Олег Мазурин - Убить отступника
– Он погиб в уральских лесах. Там была засада. С ним погибли два наших агента. Вы же поменялись с ним кибитками. Верно, Александр Дмитриевич?
– Да, сие верно, ротмистр.
– Так вот, злодеи-то не знали, что вы поменялись экипажами, и напали на вашу кибитку, думая, что вы там. А там оказался поручик. Выходит, метили в вас, а убили Фокина. Так что вам повезло, дорогой Александр Дмитриевич. А так ваша миссия трагически бы закончилась уже на Урале.
– По всей вероятности, да. Как жаль Фокина. Ведь у него молодая жена, дети.
– Да, жаль его. Храбрый офицер был. Слышал, у вас умер слуга?
– Укусила какая-то ядовитая тварь. Но он не умер, он чудом выжил, сейчас лечится, правда, не встает пока. Слишком слаб.
– Жаль беднягу. Кстати, вашу докладную записку относительно бывшего полковника Журавлева, о его якобы принадлежности к таинственным заговорщикам, я получил и покамест попридержал, решил не отсылать к его превосходительству. Я думаю, рано арестовывать полковника с целью допроса, мы можем спугнуть более крупную рыбу.
– Это верно, ротмистр.
– Ну что же, если что появится у вас нового, сообщите мне.
– Непременно, ротмистр.
Они немного поговорили. Капитан почувствовал, что не стоит делиться важными сведениями о ходе следствия. Почему-то он не испытывал доверия к новому куратору. Может, потому что он его совершенно не знал. Так или иначе, раскрывать свои карты Шепелеву он пока не торопился. Если и рассказывать все, то только уже самому генералу Бенкендорфу.
Только где он? За тысячи верст отсюда.
Добраться бы до него.
Выжить бы.
Шепелев, прощаясь, сказал:
– Белояр – город маленький, здесь я буду на виду, лучше я поеду в Красноярск, там имеются и воинские силы, и власть. Пришлете курьера с просьбой о подмоге – я прибуду тотчас же в Белояр с подкреплением. Письма шлите на имя мещанина Ивана Ивановича Кольцова. Запомнили, ваше высокоблагородие?
– Не беспокойтесь, ротмистр.
– Коли курьера надежного со срочным донесением решите послать, то шлите к дому мещанина Гуреева, что у часовни Параскевы Пятницы на горе. Там я буду под именем Кольцова. Запомните.
– Запомню.
– Прощайте, капитан!
– Прощайте, ротмистр!
Шепелев запрыгнул в сани, махнул рукой в знак прощания, и сани помчались прочь. Вскоре они скрылись за ближайшим поворотом, но звон колокольчиков еще долго слышался в отчетливой морозной тишине, пока не затих окончательно.
Голевский побрел к дому.
«Да, весьма жаль Фокина, – рассуждал капитан. – Как все нелепо. Замышляли убить меня, а убили поручика. И весьма вероятно, эти злодеи готовят новое покушение. Покамест превосходство на их стороне, что худо. У нас много важных потерь, а у них одни ничтожные. Они знают нас в лицо, а мы их – нет. Мы сражаемся в полном неведении, где наш враг, а они видят нас, стоят за спиною и в каждую минуту могут нанести удар кинжалом в спину. Кто же будет следующей жертвой? И с чьей стороны? Я обязан найти убийц Боташевых, отомстить им, разоблачить заговорщиков и жениться на самой прекрасной девушке на свете – Дарье Боташевой… Правда, на все есть Божья воля, он знает, кому умирать в этот миг, кому через многие лета».
Голевский ускорил шаг. В глазах его читались решимость и целеустремленность.
Глава 10
В этот день, 21 ноября 1831 года, к капитану домой пришли братья Рощины и Журавлев. Огорченные, побледневшие, тихие. Они прятали грустные глаза и молчали. Никто из поселенцев не решался заговорить первым. Сердце Голевского наполнилось тревогой и беспокойством. Впечатление – будто его обвила холодная и склизкая змея. До чего противное чувство!
– Господа, что произошло? Не угодно ли вам сказать мне об этом? Отчего вы все молчите?
Пауза затянулась. Первым ее нарушил Журавлев.
– Мухин… наш Федор…
– Что с ним?! – чуть не подпрыгнул на месте Голевский.
– Угорел в бане поздно ночью, – ответил за всех полковник.
Голевский резко побледнел. Обвел всех глазами и упавшим голосом спросил:
– Как же так… Как же сие случилось?
– Пьяным был. Вот и угорел мичман, – подал голос Рощин-старший.
– C'est abominable![22] – только и вымолвил Александр Дмитриевич.
Капитан заметно сник. Это известие поразило его в самое сердце. Как же так, друг?! Как же ты не уберегся, Федор! И все из-за этого проклятого пристрастия к хмельным напиткам.
– Боже мой, какая нелепая кончина…
– Ужасная кончина, капитан, – согласился Рощин-старший.
Голевский задумался.
«Значит, предчувствия Мухина не обманули его – смерть действительно бродила поблизости. Что-то здесь не так. Все это весьма подозрительно. Только Федор поведал о заимке и городе Солнца, так тут же скоропостижно скончался. Все не угорал в бане, не угорал, а тут раз – и угорел! А не слишком ли много совпадений за последнее время? Нельзя недооценивать врага. Он мог что угодно подстроить. Враг жестокий, коварный, подлый, и он где-то рядом. Рядом. Очень близко. Но кто-то из них? Рощины, Журавлев?»
Но надо идти и отдать последние почести старинному другу. И Голевский вместе с товарищами отправился к дому Мухина.
Около его дома толпились местные жители со скорбными лицами, о чем-то тихо шептались. Некоторые женщины плакали. Выла собака. Момент был жутким. Зашли в горницу. Здесь уже были Гридинг, Бахарев и даже Кузьмичев. Офицеры молча поздоровались с ними.
В горнице в красном углу под образами стоял гроб с покойником. В комнате царила чистота, пахло ладаном. Казалось, Мухин не умер, а крепко уснул. Спокойное лицо, умиротворенное, только мертвенная бледность покрыла его. Руки сложены. Зажженная свечка, вставленная между тонкими бледными пальцами. Казалось, мичман спит, отдыхая от праведных трудов.
Декабристы обступили гроб…
– Отмучился наш мичман, – тихо произнес Журавлев.
– Жаль, что умер, славный был малый, – высказался Рощин-младший.
– Хороший человек… был. Царство ему небесное.
Погоревали и разошлись. Голевский остался у гроба.
Заглянула старуха…
– Я побуду с ним, – сказал капитан, старуха согласно кивнула и исчезла.
Голевский, выждав минуты две, посмотрев опасливо на дверь, подошел к покойному. Прислушался: не стоит ли кто у двери. Вроде никого. Александр Дмитриевич ослабил узел галстука на умершем и, поочередно отгибая края воротничка сорочки, внимательно осмотрел шею. Подозрения подтвердились. В области сонной артерии видны были какие-то пятна, похожие на синяки. Это свидетельствовало о том, что мичмана душили. Задрал рукава сюртука – на запястьях тоже синяки. Кто-то держал за руки. Он сопротивлялся. Итак, его задушили. Но кто? Братья Рощины? Журавлев? Кто-то еще? Ясно одно: тот, кто задушил Мухина, причастен и к смерти Боташева.
Капитан зажег факел, дошел до бани. Внимательнейшим образом осмотрел баню и прилегающий к ней забор. Здесь ничего нет.
И здесь тоже нет.
Покрутился у поленницы дров…
Виват! Есть! Кажется, что-то нашел.
Голевский смел рукавицей свежевыпавший снег и увидел чьи-то покрытые ледяной корочкой следы. Огромная лапа. Тот, кто душил Мухина, обладал недюжинной физической силой.
Но куда же ведут следы?
Так, возле бани имеется запасная калитка. Вот через нее убийца и мог подкрасться к бане, а затем, улучив удобный момент, зайти в парилку и задушить Мухина. Тем самым сымитировав естественную смерть мичмана от печного угара. А затем скрылся с места преступления через эту же калитку.
Голевский то ногами, то руками стал разгребать свежевыпавший снег, отыскивая большие следы. Они вели за забор.
Как их не обнаружил Гридинг? Уму непостижимо! А может, и видел следы исправник, но решил промолчать? Ведь милое дело – списать смерть ссыльного на несчастный случай, и все шито-крыто. И эта уловка Гридинга понятна. Если вышестоящие власти узнают, что ссыльный Мухин умер не своей смертью, то Гридингу несдобровать, как и несдобровать его соратникам по городской власти Бахареву и Кузьмичеву. Вторая смерть поднадзорного за короткий срок. Тут же распорядится енисейский губернатор назначить инспекцию в Белояр. Приедут чиновники из Красноярска и нароют здесь всякого такого… А могут и из Петербурга прислать. Еще интереснее будет. Получат белоярские по первое число.
А следопыт Голевский двигался дальше. Он шел зигзагами, внимательно осматривая снег. И кое-где находил следы. Особенно тщательно изучал места, защищенные от ветра кустом или поваленным деревом. Здесь следы не скоро заносятся.
Вот сломанная ветка…
Значит, убийца прошел здесь?
Через пятьдесят шагов человеческие следы терялись. Зато отыскались лошадиные и следы от полозьев. Видимо, убийца пересел в сани. Возможно, преступников было двое. Но куда они поехали? Вот загадка. Капитан обратил внимание на то, что у лошади на одной из подков обломан конец. Вот она, зацепка! Голевский пошел в примерном направлении по широкой наезженной дороге. В узкие переулки убийцы вряд ли бы сунулись: не проехать.
