. Это больше не игра. Победит тот, кто будет больше знать о противнике. Что вы здесь прячете, что хотели бы от меня скрыть?
Следующей комнатой оказалась гостиная. На диване валялась одежда, журнальный столик был завален дисками, автомобильными журналами и фотографиями. На стенах никаких украшений, кругом беспорядок. Брэди предположил, что здесь живут одни мужчины. Крошечный круг света от его фонарика опустился на пятна на ковре. Внезапно луч света выхватил оружие, и журналист вздрогнул.
Дробовик. Ящик с патронами.
Ничего не трогать! Главное, не оставлять отпечатков!
Брэди вспомнил, что он в перчатках, и успокоился.
Внизу больше ничего не было.
Куда теперь? В кабинет? В комнату?
Вдруг он заметил на улице странный свет. Красно-синие вспышки. Он замер. Это полиция!
Нет, им незачем сюда приезжать. Ни сигнала тревоги, ни звонка не было.
Он понял, что и не подумал о сигнализации.
Полицейская машина замедлила ход и остановилась прямо под окном гостиной. Брэди стало трудно дышать. Голова закружилась.
Он попался. Захлопали дверцы автомобиля, полицейские шли к входной двери. Нужно что-то делать! Придумать какой-то выход, пусть даже дурацкий! На потолке метались красные и синие всполохи, будто ангелы и демоны боролись за его душу. Одни говорили, что он зашел слишком далеко и настало время платить за ошибки. Другие призывали спасаться любой ценой.
Вечная борьба добра и зла.
Сдайся! Искупи свою вину!
Нет! Борись! Живи!
Его взгляд упал на ружье.
41
Аннабель и Джек сидели в трясущемся фургоне. Аннабель стянула волосы резинкой и надела пуленепробиваемый жилет, а поверх синюю куртку с желтыми буквами «ДПНИ» (Департамент полиции Нью-Йорка). Кроме водителя с ними были еще четверо полицейских. За ними следовал второй фургон, а впереди ехала полицейская машина с мигалками. Джек наклонился к напарнице и сказал:
– Помни, мы держимся сзади. Трипонелли – крепкий орешек, а его брат и того хуже!
– Не волнуйся, я не буду рисковать.
– Однако ты каждый раз поступаешь по-своему! – напомнил Джек, чтобы разрядить обстановку.
– Сейчас все иначе…
Они впервые вместе участвовали в такой операции. Все были напряжены, казалось, даже воздух стал плотнее.
Мимо проносились улицы Квинса. Джек обратился к водителю, у которого была рация:
– Скажите им, пусть выключат сирены. Не хочу, чтобы нас услышали!
Вой сирены смолк.
– Будем на месте меньше чем через тридцать секунд! – сказал командир группы.
Машина остановилась перед домом, и двое мужчин бросились к входу с автоматами в руках. Фургоны заблокировали улицу, полицейские в масках перекрыли выход из дома. Командир группы крикнул:
– Открывайте, полиция Нью-Йорка!
Ответа не последовало, и полицейские высадили дверь. Они ворвались внутрь и начали прочесывать каждый квадратный метр.
Джек вошел в дом, Аннабель держалась за ним. Только не терять присутствия духа. В гостиной никого не было. Группа продвигалась вперед, распахивая двери.
Внезапно в коридоре раздалась автоматная очередь. Аннабель показалось, что она видит, как пули летят и отскакивают от деревянных панелей, которыми обшиты стены. В следующее мгновение прозвучал еще один выстрел.
Дробовик, догадалась Аннабель. Кто-то схватил ее и оттащил назад. Это был Джек.
Через несколько секунд все уже были снаружи. Двое полицейских несли раненого, который громко стонал.
– Вызывайте «скорую помощь»! – приказал командир группы. – Тейлор и Паду, перекройте задний двор. Голдинг, Kайл и Мортиссон – вперед, остальные – в оцепление! Вызывайте подкрепление и эвакуируйте жителей соседних домов!
Рации трещали, полицейские продолжали обстреливать здание. Аннабель и Джек укрылись за машиной.
– Видимо, братья Трипонелли сорвались с катушек, – сказала Аннабель. – Ты видел, что произошло?
– Нет, – ответил Джек, глядя на дом. – Интересно, почему в доме вдруг стало тихо?
Красные точки лазерных прицелов скользили по фасаду.
– Проклятие! – воскликнула Аннабель. – Я даже не успела понять, что происходит. Сам-то как?
– Я почти оглох, а в остальном все в порядке.
– Думаешь, они решили устроить тут «Форт Аламо»?
– Надеюсь, они все-таки сдадутся. Не хотелось бы, чтобы посреди жилого квартала началось настоящее побоище.
Из дома снова начали стрелять. Посыпались разбились стекла, пули со свистом пробили борт полицейского фургона.
Война была объявлена.
42
Брэди на цыпочках отошел назад. Он выключил фонарь и прижался к стене под лестницей.
В дверь постучали:
– Полиция Нью-Йорка!
На первом этаже зажегся свет. Брэди вздрогнул: он в доме не один! На лестнице раздались шаги, показались чьи-то ноги.
