1914 - Василий Павлович Щепетнёв
С чего могут, с того и крадут. Где они, прибыли…
Я думал, а в мозгу словно соринка. Царапает. Несильно, но неудобство какое-то. Что-то я сказал недавно, что беспокоит. Мюллер? Нет, не Мюллер.
Сёстры! Вот что беспокоит! Между претендентом Икс и престолом стоит не только Papa, не только я, но и сёстры, и ему необходимо устранить всех нас!
Так ведь и устранили! Там, в Екатеринбурге, в подвале дома Ипатьева!
Всегда было непонятно, зачем? Зачем убили детей? Ладно, царь — хотя и его, казалось бы, нужно было судить открытым судом, как потом судили Зиновьева, Каменева и Бухарина. Пропаганда! Разоблачение кровавых деяний! Назидание потомкам! Но детей-то, детей зачем?
Чтобы расчистить путь к престолу, вот зачем! Всех до единого! И Великих Князей — до кого дотянулись. Чтобы никто не претендовал!
Большевики? Нет. Ленин хотел быть диктатором, тираном — он им и стал. Зачем ему монархия? Ему и власть-то некому было передать, бездетен. Остальные — так, мелочь, не было у них таких ресурсов — влезть на престол. Ну, мне так кажется.
Великие Князья из выживших? И у них не было ресурсов расстрелять нас.
Остается Икс, неизвестный кукловод.
Война и революция — первое действие.
Поражение в войне и России, и Германии, нас расстреливают — второе действие.
Поражение большевиков — третье действие.
Объявление миру чудом выжившего цесаревича Алексея, возвращение его в Россию, коронация — финал.
Трудно, что ли, найти похожего мальчика? Papa и король Джорджи — как близнецы. Поди, найдут близнеца и на моё место. И вот на престоле России Лжеалексей. Почему нет? Был же на престоле Лжедмитрий, только поляков надолго не хватило. А этих — очень может и хватить. Англичанин — мудрец!
Только в тот раз большевики устояли, власть не отдали, и представление пошло по другому пути.
А теперь?
Глава 15
20 июля 1914 года, воскресенье
Водораздел
— Угадайте, от кого письмо? — спросила Ольга.
Мы, барон А. ОТМА в полном составе, сидели на острове, в тени ракиты, и пили чай. Наш чай, грузинский. Грузия — это ведь бриллиант Российской империи. У англичан — Индия, а у нас — Грузия. Так, по крайней мере, считает господин барон. Всякому хочется иметь бриллиант, вот и господину барону тоже.
С нами была Пятница — мадемуазель Брик. Совсем уж без присмотра барона оставлять не решались, и потому мадемуазель Брик сопровождала нас на Остров. Так, на всякий случай. А в кустах сидели дикари, впрочем, вполне добродушные — двое матросов Гвардейского Экипажа. Тоже на всякий случай.
— Письмо? От Мэри Пикфорд! — это Анастасия. Она послала приглашение Мэри Пикфорд, приехать, погостить. Ответа пока не получила, может, потому что послано письмо было лишь неделю назад.
— Письмо? От господина Мечникова! — это Мария. Она написала Мечникову, спрашивая его мнение о сквашивании козьего молока болгарской молочнокислой палочкой.
— Письмо? От сэра Конан-Дойла! — это Татьяна. Она послала писателю мои иллюстрации к «Затерянному миру», вернее, фотографические копии этих иллюстраций.
— Письмо? От нашего читателя. Но не простого, а золотого. Возможно, герцога или принца — предположил я.
— Победитель — Алексей! — объявила Ольга. — Объясни, как ты догадался?
— Элементарно, Ольга. У господина барона множество читателей, следовательно, вероятность получить письмо от читателей наивысшая.
— А насчет принца?
— Письма обыкновенных читателей нам передают из «Газетки» по вторникам, пудами, а сегодня воскресенье, и ты говоришь об одном письме. Значит, письмо особенное. Это первое.
Ты раскладываешь почту Papa. Сортируешь. Важные, маловажные и пустячные, ведь так?
— В общих чертах верно, — согласилась Ольга.
— Значит, письмо легло на стол Papa, а ему писем от обыкновенных наших читателей передавать не станут. Следовательно, это письмо — не просто письмо, а пришло по дипломатическим каналам. Возможно, из посольства. Это второе.
— Пока правильно, Алексей.
— А дальше совсем легко. Письмо от обыкновенного мальчика Поля или обыкновенной девочки Полетты дипломатической почтой не отправляют. А вот письмо от принца — очень может быть.
— В точку. Может, угадаешь, от какого именно принца?
— Я не гадалка, — ответил я.
Думай, голова, думай. Кто может написать барону именно сейчас, когда огонек войны по бикфордову шнуру двигается к бочке с порохом? Сербия? Нет, вряд ли. Те действовали бы через Стану. Франция? Теплее. Но Ольга сказала — принц, во Франции нет принцев. Англия? Австрия? Те «много о себе думают», чопорны, этикет блюдут. Остается кто? Остается Германия. С дядей Вилли последние дни Papa обменивается телеграфными депешами по пяти раз на дню. Вот и с нами завязывается переписка. И да, есть у барона преданный читатель в Германии, есть.
— Я не гадалка, я слушаю природу. Иногда слышу. Это — принц Вильгельм. Так мне шепчет ракита.
— Ты прав, это письмо от принца Вильгельма Фридриха Франца Иосифа Кристиана Олафа Прусского!
Татьяна, Мария и Анастасия зааплодировали.
Я укрепил репутацию пророка и ясновидца. Домашнего, комнатного, ручного.
Ольга достала конверт из нотной папки.
Конверт был самый обыкновенный — плотная бумага, синие штемпели, желтые облатки. Марка Рейхпочты — Германия в образе «дамы в кольчуге».
— Читай, Ольга, читай!
Хорошо на Острове, одна докука — комары. В курильнице медленно тлел иртышский табак, прогоняющий всяких кровососов, дар Первого Сибирского казачьего атамана Ермака Тимофеевича полка. Хитрая смесь сушеных трав, от дыма которой комары шарахаются, как злые духи от ладана. Но сидеть в дыму девочки не любят, и потому курильницу мы отодвинули подальше.
Правда, мода сейчас такая, что для комаров доступны лишь лицо и руки от запястья. Сёстры мажутся гвоздичным маслом, одежду спрыскивают гвоздичной водой. Помогает. Предлагают и мне, но я воздерживаюсь. От мужчины должно пахнуть дымом костра, а не дамскими духами, потому сижу ближе всех к курильнице. Уже привык, почти.
Ольга начала
