Валерий Ковалев - Левиафан
Назначенному временным генерал-губернатором освобожденных территорий генералу Суворову предписывалось немедленно взять под охрану город и порт, после чего, направив в столицы Молдавии, Валахии и Бессарабии часть войск и разместив в них военные гарнизоны, заняться созданием местного самоуправления из славян.
Адмиралу Грейгу из его кораблей, двух приданных паровых фрегатов и остатков турецкого флота, поручалось формирование в Стамбуле новой Средиземноморской эскадры.
Ушакову же, на «Презенте» и двух оставшихся фрегатах, принявших на борт десять тонн серебра в слитках, обнаруженного в портовых хранилищах, надлежало отплыть в недавно заложенный контр-адмиралом Макензи Севастополь и заняться там строительством Черноморского флота.
Ранним утром четвертого дня, под бой барабанов и с развернутыми знаменами, назначенные Суворовым отряды оставили Стамбул и двинулись к определенным им местам дислокации. Затем, из порта в море, вышли корабли Ушакова.
— Ну что же, Александр Иванович, теперь и наша очередь, — кивнул Мореву стоявший на мостике светлейший, когда паруса фрегатов растаяли в искрящейся синеве Босфора.
Тишину гавани разорвал пронзительный вой корабельной сирены, у бортов ракетоносца взметнулись серебристые водяные гейзеры, и черная громада «Левиафана» двинулась к выходу из порта. В одной из его ракетных шахт покоилась часть султанской казны.
Спустя три недели, Кронштадт встретил крейсер громом крепостных орудий и пальбой расцвеченных флагами кораблей Балтийского флота.
На небывало людном, усыпанном тысячами роз причале под бравурные звуки оркестра победителей встречала сама императрица в венце и со скипетром, окруженная сановниками и пышной свитой. Чуть в стороне стояли и тихо переговаривались иностранные послы.
— Да, — вполголоса процедил один из них по-английски, — русский медведь встал на дыбы. Кто на очереди?
Как только облаченный в фельдмаршальский мундир, в напудренном парике и при шпаге, светлейший ступил на причал, музыка смолкла. В полной тишине, величаво ступая, Потемкин приблизился к вставшей ему навстречу Екатерине и, сняв усыпанную бриллиантами шляпу, низко поклонился.
— Государыня-матушка! — торжественно разнесся в воздухе его голос. — Поздравляю тебя с великой победой! Россия приросла Балканами!
После этого он преклонил колено и облобызал протянутую ему руку.
Снова грянули орудийные залпы, и зазвенела медь оркестра. Екатерина царственно подняла вверх императорский скипетр и вокруг вновь наступила тишина.
— Вот и свершилось, то о чем я давно мечтала! — торжественно произнесла она. — Россия утвердилась на Босфоре! Виват!
— …ат-ат-ат!! — тысячеголосо разнеслось над заливом и стоящие на рейде корабли, вместе с крепостными фортами, в третий раз окутались клубами порохового дыма.
Затем был торжественный обед и чествование победителей в Петродворце, а вечером белая ночь над столицей расцветилась всплесками фейерверков.
На следующий день в храмах Санкт-Петербурга по случаю победы был отслужен торжественный молебен и объявлены народные гуляния. Во все концы необъятной Империи понеслись гонцы с радостной вестью.
Глава 10
После победы
Над Санкт-Петербургом опустилась осень. Зазолотились раскидистые липы в Летнем саду, по утрам над Невой клубился легкий туман, громче стали звуки полуденной пушки.
Вторую неделю Морев с Ярцевым и его механиками безвылазно находились на Адмиралтейской верфи, где завершались работы по строительству первой русской подводной лодки. Она имела в длину тридцать метров, была сигарообразной формы и выполнена из клепанного проката. В качестве двигателей на субмарину установили собранные корабельными умельцами дизель и два электромотора, питающиеся от аккумуляторных батарей.
Теперь шел монтаж систем погружения-всплытия и вентиляции лодки в подводном положении. Строительству сопутствовал целый ряд трудностей из-за несоответствия технологических возможностей верфи стоящей перед корабелами задаче.
— Ничего, голь на выдумки хитра, — бурчал похудевший, но довольный механик, придумывая самые неожиданные технические решения для преодоления той или иной возникшей проблемы.
Не оставались в стороне и другие специалисты «Левиафана».
Начхим Слободенюк, вместе со своими техниками и приданными им рабочими, построили в одном из цехов мощный перегонный куб и из доставленной с Ухты купцом Федором Прядуновым нефти начали производство дизтоплива и бензина; Пыльников с Корунским, работая над вооружением новой лодки, разработали и установили на нее решетчатые торпедные аппараты, снаряженные гальваническими минами, а штурманы, во главе с Гальцевым, смонтировали перископ и простейший навигационный комплекс.
Все это стало возможным при непосредственном участии светлейшего. Каждодневно, до поздней ночи корпя вместе с Екатериной и Радищевым над проектом государственного устройства Дакии — так решено было назвать освобожденные балканские территории, он, тем не менее, находил время и регулярно навещал верфь, лично контролируя ход работ.
В конце сентября подводная лодка, получившая название «Барс» была спущена на воду и часть команды «Левиафана», вместе со вновь сформированным экипажем, набранным из моряков кронштадтской эскадры, занялась ее испытаниями. Первые выходы прошли успешно: субмарина была остойчива, легко слушалась руля и была способна погружаться на глубину до тридцати метров. Ее скорость под водой достигала восьми узлов, а работа дизеля и вентиляция отсеков обеспечивались за счет поднимаемого на поверхность шноркеля.[18]
Испытания длились до начала зимы и, если не считать нескольких мелких поломок, завершились вполне удачно. Тем не менее, по настоянию дотошного Ярцева, «Барс» снова вернули на верфь для ряда доработок.
За неделю до Нового года в заснеженную столицу прибыл курьер из Стамбула с письмом от Суворова, в котором сообщалось о размещении в балканских столицах русских воинских гарнизонов, создании тридцатитысячной армии и флота из южных славян, а также учреждении временного военного управления на всей территории полуострова. Одновременно Суворов испрашивал высочайших указаний по поводу своих дальнейших действий.
На следующий день с надежной охраной к Александру Васильевичу был отправлен фельдъегерь, в дорожной сумке которого лежали императорские указы о присвоении Суворову звания генерала-фельдмаршала, титула графа Рымникского и награждении орденом Святого Георгия Победоносца, а также производстве Грейга в полные адмиралы. Там же имелись секретные инструкции о подготовке к провозглашению нового государства Дакии со столицей в Константинополе (так теперь был поименован Стамбул) и возведению на его престол внука Екатерины, великого князя Константина.
По замыслу Екатерины и Потемкина, коронацию предполагалось осуществить летом, назначив Суворова регентом[19] малолетнего монарха.
Сразу же после Рождественских святок светлейший вплотную занялся подготовкой вояжа императрицы на Балканы.
Был определен круг лиц, приглашенных на коронацию, и разработан маршрут следования царского поезда. До Таврии он пролегал по сухопутью, а далее, до Стамбула — по морю. Для облегчения столь небывалого путешествия, всем губернаторам и наместникам по пути движения поезда, были разосланы высочайшие повеления об обустройстве необходимых дорог, а также мест отдыха царственных особ. Аналогичное было направлено и в Севастополь, адмиралу Макензи с Ушаковым. Им предстояло позаботиться о временном размещении всех прибывших в городе и последующей доставке морским путем в Стамбул.
Для исключения возможных провокаций со стороны Турции в период коронации, в первых числах апреля, по указанию светлейшего, «Левиафан» вышел в море и взял курс на столицу будущей Дакии. Десять из его шестнадцати ракетных шахт были загружены новыми морскими орудиями, винтовками и боеприпасами для ее гарнизона.
— Ну что, Борис Нухович, наконец-то навестим Адриатику с дружеским визитом, — сказал, осматривая в бинокль далекий горизонт Морев.
— А почему нет? Мы заслужили этот праздник, — попыхивая трубкой с душистой латакией,[20] невозмутимо ответил Сокуров.
Радовалась неожиданному выходу и команда. Всем надоела сырая петербургская зима и снова хотелось увидеть солнечный Босфор.
— Там сейчас тепло, — мечтательно щурил глаза Коробов, забросив ноги на направляющую балку торпедного стеллажа и поигрывая золотым империалом в руке. — Опять же, ракия и бабы.
— А тебе их что, в Питере не хватало? — хмыкнул Ксенженко, проверяя работу бортового компьютера.
