Сергей Калашников - Якут

В остальном же — всё, как обычно. Латунные тросики на тетивы делают и «самоварные» двигатели. Арбалеты им Тускул присылает уже готовые — у него, считай, специализированное производство. А мужчины дорого их продают. Подумывают о том, чтобы взять учеников, а то дом пустеет — разлетелись дочки.

Кстати, сталь для обиходного инвентаря получают от Элляя, а цинк — из Батагая. Помаленьку образуется специализация и даже сформировалось что-то вроде доставочной сети через купеческих приказчиков, снующих между магазинами.

В Батагае мы тоже задержались ненадолго. Тут льют всякую оловянность. Сколь скажут Никодимовы приказчики, столь и делают. Расплачиваются с ними долговыми расписками. Хе-хе. Я почитал. Всё без обману. На многие тысячи рублей счёт идёт. Я итоговую циферку сложил и запомнил для себя. Ясно же, что не видать мне этих денег — ну и ладно. Хотел бы — сам бы начеканил, сколь требуется. Тут важнее, что купчина подтверждает свою обязанность обеспечивать нас подвозом с Большой Земли, грубо говоря, растительной пищи.

Не врёт, однако. Рис, изюм, мучица пшеничная у работников моих в достатке. И хозяйство они содержат в исправности. А до иного мне и дела нет.

Я тут велел вкопать на видном месте столб, а сам на стёсе выжег свой герб — прихватил железных тавро, что наделали мне помощнички. Вроде как клеймо поставил, что это моё.

Вот и все дела.

До дома на притоке Бытантая доехали в три дня. Тускул и Сата не только в добром здравии, но и с прибавлением в семействе. Работников-учеников у них уже полтора десятка и производства работают исправно. Причём, свёрла стали лучше продаваться, и на лерки обозначился спрос. Десяток ушел, все на шестнадцать миллиметров. Видать, корабелов интересуют крупномерные детали. Ещё тиски заказывали, зубила. Но, по-прежнему, главные усилия приходится прилагать к изготовлению мелочёвки — иголки, крючки.

Главное же — по старому рецепту была сварена та самая сталь, что я в своё время пустил на шашки. И десяток клинков из неё готов. Проверили ещё зимой — упругая и в мороз от сильного удара не лопается. Медный пруток перерубает не получая от этого зазубрины. Не булат, конечно, но очень даже неплохие клинки получаются.

Собственно, этот несомненный успех и позволил мне надеяться на то, что на сей раз удастся избежать непонимания с казаками.

Поехали мы в Верхоянск. Ах, да, столб с гербом я тут тоже оставил. Вот, словно толкало меня что-то таким образом выпендриться.

Верхоянское зимовье теперь уже стоит не на Дулгалахе, а ниже по течению, на Яне. На обширном Никодимовом подворье нашлось место и для нас с сыном, и для лошадок. Немногочисленная челядь оказалась предупредительна и услужлива — нас разместили в тереме и баньку с дороги предложили сразу. По всем признакам — мой статус в этом торговом предприятии высок. Настоящий хозяин сейчас в отлучке, приказчики его — в лавках, но жизнь от этого не замерла.

Мы с сынишкой привели себя в порядок и пешим ходом отправились к атаману. Тут недалече. Прямо от ворот, окинув неодобрительным взглядом мой тощий мешок, сторожевой казак отправил нас к дьяку. Розовощёкий такой мужчина в добротной суконной одежде, украшенной золотым шитьём, спросил, как звать меня. А про то, где живу, не поинтересовался. Потом велел вытряхивать, что принёс, на стол. Долго разглядывал клинки, записывал в книгу и велел ставить крест вместо подписи.

Я, понятное дело, разобрал его каракули. Выходило, что якут Михайла Васильев пришел отдать оружие и записаться в ясакоплательщики.

— Не верно ты, Агей Касимов нас принял, — ясное дело, это мне никак не подошло. — Ясак государю нашему плачу я исправно уж не первый год — можешь по ясачным книгам смотреть. Сабли эти по велению атамана кованы, и сами они в счет ясака доставлены сюда. Сговаривались мы, что по одной в год я должен приносить, а только, раз теперь три стойбища подо мной, то и получается три шашки. За сей год, да за будущий, да за следующий за будущим. А десятая — за четвёртое стойбище, что только в это лето поставлю.

— Да как ты смеешь, морда самоедская, мне, государеву человеку, поперёк молвить! Я ж тебя в порубе сгною, пока родичи твои не принесут положенного, — тут дьяк принялся перечислять сколь соболей или песцов с меня надобно. — Сына своего оставишь, а сам ступай за недоимкой. Да спеши, пока он от голода не сдох, да от холода не околел.

Такие вот контрасты. Видать, новые люди сюда пришли, и порядки сменились. Новая метла… ядритьть их, етьтьить. И ж, ни одной знакомой казацкой морды, чтоб хоть слово моё подтвердила. Видать, «романтиков» сменили «чиновники». А они знают, что оружие у нас, якутов, надо отбирать просто так. Безвозмездно. И вообще, спуску не давать нашему брату.

— Ладно, — говорю, — боярин. Ясак я в одночасье доставлю, а сынка моего ты ни в какой поруб не сажай. Он и тут на лавке посидит и ни кому не помешает. А вы, братцы, — это я уже казакам, что рядом со мной пристроились, чтобы я «шалить» не вздумал, — присмотрите за мальцом, чтобы он не упал ненароком, — и всыпал им в ладони по горсточке серебряных копеек. Я бы и по рублю дал, да не встречались крупные монеты здесь в обиходе, потому и себе не сделал.

Ну, я ноги в руки и во всю мочь побёг на купеческое подворье. Тут мне мигом отсчитали соболей, сколь просил, лошадку запрягли и с гиком да присвистом домчали меня обратно в острог. Ворота перед купеческими санями распахнули так, что даже притормаживать не пришлось. Прямо к крыльцу подкатили, а свёрток мехов за мной один из приказчиков втащил.

— Ты, чего, Агей, Миху нашего забижать удумал, — это как раз приказчик дьяку, считай, с порога прорычал. Ну я Тургуна подхватил, да и был таков. Зло во мне клокотало. И чтобы я ещё в острог хоть раз сунулся! Дудки! Пущай побегают за мной. А с Никодимом мы и по переписке обменяемся сведениями. Из любого, считай, магазина, весточку до него от меня донесут.

Обратная же связь меня мало волнует. Что надо я легко выясню по ассортименту товаров в магазинах. Хе-хе. Вот, скажем, шнурки шёлковые появились. Те самые, которые неугодным мандаринам посылает китайский император, чтобы они на них повесились. Отличные тетивы, я вам скажу. И шнурки эти — знак, что попал купчина в места, где негоцианты из Поднебесной тоже бывают. И чай в продаже имеется. Дорогой, правда, но куда лучшего качества, чем в прошлом году.

Уехали мы сразу, и дома на Берелехе оказались уже через десять дней. Инструкции для купца я оставил в магазине на Туостахе. Не знаю, дойдут ли они до самого Никодима, или его приказчики с поручениями сами управятся, но в силу сложившейся традиции не сомневаюсь, что всё будет исполнено. Пока с затей моих у Никодима одни прибытки, а он не дурак. Хе. Вот пущай он и торгует шашками, только отвезёт их подальше. От глаз воеводских. А то, как бы до греха дело не дошло.

Жалко до слёз, что не успел забежать в гости к сестрице моей Айтал. Не люблю чиновников.

Успели мы обернуться до ледохода. Двоих учеников, тех, что ещё не обзавелись семьями, я сразу «отпустил» на побывки в родные места. Почему в кавычках? Потому что программа на время поездок была у них весьма напряженная. Вскоре пожаловала и младшая сестричка моей суженной. Они с мужем объезжали окрестности и выбирали место для стойбища — планировали лошадок сюда пригнать, и коровок, поэтому присматривали себе пастбища и покосы — как раз снег сходил с южных склонов, и многое прояснялось. Да они и не торопились. Побывали и у Ивула в стойбище.

Тут ведь какое дело — два скотоводческих хозяйства, одно из которых кочует, а другое то и дело отгоняет табуны на откорм, должны не мешать друг другу. Тем более, что для меня они оба желательны поблизости — нам мясо требуется для пропитания. Да и молочные продукты не помешают. Вот и сидели мы, попивая чай. Толковали о будущей жизни, о том, кто, когда куда будет гнать стада и сговорились к весне соорудить мост через Берелех выше по течению в узком месте, где длины хорошего древесного ствола должно хватить от берега до берега.

А потом началась плотницкая работа. Рубились деревянные дома. Ивул прислал мне в помощь своих сыновей, да ещё за кем-то из дальней родни посылал. Тут по окрестностям тунгусов живёт немного, потому что ягель — корм для оленей, на здешних каменистых почвах растёт неохотно. Признаться, и для травы маловато подходящих мест, то есть нельзя развести тучных бескрайних стад. Без планирования и точного расчёта хозяйствовать рисковано.

Ну да, собрались работнички, и дело пошло. Два сруба мы, как только вскрылись реки, сплавили до устья Селенняха. Тут будет шахтёрский посёлок. Один из помощников моих сюда переселится, поэтому котёл для перегонки угля тоже перевезли.

Хлопотное выдалось лето. Тургун — наш старшенький — водил самоварную лодку, перевозя грузы между конечными пунктами. Ему, грубо говоря, полшестого, но такого штурмана-рулевого поискать в наших местах. Хотя, в каждом рейсе хотя бы один взрослый пассажир с ним всё-таки был. Так, на всякий случай. К примеру, шестом от берега оттолкнуться. А то ведь даже заднего хода у наших плоскодонок нет.