90-е: Шоу должно продолжаться – 4 - Саша Фишер
Я подошел к столику Светы и наклонился к ней.
— Следующие — «Каганат»! — прокричала она. — И у Алишера сегодня день рождения, скажи об этом что-нибудь, ладно?
— Понял, — кивнул я и показал большой палец. — А где Банкин? Ты его видела?
— Он здесь, но не подходил пока! — ответила Света.
— Ясно, — снова кивнул я и вернулся к Наташе. Значит, сначала пусть все слегка разогреются, а потом уже объявим и про «Африку», и про Банкина…
Я посмотрел на сцену. Астарот и Надя пели в два голоса в микрофон, Бегемот самозабвенно стучал в барабаны, Бельфегор приплясывал за синтезатором. На мордахе рыжего такое счастливое выражение, что меня как-то еще больше отпустило. Все правильно делаю.
И публика потихоньку начала оживать из своей кажущейся отмороженности — часть народу придвинулась к сцене, на «сатанинской» песне, которой свою часть выступления решил закончить Астарот, в воздух даже взметнулись первые «козы». Хотя часть народа все еще тусовалась где-то вдоль дальних стен, вокруг выступающих уже появилась активная публика.
Так что выдыхай, Вова-Велиал.
И — опять твой выход!
Я запрыгнул на сцену, похлопал Астарота по плечу, подмигнул Наде. Астарот Раскинул в сторону свои крылья. Не так эффектно, конечно, как на нормальной сцене, здесь потолок был низким, его высоты для «полного размаха» не хватало.
— Короче, есть тема, пипл! — сказал я в микрофон заговорщическим тоном. — Сейчас на эту сцену выйдет группа… А, черт, сюрприза не получится, они уже вышли! Но они пока заняты, так что я сделаю вид, что намекаю незаметно…
— Каганат!!! — заорали откуда-то издалека, и в толпе зрителей возникла толчея. Ага, буйные поклонники монголо-татарского рокера прорываются поближе, отлично, отлично… — Ка-га-нат!!!
— Так вот, пока Алишер не слышит, я тихонечко вам намекаю на одно очень важное обстоятельство! — я вспомнил, что собирался кривляться и корчить рожи, так что оскалился в зверской улыбке и подал знак Наташе. Та подошла ко второму микрофону и погладила себя руками по бокам и сладострастно изогнулась.
— Хэппи бездей ту ю, хэппи бездей ту ю… — запела она с придыханием.
— Хэппи бездей, Алишееееер! — подхватила часть публики.
— Хэппи бездей ту ю! — но пели все-таки не так много людей, чтобы заглушить звонкий голос Наташи. И к ней еще присоединился хрипящий и рыкающий звук «поливокса».
«Публика — это как дети в детском саду…» — вспомнил я чье-то откровение на какой-то из гулянок, уже даже не помню точно, в каком времени — тогда или сейчас.
— Эй, ну кто так поздравляет, собаки сутулые? — зарычал я в микрофон. — Да наш сын степей и потомок Чингисхана на всех за это орду спустит!
— С днем рожденья! Хэппи бездей! — на разные лады заголосила публика, а Бельфегор добавил этому нестройному хору еще немного громкости своим обожаемым синтезатором.
— Дааа! Орите громче, бандерлоги! — зарычал я. Рановато, конечно, я тут пытаюсь в драйв и кривляния, кондиция пока еще не та, алкогольные пары и ритмы музыки не до конца ударили в головы, но и хрен с ним! Если не буду сам себя накручивать, рискую сорваться в унылый конферанс, как у Жени Банкина.
Алишер наконец-то вышел на середину и встал между мной и Наташей.
— Йо, вот он наш герой! — выкрикнул я и поднял вверх одну его руку. Типа как на боксерском ринге. Наташа обвилась вокруг него с другой стороны и смачно чмокунла в щеку, оставив на щеке «сына степей» отпечаток помады.
— Всем «Каганат», друзья! — сказала она. — И с днем рождения, мистер Алишер…
Мы с Наташей синхронно шагнули к краю сцены и спрыгнули вниз, взявшись за руки.
А за нашими спинами взревел первый риф монголо-татарского рока.
Я вытер пот со лба. С удивлением обнаружил, что рука мокрая полностью. Блин, концерт только начался, а духотища такая, будто в тропиках! Надо что-то решить с вентиляцией, если мы и дальше планируем эту площадку использовать… Я сбросил рубашку и остался в одной майке, которая еще вчера была футболкой. Выбрал одну из самых ветхих и при помощи ножниц откромсал у нее рукава и вырезал поглубже горловину. И еще в нескольких местах надрезал, чтобы Наташе было легче ее на мне разорвать.
Я посмотрел на свою напарницу. Она сидела на колонке и качалась в такт музыке, закрыв глаза. Оживший метроном. Как же ей не подходит имя Наташа! Наташа — это что-то такое мягкое и уютное. Домашнее. С плавными линиями и полной комнатой мягких игрушек. А не вот это сумасбродное нечто, состоящее из сплошных острых углов… Такую девушку ну никак не могут звать Наташей!
— Володя, можно тебя на пару слов? — раздался над моим ухом голос Жени Банкина.
Глава 15
— О чем он тебе говорил? — спросил Бельфегор, когда Банкин от меня отошёл.
— Не помню! — я пожал плечами. Вообще не соврал. Слова отца новокиневского рока выветрились из моей головы, даже не задержавшись. — Надо после «Каганата» его на сцену вызвать, а то сбежит еще.
— Подыграю тогда что-нибудь торжественное! — радостно прокричал Бельфегор и поднял большой палец вверх. Наш рыжий клавишник был настолько счастлив, что аж светился и подпрыгивал. Я покрутил головой в поисках остальных «ангелочков». Ага, Бегемот тоже недалеко, вон он сидит рядом со столом Светы и о чем-то с ней переговаривается. И трескает сайку всухомятку. Наверное, Света-Эклер его подкормила. Стеганый плащ из кожзама стянул, остался в жилете и промокшей от пота футболке. Полосы грима на лице поплыли и размазались.
Кирилл… О, даже неожиданно! Кирюха-Каббал радостно скакал в первых рядах беснующихся у сцены поклонников «Каганата». Машет «козой», что-то орет самозабвенно.
Астарот… Ага, отсек. Нашего фронтмена происходящее на сцене интересовало слабо, потому что он был занят тем, что самозабвенно целовался с Надей-Пантерой. Похоже, наша юная бэквокалистка поддалась-таки бурным эмоциям момента и подпустила Астарота ближе, чем на пионерское расстояние. А может он ей и правда нравится, кто знает…
Какие все-таки юные вокруг лица! Почему-то в памяти из старшей школы суровы рокеры сохранились такими взрослыми и матерыми дядьками. А может это уже воспоминания двадцать первого века делают свое дело. Там, в будущем, все эти рокеры уже состарились, обзавелись морщинами и пузиками, стали этакими «боевыми пенсионерами» хрипло ревущими в микрофоны свои когда-то культовые
