Русская война 1854. Книга четвертая - Антон Дмитриевич Емельянов
— Ура! — снизу долетела новая волна криков.
Та самая единственная добивающая до моря батарея смогла повредить вражеский шлюп. Я даже издалека видел, как волны резво ворвались в пробитую дыру, еще сильнее разворачивая доски и перемычки. С хрустом переломился вал, удерживающий колеса, и корабль завалился набок, начав быстро уходить под воду.
— Колесный шлюп «Стромболи», — успел я прочитать название, когда новое попадание накрыло уже французов.
Винтовой авизо «Мегера» поспешил покинуть линию и отойти назад, чтобы заделать дыру и не повторить участь своего английского собрата. Вражеский залп стал пожиже, но при этом злее. Английские и французские канониры начали накрывать позицию удачливой батареи, и та, выстрелив всего еще один раз, замолчала.
Хотелось верить, что Липранди успел приказать отвести орудие, а не что его достали вместе с обслугой.
И снова грохот пушек. Вражеские корабли, пользуясь приливом, прижались еще ближе к берегу, заливая позиции, с которых по ним стреляли, сталью и чугуном. Два часа непрерывного грохота, во время которого мы успели еще немного покопать, а потом уже Хрущев остановил меня и подвел к нашему наблюдательному пункту.
— Что такое? — я ждал изменений, но их не было.
— Время, — генерал потер лоб. — Любые орудия не могут стрелять бесконечно, они перегреваются. И у наших врагов был выбор: либо сделать перерыв где-то полчаса назад, либо калить стволы, готовясь к новому штурму.
Хрущев ошибся на пятнадцать минут. Еще столько грохотали пушки, а потом обычные солдаты снова пошли вперед.
— В полный рост, ничему не учатся, — генерал покачал головой.
— Не всему, но учатся, — я указал на фланги, где несколько групп снайперов тащили не только винтовки, но и по паре митральез.
Если бы враг захватил преимущество и заставил нас атаковать врукопашную, такой сюрприз мог бы очень дорого стоить. Оставалось только надеяться, что Павел Петрович не допустит столь грубой ошибки. Но не должен. Тем более что летающие чуть в стороне от поля боя разведчики уже доложили о готовящемся сюрпризе.
Слишком тянет… Со стороны всегда проще критиковать, но я видел, что Липранди уже мог бы встречать врагов картечью. Или он не может? Пушки повредили, и все кончено?.. Нет! Я оборвал панику. Случись что такое, Павел Петрович уже давно бы передал нам сообщение. Когда все валится, не до ловушек, и мы просто вместе удерживали бы фронт. Но он молчит. Молчат и пилоты, которые тоже обязательно бы меня предупредили. А значит, все хорошо!
Стало немного легче.
— Огонь! — кажется, несмотря на расстояние, я смог услышать команду.
Или это игры разума, который просто среагировал на оттащенные в сторону прикрытия для пушек? Черные провалы орудий уставились на врага, и в этот самый момент тот попробовал достать нас всем, чем только можно. Винтовки, митральезы, минометы, которые затаились, но в последний момент ударили, даже не думая, что могут задеть своих.
— Ну же, братцы! — подошедший к нам Руднев был бледен.
И братцы не подвели. Я их не замечал до последнего, но, как оказалось, усиление на фланги отправили не только союзники. Липранди встретил их ракетными отрядами — кажется, я даже разглядел во главе одного из них Сашку Алферова. Снова впереди, снова без страха и упрека, и снова смертоносно точен. Ракеты поразили и вражеские митральезы, и попытавшихся перейти от выстрелов к штыковой шотландцев.
А ведь могли бы выбежать из-под ударивших сверху снарядов. Могли, если бы не замешкались на считанные секунды. Но не успели. Врага снова накрыло, и на этот раз, не дожидаясь повторения, он тут же начал откатываться назад. На берег, на лодки и обратно на корабли. Бросая часть вывезенных и заботливо укрытых припасов и оружия.
— Наша очередь! — я развернулся и бросился к построенным для вылета «Чибисам».
— С богом, Григорий Дмитриевич! — вместе со мной побежал и Руднев, только он к своим броневикам.
— С богом, Иван Григорьевич! — я остановился, крепко сжал его ладонь, а потом наши пути разошлись. Главное, чтобы не навсегда…
Я выругался, прогоняя непрошенную мысль. Что же за фатализм меня преследует сегодня? Лермонтова, что ли, перечитал? К счастью, уже через пару секунд, стоило только запрыгнуть на место пилота, как стало совсем не до него. Запуск двигателей, проверка всех показателей — у себя и у всех, кто сегодня летит со мной.
— Может, второй эскадрилье тоже бомбы загрузим вместо ракет? — подбежал Алехин с горящим глазами.
— Ваше благородие, вон сколько враг сражался, а свои планеры не использовал, — добавили стоящие за ним пилоты второй эскадрильи.
— Нет у него их, точно! А вместе мы хоть все корабли потопим!
Так и хотелось сказать «да». Чтобы вместе с народом, чтобы не спорить, а одной смертоносной волной пройтись по врагу. Но нет… Опыт общения с Меншиковым не прошел даром. И пусть это порой выглядит со стороны как трусость или перестраховка, но если есть возможность прикрыть тыл, я это сделаю. А уж кому храбро сражаться, несмотря ни на что, у нас и так найдется.
— С бомбами летит только первая эскадрилья, — я покачал головой. — Вы прикрываете. И это не отдых, — заговорил, представил ситуацию, и даже мурашки побежали. — Если враг оставил прикрытие именно для отступления, если ему найдется чем сбивать наши «Чибисы», то именно вы любой ценой, хоть своими телами, должны будете проложить нам путь! Это не отдых, это не легкая часть дела! Вы — наш щит, наша броня, мы доверяем вам свои жизни! Всем понятно?
— Да, Капитан, — тихо ответил Алехин, а потом развернулся и молча двинулся к своему «Чибису». А вслед за ним и все остальные, так же молча, так же серьезно.
Надеюсь, я не перегнул палку?..
Я не успел ничего додумать, как самолет покачнулся. Обернулся, а это Прокопьев без лишних слов забирался на место второго пилота.
— Вылезайте, мичман, — я невольно улыбнулся. — Бомбардировщики летят с одним пилотом, или вы забыли инструктаж? Весь свободный вес — только для бомб.
— Не весь, — немного сварливо отозвался Прокопьев, даже не подумав шевелиться. — Думаете, я не помню, что все двигатели делались минимум с десятипроцентным запасом по мощности? Так что все он вытянет, а
