Русская война 1854. Книга четвертая - Антон Дмитриевич Емельянов
И вот Лешка копал, рядом лежала винтовка, а в голове была только одна мысль. Сегодня он сделает все, чтобы вернуться.
Глава 13
Потею как сволочь! Как же печет чертово средиземноморское солнце! А еще грохот взрывов и неистребимый запах пороховой гари.
— Взяли! Взяли! — мы с каким-то незнакомым солдатом растолкали камень размером где-то до колена и откатили в сторону.
Самый неудачный размер. Мелочь можно грести лопатами и возить на тачках, на крупняк накидывать веревки и оттягивать издалека паровыми машинами. Именно издалека, чтобы не привлечь к себе внимание раньше времени. Ребята Руднева по такому случаю даже поставили на трубы тракторов и броневиков специальные дефлекторы, которые раскручивали дым, заставляя тот стелиться по земле. Но все равно близко к краю обрыва паровые машины не подвести. Поэтому большую часть будущих подходов для обстрела готовим вручную.
— Взяли! Взяли! — еще один средний, самый неудобный камень.
Я подцепил его ломом, помогая оторваться от земли, а сразу три нижних чина споро откатили его в сторону.
— Ваше благородие, зажимают наших! — с наблюдательной позиции донесся голос Прокопьева.
Обижен мичман, что ему запретили работать. Но кто-то же должен присматривать за ситуацией, чтобы мы не упустили момент. Мог бы я, но… Сам я быстрее показал, что и как лучше чистить. Руднев ползал по краю скалы, выбирая подходящие огневые точки, я рассчитывал пути и направлял солдат, вдохновляя своим примером. Вон, даже генерал Хрущев не выдержал и, пробормотав что-то про «ужасные флотские традиции», тоже закопался в землю.
— Александр Петрович, — по пути я захватил генерала, чтобы тот тоже оценил обстановку.
И выглядела она действительно не очень. Липранди смог привести для блокировки высадки всего две тысячи солдат, а у врага их уже было не меньше четырех. Еще и новые орудия. Изначально Павел Петрович хотел оставаться за радиусом поражения корабельных пушек, но местность диктовала свои условия. Генералу пришлось захватывать ближайшие возвышенности, и, как оказалось, на пределе дальности все новые орудия союзников до них добивали.
Из плюсов — пушки Ланкастера действительно почти не попадали в одну точку, но вот бомбические карронады клали ядра довольно плотно. А уж мортиры, которые закидывали свои бомбы прямо за укрепления, разнося в щепки деревянные опоры и срывая под ноль небольшие холмы, оказались очень хороши. Жаль, не наши!
— Восемь мортир и тридцать шесть пушек, — Хрущев мгновенно посчитал работающие орудия противника. — Вроде бы и мало, но как работают!
— Выдержат наши?
— Выдержат, все нормально. Хотя не знаю, выдержал бы я сам на месте Павла Петровича. Столько сдерживаться и не отвечать!
И точно. Если обычные наши полевые пушки били ближе пушек противника, то благодаря морским калибрам мы могли даже превосходить их по дальности. Единственная проблема с ними — вес. В том же Севастополе морские пушки ставили на укрепления, потому что дотащить было не так и далеко. А сейчас с транспортировкой помогли уже паровые платформы. Стрелять с ходу какой-нибудь шеститонный монстр с них не смог бы, но вот дотянуть его до места, чтобы уже здесь пушку снова поставили на лафет и подготовили к бою — почему бы и нет.
В этот момент сквозь грохот пушек долетел нарастающий крик, а потом союзная артиллерия резко замолчала, освобождая поле для атаки пехоты. Казалось, весь пляж разом окрасился в синий и красный цвета, когда залегшие до этого французы и англичане поднялись в полный рост и пошли вперед.
— Я бы побежал, — заметил я, до хруста сжимая кулаки.
— Это потому что вы привыкли чуть что в штыки идти, — спокойно заметил Хрущев. — А эти ждут шанса удачно разрядить свои винтовки. Они как после Альмы почувствовали их силу, так все не могут поверить, что мы так больше не подставимся.
Я не стал спорить, хотя в моей истории этот урок учили гораздо дольше.
— Выпустили застрельщиков, — теперь и Хрущев начал волноваться.
Еще бы. Ведь задача идущих перед английским строем лучших стрелков как раз в том и состоит, чтобы вовремя залечь, а потом подавить батареи врага, которые попытаются остановить их главные силы. К счастью, этот урок мы выучили при Инкермане. Липранди оказался готов, и вражеских снайперов встретили наши. Завязалась перестрелка, в которую попытались включиться основные силы нападающих.
Остановились, вскинули винтовки…
— Вот он, лучший момент! — Хрущев аж вперед шагнул.
— Ну же, Павел Петрович, не подведите, — я замер рядом с ним.
И Липранди не подвел. Именно когда вражеская пехота замерла, с пушек первого ряда скинули маскировку, и те, наведенные по дальномерам, выплюнули вперед первую волну картечных ядер. Разрыв, разрыв, разрыв. Ядра разлетались на части прямо над вражеским строем, выкашивая целые ряды. Кстати, формально то, что мы используем, это уже не картечь, которая раньше летела прямо из ствола, что существенно и ограничивало ее по дальности, а шрапнель. Но кого волнуют такие мелочи?
— Да! — генерал хотел было что-то крикнуть, но я придержал его. А ну как солдаты подхватят: было бы очень глупо так себя выдать.
А тем временем пушки успели дать еще один залп, прежде чем враг начал откатываться назад. Вслед ему свистели пули: это уже нижние чины добавили из окопов. Не очень точно — у большинства еще были обычные ружья, без нарезов — зато раза в полтора быстрее противника. Благо чисткой обычного ствола, когда надо, можно и пренебречь.
На равнине Габа-Тепи остались лежать не меньше пятисот тел, еще примерно столько же солдат оказались ранены, повиснув на товарищах. За какие-то минуты враг лишился четверти наземных сил, но еще не утратил веру в успех. Снова заработали пушки и минометы, на этот раз орудия Липранди сразу начали им отвечать. Больше скрываться не было никакой необходимости.
— Всего одна батарея достает, — Хрущев проводил взглядом летящие с нашей стороны ядра. — Жалко, что так мало. Будь у нас побольше орудий, врагу бы уже пришлось думать, как уводить свои корабли. А там у пехоты без прикрытия не было бы и шанса.
— Я думаю, не стоит гневить судьбу, — не согласился я. — Каковы были шансы, что мы хотя бы столько пушек успеем притащить в случайное место на побережье, которое враг выбрал для высадки? Обычно ведь как — нашлась пара полевых орудий, уже хорошо.
