Ронин - Роман Феликсович Путилов
— У нас дом засыпной был, а не бревенчатый. — нахмурился мужик.
— А, точно, мы там два дома смотрели… — заулыбался я: — А у засыпного вообще по стене трещина пошла. Так что давайте, пока там все окончательно не рухнуло, продавайте дом за двести пятьдесят долларов и сбросите с себя эту обузу. А то говорят, что налоговая начнет частные дома и участки налогом обкладывать, а то в бюджете совсем пусто.
Жена, или кем она случилась мужчине, незаметно, как она думала, толкнула его в бок.
— Пятьсот… — выпалил мужик: — Долларов!
— Триста пятьдесят, но в договоре пишем четыреста, пятьдесят долларов мне за посредничество. — я протянул руку: — И это последняя цена, мне по четыреста долларов бюджет определили, но мой интерес в этом тоже должен быть.
— А зачем вы такие дома покупаете? — подозрительно спросил меня мужик, не торопясь скреплять рукопожатием наш договор.
— Так мы туда, по договоренности с областными властями беженцев заселим, этих, как его… — я пару раз щелкнул пальцем в воздухе, как будто вспоминая слово: — А! Турок — месхетинцев. Нам власти деньги выделили, ну мы и ищем развалюхи недалеко от города, чтобы они не смогли сказать, что их в глухомани поселили. Там, как раз, за сорок минут до конечной троллейбуса дойти можно, или на «Медфарм» устроиться. Их там семьи человек по двадцать, но это уже не наше дело, главное, чтобы крыша и стены с окнами присутствовали…
— Беженцев, говоришь? Турок? — лицо мужчины расплылось в улыбке: — Тогда согласен. Давай договор писать. Когда деньги будут?
— Вау! Не так быстро! — я энергично замотал головой: — Мне, для начала, от вас копии документов нужны на дом, и подтверждение, что вы владелец. Мы все проверим, потом встретимся в областном БТИ и рассчитаемся, одновременно в заключением договора.
Мужчина сразу потух, наверное, надеялся получить денежки здесь и сейчас.
— Документы поискать надо…
— Ищите. Вот вам моя визитка… — я положил на тумбочку с телефоном. Что была привинчена к стене в коридоре кусочек картона: — Как найдете документы, я приеду, заключим предварительный договор и дам аванс, тысяч пятнадцать — двадцать, ну а там и определимся, когда выйдем на сделку.
Вы, кстати, не знаете, кто там еще в Журавлевке дома продает? Я там много брошенных домов видел.
— Нет! — Отрезала женщина, подталкивая меня к выходу: — Муж из деревенских ни с кем не общается, и ничего не знает…
Мужик, уже открывший рот, тут же захлопнул его, не решаясь спорить с спутницей жизни, что заподозрила, что я могу вместо их дома купить соседский.
Вот так, за день, я успел объехать шесть адресов, мотаясь по всему городу, но результат был обнадеживающий — четыре человека согласились продать мне свои фазенды за разумные деньги, в двух адресах мне дверь не открыли, но я оставил визитки в почтовых ящиках, надеясь, что они позвонят.
Тремя днями позднее.
Квартира Громова в общежитии.
Моя попытка заняться загородной недвижимостью буквально сразу же нарвалась на мощнейшую засаду. Из представленных мне потенциальными продавцами недвижимого имущества документов имелось ровно два договора, что были заверены председателем правления местного колхоза, причем дело происходило не в пятьдесят лохматом году, а в семьдесят четвертом и семьдесят седьмом году, так сказать, при полувековом юбилее советской власти, да к тому же, один договор был написан на вырванном из тетрадки листочке в клетку, а все, подписавшие его, граждане, в том числе и два свидетеля были давно покойниками, ибо век человеческий скоротечен. И что мне теперь с этим делать? Положить в архив, как забавный артефакт советской всеобщей юридической безграмотности?
Самое удивительное, но два человека, которых я не застал дома, мне отзвонились, и тут же огорчили. Да, родственников в деревне Журавлевка они имели, но документы на дома остались там, в брошенных деревенских домах, которые они мне с удовольствием продадут за двести пятьдесят долларов США, или эквивалентную сумму в российских рублях по текущему курсу Центробанка.
Как я это должен сделать, граждане не знают, но желают мне всяческой удачи.
Вечер того же дня.
— Привет. — Ира клюнула меня в щеку холодными губами и крепко ухватила за локоть, обвив его руками и положив подбородок мне на плечо: — Ты что такой суровый?
— На работе проблемы, не знаю, что делать… А ты что собаку отпустила?
— А у нее уже все, уже закончилось. — Ирина хихикает и игриво заглядывает мне в глаза.
У меня ощущение, что «такие» дни закончились не только у Греты, что с злобным лаем гоняла по парку льнущих к ней кобелей, но и у самой Иры, которая вела себя со мной совершенно по-другому.
Сука, ну почему так получается? Через час мы стояли, и как подростки целовались в Ирином подъезде. Я с трудом удержался, чтобы не начать раздевать девушку прямо на холодной лестнице старой «хрущёвки», а Ира исступлённо целовала меня, тяжело дыша и периодически прикусывая мне то губы, то мочку уха, но дома у девушки были мама и папа, а в свое прибежище тараканов я вести ее не хотел, что-то меня останавливало.
Наконец Ира вырвалась из кольца моих рук, прохрипела «Пока», и быстро взбежав по лестничному пролету, завозилась с замком, а я, с трудом переставляя ноги, поплелся домой.
От злости на сложившуюся ситуацию, придя домой я выпил стакан старки, затем второй, так как с первого меня не пробрало, хотя в одиночку я практически не пил, разозлился еще больше и, скрипя зубами от возбуждения, накидал план по переоформлению на меня этой гадской недвижимости.
Через два дня.
— Договор подписывайте, а вот эту доверенность завтра заверьте, или по месту жительства, или по месту работы. Вот выписка из закона, что такие доверенности приравниваются в нотариально заверенным, так что стойте на своем и требуйте, чтобы ваш ЖЭК или отдел кадров здесь поставил подпись, а здесь печать круглую.
— А деньги то, когда будут?
— Деньги будут, когда вы мне предоставите документы на недвижимость. А если у вас документов нет, какие вам деньги?
— Но вы же нам обещали…
— Я вам ничего не обещал, не фантазируйте.
— А это что? Получается, мы тебе деньги должны, что ли? Коля, не смей это подписывать!
— Вы читайте два этих договора, а потом думайте, что в итоге получается. А не хотите, не надо, у меня и без вас желающих полно, а вы оставайтесь с вашим трухлявым сараем, который
