Знаменосец забытого бога - Юрий Ра
— Не знаю, хрень какая-то за четыреста рублей, ММВЗ. Не знаешь, что это такое?
— Минский мотоциклетно-велосипедный завод.
— Звучит так себе.
— Едет примерно так же. Погоди! Что ты мне зубы заговариваешь, ты снова выиграл. Как⁈
Крик отца услышала даже мама, моющая посуду. Она нижней половиной тела дёрнулась бежать гасить конфликт, даже сделала один шаг в сторону гостиной. Но верхняя половина тела, та, где руки и голова, ухватилась за кран и никуда тело не пустила. Потому что голова решила, мол пора мужчинам самим начать решать свои мужские вопросы. И вообще, у мальчиков порой возникают такие темы, интересы и сложности, про которые мамы даже знать не должна, даже догадываться. Кто из мам знает, в каком возрасте папа должен делиться секретами использования презервативов? А папы знают, они их носители, так сказать. Носители секретов, хотя презервативов — тоже.
В то время. Когда мама размышляла по поводу гондонов, папа на балконе отбивался от страшного зверя по имени мотоцикл. В его мире такие не водились. То есть они тарахтели где-то неподалёку, не касаясь Павла, кого-то унося в волшебные дали, кого-то сбрасывая на больничную койку. Но то были совершенно понятные физические объекты, преобразующие внутреннюю энергию топлива в кинетическую посредством двигателя внутреннего сгорания. Разрушить систему ценностей кандидата наук Чиркова двухколесные повозки не могли. Раньше у них это не получалось.
— Пап, а чего ты зациклился на моцике? Там еще холодильник. Ну и по мелочи, мелочь я уже потратил. А один билет, представляешь, был вообще пустым!
Папа представил, а потом попытался покинуть балкон, заодно уйдя от разговора.
— Дверь с той стороны, папа. И вообще, будь мужчиной. Прими как данность, твой сын не такой, как все.
Тимур сначала сказал, а потом подумал, что в этом времени никто такой финт превратно не поймет. Не такой как все — сейчас это не специфическое клеймо, не зашквар. Взрослые знают, что кто-то где-то извращенец, но это вне их мира. Подростки же пока чисты как ангелы в своём неведении. До какого-то времени, пока их не проинформируют старшие, выдавая очередной блок знаний из секспросвета.
— Мистификация. Ты подрисовал цифры на билетах или сделал что-то с газетой? Зачем? Тимур, игры закончились, ты же понимаешь. Что я не разрешу дурить себя бесконечно.
— Угу. У тебя есть список номеров, возьми и сам сверь с таблицей в газете.
— Я бумажку ту оставил на работе. Если не выкинул.
— Как это выкинул? И это мне говорит исследователь с ученой степенью? Не верю.
— Да скорее всего, она цела, но на работе, в столе лежит.
— Это даже хорошо. Теперь ты не сможешь допустить, что я сфальсифицировал образец, подменив бумажку. Осталось повторить эксперимент, сверив номера. Ах да, два билета целые, лежат в моей комнате. Я без тебя не стал их обналичивать.
— Как ты это проворачиваешь? Где берешь билеты, с кем в доле? Ты же понимаешь, что однажды придётся расплачиваться со своими подельниками.
— Я тебя умоляю! Давай без этого пафоса. Мало тебе двух опытов, давай третий проведем под твоим присмотром.
— А давай. Только в этот раз покупать билеты буду я! — Папа ничего не понял в схеме, но решил возглавить эксперимент. Он до последнего был готов защищать свой мир материализма и физических процессов.
— Нет, ты не сможешь. Ты не общался с богами, как я. Тебе никто ничего не должен. В очередной раз объясняю: я избранник бога удачи, у нас договор. И этоя, а не мои родственники и знакомые буду выигрывать во всякие азартные игры и лотереи. Так понятно?
— Ты опять повторяешь всё тот же бред?
— Бредом мы называем всё то, что не можем объяснить, подтвердить или доказать. Вот научный факт: твой сын выиграл в двух тиражах подряд неплохие деньги. Он необъясним, а значит ненаучен. Факт, который невозможно прицепить к теории, не может быть принят к учету? Погрешность измерений? Или теория хреновая?
— Кто тебя учил таким словечкам?
— Жизнь, папа. Меня учит жизнь. Непрерывно и постоянно учит тому, с чем я в ней сталкиваюсь. Научись танцевать, а всему остальному жизнь научит.
Глава 15
Этап
Глава семейства был в лёгком ступоре, вторая сигарета ушла вслед за первой, прочертив ночное небо на манер падающей звезды. Притом, что банка из-под дефицитных шпрот имелась, просто мужчине было не до деталей. Ему нужно было понять, как его сынок вновь провернул этот фокус. Надежда, что его просто разводят, и в бумажке, что лежит я ящике стола, не те номера была слишком призрачна. Уж больно уверено держится Тимур, слишком он спокоен для простого развода. Развод тут однозначно имеется, но весьма сложный. Блин, как он это делает⁈
А еще было непонятно, что делать со скопившейся тысячей рублей. То есть накопили они уже три тысячи, а эта четвертая, она прямо с неба упала. Стоп! Договаривались же потратить выигрыш на Тимура, так и надо сделать. А если кто-то придет за деньгами, то вот они, все на одежду сыну потрачены, чеки имеются. Хотя тем, кто может прийти, чеки будут без надобности. Да, им придется отдавать деньгами, а тогда Чирковы с книжки снимут. Хотя и не хотелось бы.
— Пап, по поводу смерти Высоцкого ты сделал пометку в своём блокноте?
— Когда ты уже поймёшь, что некоторыми вещами не шутят.
— Ага, не сделал, значит. А потом снова начнёшь вымораживаться, мол ты этого не говорил, я такого не помню…
— Я уже ясно сказал, мне неприятно это обсуждать.
Разговор тот закончился ничем, отец просто вышел с балкона, ничего для себя не решив. Действительно, не начинать же ему верить в непонятную муть. Ладно бы в того бога, про которого дуют в уши церковники, нет, сынок нового бога придумал с непонятным именем. И предложил даже не верить в него, а просто знать, что есть какой-то Кайрос, и Тимур пророк его. Хотя да, кое-что он решил. Вот пойдет завтра в сберкассу на обеде и снимет деньги, то есть не снимет, а получит выигрыш по билету. Один для начала, за мотоцикл. Только сначала перед обедом сам проверит таблицу. По другой газете, не по подсунутой Тимкой.
Через день папа притащил с работы запечатанный полиэтиленовый пакет с чем-то красным внутри. Он сходу кинул его на диван и буркнул: «Меряй!
