Скорость. Назад в СССР 3 - Адам Хлебов
Татка говорила очень тихо, так, чтобы не слышала ее подруга.
— Саш, пообещай мне, что у вас с Настей ничего не будет.
— Тат, ну что ты переживаешь, конечно, ничего не будет.
Она внимательно вглядывалась в мои глаза и пыталась прочесть в них, что я думаю на самом деле. Наверно я не умею скрывать свои мысли от близких.
Видимо, я плохой «игрок в покер».
— Саш, пообещай мне, что как бы тебе ни хотелось ее трахнуть, ты этого не сделаешь. Я вижу, что с тобой творилось, когда эта дурында тебя поцеловала.
— Да брось, Тат, ничего такого, мы просто друзья и коллеги по команде. Ты забыла?
— В том-то и дело, что не забыла. Вы мне оба очень близкие люди. Она моя лучшая подруга, ты мой брат. Я не хочу кого-нибудь из вас потерять.
— Да не потеряешь. Что ты так переживаешь, мы же не маленькие.
— Ты просто ничего не знаешь. Она была влюблена в одного чувака, а тот ей отворот-поворот, у того новая краля появилась. Вот она теперь мечется, не знает, на кого свою ревность обратить. Это все у нее пройдет. Она не на тебя заглядывается, а мстит своему Диме. Найди себе девушку, у тебя полная Москва возможностей.
— Хорошо, я все понял.
— Ну вот и ладненько, будь паинькой, — Татка потрепала меня по щеке.
Она так всегда подкалывала меня, когда начинала играть роль заботливой мамочки.
* * *
Мы цепляли трос, для буксировки.
Георгий возился, кряхтел и читал забавный стишок, стоя на одном колене:
— Свет мой зеркальце, скажи
— И всю правду доложи.
— Я ль на свете всех тупее,
— Бестолковей и дурнее?
— Молвит зеркальце в ответ:
— Ты придурок, спору нет,
— Но живёт на белом свете
— Вас таких ещё две трети!
Мы с Геной стояли рядом и улыбались.
— Саш, ты таскал когда-нибудь машину на буксире.
— Чего нет, того нет. Ни разу.
— Смотри, есть несколько деталей, о которых нужно помнить всегда: тормозить и трогаться нужно очень плавно. Иначе беда. Кроме того, всегда будут идиоты, желающие вклиниться между тем, кто тащит, и тем, кто едет на буксире. Им будто зрение выключают. Надо об этом помнить и мониторить зеркала, как на гонках. Еще нельзя забывать о перекрестках. Если не уверен, что можешь безопасно пересечь или повернуть — лучше стоять и ждать, пока появиться окно между машинами. Пусть все хоть обсигналятся.
Я вытащил ключи из кармана и протянул их Геннадию.
— Слушай, Ген. А давай-ка ты сядешь за руль, а я буду твоим штурманом?
На его лице отразилась благодарность за мое доверие.
В это время Георгий проверил трос, отряхнул руки и посмотрел на нас:
— Все! Готово!
Глава 15
Я вытащил ключи из кармана и протянул их Геннадию.
— Слушай, Ген. А давай-ка ты сядешь за руль, а я буду твоим штурманом?
На его лице отразилась благодарность за мое доверие.
В это время Георгий проверил трос, отряхнул руки и посмотрел на нас:
— Все! Готово!
* * *
Машину омичей мы починили довольно быстро.
Запчастей на Москвич всегда московских в магазинах было с избытком. И найти необходимое на серийный двигатель не составляло труда.
Гоночный движок 412−2В был создан на базе штатного 412-го. У омичей полетела помпа и была оперативно заменена в нашем боксе.
Отличный двигатель в плане ремонтопригодности. Те самые итальянские карбюраторы, были единственным импортным оборудованием, которые на нем стояли.
— Ни хрена себе у вас гараж! — восхищенно оглядывал помещение и оборудование Гена.
— А у вас не так?
— Там у нас в Омске такой столичной роскоши, как у вас здесь нет. И, наверное, не будет никогда. Ни по запчастям, ни по оборудованию.
— Так это все благодаря нашему Трубецкому, он всемирно известный гонщик, — ответил помогающий с ремонтом Слава, — столица тут ни при чем.
— Трубецкой? Гм, не слышал. Он где выступает?
— И не мог слышать, он давно не выступает и не выступал у нас в Союзе.
— Он что из этих?
— Из каких? — улыбнулся я
— Из русских эмигрантов, что вернулись?
— Да из этих, он участвовал в гонке в ле Мане, и много где еще, а потом решил переехать в СССР, несмотря ни на что.
— Взрослый?
— Примерно семьдесят.
— Мда, видно, дядька понимает толк в обслуживании машин. Очень крутой гараж у вас, — сказал Георгий.
— Да на еще есть чему поучиться. А у вас в Омске, как все устроено?
— У нас все просто — на базе ДОСААФ, к которому мы приписаны, ничего не пробьешь, с миру по нитке собираем. А работаем с машиной в личном гараже.
— Зимой тоже?
— Неее. Зимой мы машину на прикол ставим. Холодно. Гараж неотапливаемый, там не поработаешь.
— Саш, а как с вашим Трубецким встретиться, переговорить? — спросил Георгий.
— Переговорить? — я удивился, — о чем?
— Да есть у меня одна проблемка, хотел слегка перетереть.
— Не будь таким загадочным. Говори. Может, мы со Славой сможем помочь.
— Есть у меня младший брат, учится в Тимирязевке. Ну как учится. Весной из армии вернулся, должен был восстановиться, но что-то смотрю, не желает он гранит науки и знаний грызть. Ни разу еще в вуз свой не ходил, как выяснилось.
— И чем тебе Трубецкой или мы тут можем помочь? Тимирязевка — это же Сельхозакадемия? Вряд ли там у Игоря Николаевича есть знакомые.
— Нет, там знакомые не нужны. Ему работа нужна, может, можно договориться, чтобы он у вас поработал? В голове ветер и одни девки. А так он машины очень любит. Когда жил в Омске из гаража не вылазил. Может, возьмете к себе?
* * *
Так, у нас в боксе появился Глеб Мальцев.
Это был молодой человек, двадцати лет. Он был довольно ленив, этакий раздолбай, мягко говоря. Но добродушный, и не причиняющий кому-либо вреда или проблем.
По предварительной договоренности с ним и его старшим братом Георгием, любой отказ выполнять работу, поручения и задания, нарушения распорядка дня могли служить поводом для исключения из команды и увольнения с автобазы.
Поэтому каждый раз, когда он получал задания, то тяжело вздыхал, мог
