Олег Герантиди - Малой кровью, могучим ударом!
– Федор! – раздался крик неподалеку.
– Я ж не Федор, – подумал Сергей, но вслед за этим услышал гортанную немецкую речь.
Из кустов вышли пятеро немцев. Волков с левой руки стрелял из пистолета несколько хуже, но двоих сумел завалить, и тогда очередь из немецкой тарахтелки хлестанула его по ногам. Он одной рукой перезарядил пистолет, и снова попал. И по нему снова попали, на этот раз в левую руку. Пистолет отлетел в сторону. Сергей, уже не чувствуя боли, вытащил гранату, зубами выдернул чеку.
– Идите сюда, идите сюда, гады! – шептал он. В ответ снова протарахтел «шмайсер». Немцы с опаской вышли из кустов. Сергей, словно сквозь вату, слышал, как пули терзали и крошили его тело.
– Идите сюда... быстрее... Я же не дождусь... умру... Скорее...
Вдалеке раздался взрыв. Это грузовик, понял Волков. Двое последних оставшихся в живых немца, словно загипнотизированные, приближались к осназовцу. И когда они подошли совсем близко, пытаясь рассмотреть того, кто так долго гонял их по этому лесу, с металлическим звоном щелкнула пружина запала. Последняя мысль Сергея была ясной:
– Тридцать три – один, в нашу пользу...
Острые лучи солнца по-прежнему пробивались сквозь кроны вековых дубов.
Румыния
– Мужики, едрить вашу бабушку, вы чё там, поохренели?!! – Стариков слушал по рации отеческие поучения Короткова и лишь разводил руками. – Какое, на хрен, подземелье? Там без танковой поддержки дивизия стрелковая гибнет, а вы!!! Стариков, под трибунал пойдешь! Или чтоб утром были на месте! Все. Отбой.
Так. Успокоиться и взять себя в руки. Что в наличии? В наличии мой танк. Провалился в старый подземный ход, проходящий под улицей. Гусеницы и катки целы. Двигатель запускается. Пушка не покалечена. Сидит плотно. Даже пятисотсильному дизелю не хватает мощи провернуть гусеницы. А долго пробовать нельзя, можно коробку порвать, или «гитару», или сцепление развалить. Думай, лейтенант, думай.
Механики посовещались и решили, что можно попробовать дернуть назад, так как вперед точно не пойдет. Лобовая броня снизу подперла полуобрушившийся каменный свод.
– Не пролезет, можно не пробовать, – вынес вердикт Серега Шеломков, – а гусеницу порвет, вообще застрянем.
– Думайте все, вспоминайте, кто что делал в подобных случаях.
– Товарищ лейтенант, у нас в деревне трактор под лед провалился, мы его воротом тащили...
– Не то. Здесь хоть вперед, хоть назад, везде упирается в стенки. А назад, так еще «гитары» мешать будут. И что ты думаешь, что ворот сильнее двух «тридцатьчетверок»?
– Так обрушить эти стенки!
– А землю куда? Да и долго.
– А если кран?
– Двадцать пять тонн! Да ты вообще здесь краны видел?
– А сделать если?
– Константинов, ты меня задрал уже! Ты еще дирижабль подгони, конструктор хренов!
– С дирижаблями здесь напряженка. А вот кран сделать можно, – морща лоб, согласился с товарищем Шеломков.
– Время!
– А времени много и не надо. Сандро, мобилизуй местных. Срочно нужно два бревна покрепче. Одно – метра два и пару еще метра по полтора. Скобы побольше...
– Но это же глупо!
– Если это сработает, значит, не глупо.
– Сандро, действуй! – Стариков уже понял замысел подчиненных.
Принесенные бревна соединили буквой «П», сколотив толстыми коваными скобами. Стариков распорядился разобрать часть мостовой позади попавшего в западню танка. В образовавшиеся ямы поставили этот «кран». Через него протянули тросы, которые с одной стороны зацепили за буксировочные крюки Т-34, сидящего в «волчьей яме», а с другой прикрепили к стоящим цугом оставшимся двум танкам, связанным между собой.
– Люки по-боевому! – скомандовал лейтенант. – Давайте потихоньку.
Медленно, сантиметр за сантиметром, механики-водители натянули тросы, которые вибрировали от напряжения, как струны гитары. Настал кульминационный момент: добавив газу, танкисты начали вытягивать засевшую «тридцатьчетверку». Наклоненная П-образная перекладина под воздействием тросов стала принимать вертикальное положение, приподнимая зад засевшего танка. Еще чуток, и нижний край гусеницы приподнялся над мостовой.
– Вставляй бревна, быстро!
Солдаты едва успели подсунуть между гусеницей и краем ямы бревна, когда под тягучий треск рухнула вся «обструкция» импровизированного крана, как назвал ее старшина Шеломков. Но Т-34 уже стоял, пусть в яме, но всё-таки на бревнах, и выпячивал в небо свой бронированный зад.
– Султанов! Давай за рычаги!
Танкисты быстро перецепили тяжелые тросы, и снова два танка готовы были тянуть своего застрявшего собрата. Взревели теперь уже три дизеля, задымив весь околоток. Подминая под себя бревна, «тридцатьчетверка» вылезла из западни.
– Все, парни, по коням, из графика на два часа выбились! – срывая голос, проорал Стариков. – Что, Сандро, что ему надо? – спросил он у цыгана, который выслушивал старика в расшитом жилете и в туфлях на босу ногу.
– Он говорит, что Советы должны местной власти деньги за разрушенную дорогу и за бревна, – сказал тот.
– Переведи ему, что я могу найти в этом происшествии и признаки диверсии. И тогда мы посмотрим, кто кому должен.
– Это нельзя переводить. Старик обидится, и у тебя могут быть проблемы.
– А что делать?
– Ты ему расписку напиши, так и так, мол. Потом придут начальники, пусть сами разбираются, что к чему.
– Ну, ладно, скажи, чтобы принесли ручку и бумагу.
Короткое смотрел на двух девушек, представлявшихся ему по случаю прибытия для прохождения военной службы. Одна повыше, под 170, каштановые волосы, подстриженные по довоенной моде, серые с синими крапинками глаза, фигурка о-го-го. Зовут Евгения. Старший сержант Саламатова. Лицо круглое, когда улыбается, ямочки на щечках. На Востоке ее бы назвали луноликая. Видать, много кровей намешано.
Вторая ростом чуть меньше. Строгие карие глаза, русые волосы заплетены в косу. Тонкий носик, точеные ножки. Серьезная, в отличие от своей командирши, у которой нет-нет да и проскочит лукавая искорка во взгляде. Стрелок, она же радист, Светлана Польских.
Самолет у них не ахти какой. Обыкновенный По-2. Кукурузник, вооруженный крупнокалиберным пулеметом. Да мощнейшая рация. Да возможность взлетать и садиться с любого пятачка, с любой поляны, с любой полевой дороги.
– Как, девчонки, настроение? Нравится у нас?
– Да, спасибо, товарищ капитан.
«Отвечает старший сержант. Уверена в себе. Наверное, у летчиков эта черта характера должна присутствовать обязательно», – подумал Короткое, а вслух добавил:
– Чем же я вас заправлять буду? У меня ж танки, соляра одна.
– А вы, товарищ капитан, с «эмки» своей слейте.
– Ну, с «эмки» так с «эмки». Какая еще специфика авиации?
– Масло авиационное. Машина – стартер. Патроны 12,7 к УБТ.
– Ну, этого-то добра хватает. Что касается масла, вы марку напишите, я старшине отдам, пусть ищет. А что за машина?
– Стартер. Это чтобы двигатель самолета заводить. Чтобы руками его не крутить.
– Ну, тогда пока руками покрутим, а про машину подробнее расскажете зампотеху, может, он чего придумает. Я-то не технарь. Я вояка в третьем поколении.
– Товарищ капитан, а орден Боевого Красного знамени за что? За Испанию?
– Нет, девочки. Для Испании я молод. За Финскую, полтора года назад.
– Вы брали линию Маннергейма?!
– Опять не угадали. Мы на плавающих танках по тающему льду Финского залива обошли и окружили Выборг, чем заставили белофиннов сдаться. За это и орден. Служите лучше, и вам орден дадут. И не один. У вас все ко мне?
– Да. Разрешите идти.
– Не да, а так точно. Давайте, идите, устраивайтесь, скоро ужин.
Солнце уже нацелилось спрятаться за горизонт, отоспаться, отдохнуть от своей тяжелой работы, когда танки, проскочив Алба-Юлию, подъехали к расположению 123-й стрелковой дивизии. Танкистов встречал капитан, исполняющий обязанности комдива.
– Ты не смотри, лейтенант, на мои лейтенантские погоны. Я капитан Егоров, меня сам Жуков в капитаны по телефону произвел.
– Понял, товарищ капитан, что тут у вас?
– Тут у нас полный... короче, вырвалась какая-то немецкая часть из лесов. Штаб из автоматов положили. Сунулись в эту долину, а с той стороны танки шли, двадцать шестые. Те их пуганули. Немцы сюда. А мы здесь уже тревогу сыграли. Короче, заперли их с двух сторон. Уже трое суток бьемся.
– Много гансов-то?
– Да под дивизию! У них пушки зенитные на конной тяге, они все танки уделали.
– Да ты что! А кто их с той стороны держит?
– Да мы же и держим.
– Связь как?
– Через связных, как еще!
Разложив на капоте «эмки» карту, капитан Егоров, налысо обритый крепыш с азиатскими чертами лица, пояснял:
– Вот здесь они закопали свои пушки. Линия окопов вот так.
