Цеховик. Книга 11. Черное и белое - Дмитрий Ромов
— То есть… — продолжаю я мотать ему нервы, — вы меня что, задерживаете что ли? Как в прошлый раз? А где постановление?
— Я тебя приглашаю на частный разговор, — бросает он. — Но ты можешь не соглашаться если не хочешь. Объясняю для тех, кто с бронепоезда, да? Не хочешь, не ходи, оставайся здесь. Тогда просто всё уже официальным путём поедет. И мне уже вообще до пи*ды всё это будет.
— Так вы здесь неофициально что ли⁈ — восклицаю я.
— Брагин, ты чё, тупой⁈ — взрывается он. — Тебе тут детский сад что ли? Да вот за эту бумажку ты запросто можешь по полной программе загреметь. Не улавливаешь или как? Знаешь, что это значит? Это вышка, сынок! И девка твоя в той же степени опасности находится. Если хочешь обсудить, пошли со мной, поговорим. Если не хочешь, до свидания. Это всё у меня остаётся. И вариантов уже не будет.
Под «девкой» он, ясное дело, подразумевает Марту, но Наташка от этих слов поёживается. А сам он заводится. Ну, ещё бы. Он думал, что покажет мне свои артефакты и я, как заколдованная крыса, пойду на звук его дудочки, то есть на вид этих вещдоков. Потеку и поплыву. А тут отряд гвардейцев и какой-то вязкий и мутный разговор. Он рассчитывал, что я сразу клюну на приватную беседу, а на деле происходит не пойми что. Вот же дурачина.
— А сейчас есть варианты? — уточняю я.
Варианты, разумеется, есть — это лилия и Де Ниро. Сучонок, подловил меня. Но как он это всё провернул здесь, в Латвии? Либо у него охренительная крыша, либо полномочия. Либо что-то ещё, но тоже охренительное.
— Так, всё, я пошёл, — с обидой в голосе заявляет Кухарчук и в этот момент приезжает лифт.
Дзинь! Звонок с которым разъезжаются его двери, звучит громко и неожиданно. Поварёнок резко оборачивается, а я в тот же самый момент, не теряя ни мгновенья на раздумья, вырываю из его руки заветный конверт. Он, конечно мог его сфотографировать и, наверное, так и сделал. Да только фото — это копия, а оригинал вот он.
Впрочем, он может крикнуть щелкунчикам и те потребуют вернуть бумагу именем закона, метлы и собачьей головы. Или попытаются отобрать силой. Но только сама ситуация, когда у матёрого гэбэшника просто выдёргивают из рук важнейший документ кажется мне до предела комичной.
Мне так смешно становится, что я едва сдерживаюсь. А вот хорьку делается безумно горько. Он успевает сжать губы и прищурить глаза, пока я произношу три коротких слова:
— Дим, под дых.
Диму, Наташкиного охранника два раза просить не приходится. Он оказывается быстрее молнии и сильнее Халка. Бах! Открывает рыба рот, да не слышно, что поёт. Глаза у барсука лезут из орбит а рот хватает воздух, но только весь воздух на Земле куда-то испаряется и дышать ему становится совершенно нечем.
— Ай-ай-ай, — качаю я головой. — Как же так опрометчиво, Пётр Николаевич? Вы же со мной не первый раз встречаетесь, знаете ведь, зуб у меня на вас. Я понимаю, крыша. Но неужели круче, чем мой дедушка?
У Наташки глаза делаются примерно, как и у Кухаря. Ну, хотя бы с дыханием всё в порядке. Я ободряюще ей подмигиваю и легонько киваю её охраннику. И тогда некрасивый, но добрый, кряжистый и могучий Дима Пономарёв подхватывает её под руку и увлекает в лифт.
Я снова киваю, на этот раз оставшимся гвардейцам, и Кухаря тоже подхватывают сильные добрые руки Вовы с Лёшей и, пока он не пришёл в себя, быстро тащат через дверь служебного входа по коридору в сторону складов и кухни.
Эта часть здания исследована мной ещё в прошлый приезд. Поэтому я уверенно шагаю впереди всех и показываю дорогу, готовый в любой момент крикнуть, что мол человеку плохо. Помогите, люди добрые.
К счастью, мы проскакиваем не встретив никого, кроме унылого мужика, толкающего телегу с грязным постельным бельём. Он на нас не смотрит, идёт не поднимая головы, и это, несомненно, большой плюс. Валдис уже здесь. Стоит во внутреннем дворе прямо у рампы, предназначенной для разгрузки и погрузки грузовиков. Поскольку, его тачка ниже, а лесенка узкая, нам с Аликом приходится спрыгнуть и принять драгоценный груз у парней.
Хорёк приходит в себя и начинает дёргаться и даже пытается закричать, но встретившись со мной взглядом, меняет решение и прикусывает язык.
Валдис, практически телепат, открывает багажник, довольно просторный, но, тем не менее, не слишком комфортный для перемещения живых грузов.
— Осторожнее, голову не ударьте, — говорю я Кухарю и с удовольствием хлопаю толстой, не чета тем, что будут в будущем, крышкой багажника.
Настаёт час Эдгара По. Это я про «Похороненных заживо»
Мы садимся в машину и выезжаем. Вслед нам смотрят какие-то удивлённые люди, и вот это не очень-то хорошо, поскольку означает, что сотрудники, ожидающие Поварёнка в фойе и, возможно, снаружи, могут напасть на наш след. А могут и не напасть. Кто его знает, как получится и есть ли там вообще сотрудники.
— Куда? — спрашивает Валдис.
— Ты скажи, — отвечаю я.
— Хм… а мне нужно знать, кто это? — уточняет он.
— Это человек, который, судя по всему схватил Марту и хочет посадить её очень надолго.
— Что⁈
— Давай позвоним её папе, а потом найдём Злобина. Только ты скорость-то не сбавляй. Есть гараж какой-нибудь, я не знаю, чтобы этого хорька в нём заточить? Я бы с радостью его посадил на цепь.
Злобин является моим естественным союзником в противостоянии с Поварёнком. Тот ведь хочет его крови и заставляет меня дать какую-то инфу, показания или даже железные доказательства. Поэтому хоть и с большой неохотой, но он вовлекается в это дело.
Собственно, он давно уже вовлечён помимо своей воли, но теперь приходится делать и телодвижения.
— Честно тебе скажу, Егор, это полный пи**ец! Ты напал на офицера КГБ. Похитил его и собираешься пытать.
— Блин, Леонид Юрьевич, прошу заметить, что это уже не в первый раз. В первый раз всё прошло успешно, кстати. Видать, ему понравилось
— Идиот… — качает он головой.
— Кхе-кхе… Я бы попросил…
Мы сидим в не слишком уютной и приветливой кафешке недалеко от бани на Маркса,
