Последнее лето ярла Ульфа - Александр Владимирович Мазин
Потому что бойцы, которые думают, что первым делом следует хвататься за штаны, а не за оружие, это не бойцы, а… Ну, в общем, понятно.
Но вот сейчас именно хватание за оружие нам предстояло обсудить.
— Мой дружинник убит. Вира известна, и я желаю ее получить.
Позиция Дира однозначна.
— Твой дружинник беззаконно напал на моего. Мой был безоружен и вынужден был защищаться. Ножом! — акцентировал я.
Ну да. Убить простым ножом вооруженного дружинника — это почти подвиг. Или свидетельство хреновой подготовки убитого.
— Не важно! — Дир твердо стоял на своем. — Мой человек убит. Я потерял дружинника. Вира известна. Но раз он начал первым, ты можешь не платить отступное его роду.
Очень великодушно.
— Виновник — родич Ульфа-ярла, — заметил Рюрик. — И он — сын князя Трувора. Если на твоего сына набросится чей-то глупый отрок, ты тоже скажешь ему: не противься?
Рожу Дира перекосило.
С чего бы, интересно?
— Ах да, я забыл, у тебя же нет детей! Потому тебе не понять…
— Довольно, князь! — рыкнул Дир. — Я сказал свое слово!
Черт! Теперь он точно не пойдет на попятный. А Рюрик в своем репертуаре. Разделяй и властвуй.
— У тебя нет детей? — участливо поинтересовался Скульд. — Не знал. И кто же тогда твой наследник?
— Уж точно не ты!
Сутулый ухмыльнулся. Но оспаривать не стал. Что болтать попусту? Он остается здесь. И у него достаточно сил, чтобы стать наследником Дира даже без позволения последнего.
Но если вы, ребята, решили, что я буду оплачивать ваши интриги, то глубоко ошибаетесь.
— Хирдманы — наше оружие, — рассудительно произнес я. — Обидно терять одного из них. Но можно ли винить оружие за то, что оно разит врагов? Ведь это его предназначение.
— Еще как можно! — раздраженно ответил Дир. — И оружие, и его хозяина!
— Что ж, ты свое слово сказал, — вздохнул я. — И я с тобой полностью согласен.
Удивился не только Дир, но и Рюрик со Скульдом. Оба знали меня достаточно хорошо и были уверены, что платить полную виру я не стану. И Рюрик наверняка в очередной раз рассчитывал на роль арбитра.
— Что ж, раз за действие оружия несет ответственность его хозяин, то, выходит, хозяину и ответ держать.
— Да, именно так! — подтвердил Дир. — Тебе!
— Почему мне? — изобразил я удивление. — Разве я хозяин того ножа, которым убит твой отрок? Не знаю, как зовут того раззяву, но это и не важно. Ты сам только что сказал: за то, что сделано оружием, отвечает хозяин оружия. Значит чей нож убил, тому и ответ держать.
Пауза. Тишина.
Потом медвежий рык Скульда.
Это он так смеялся.
Рюрик ограничился улыбкой.
Дир — открытым от изумления ртом. И прежде, чем он успел выразить всю глубину негодования, Рюрик проговорил озабоченно и почти ласково:
— Не стану говорить, что согласен с таким рассуждением, но коли уж наш хозяин, — кивок на Дира, — так считает, то, значит, быть посему. Смерть его отрока ложится… на другого отрока. Скульд?
— А мне что? Дренг не мой, а Дира. Согласен!
— Вот и хорошо, — одобрил Рюрик. — Негоже нам из-за пустяка ссориться. Верно, князь?
Дир по-рыбьи открывал-закрывал рот. Нет, ему было что сказать. Всем нам. У него аж глаза покраснели от ярости. Но он был и оставался князем. Правителем. Сказать ему было что, а вот слов правильных не было.
— Ох и ловок ты уговаривать, Хвити, — заявил Сутулый, когда мы вышли на воздух. — Был бы ты законоговоритель, весь тинг бы тебе в рот смотрел.
— Угу, — согласился я. — Было у кого учиться, — я кивнул на Рюрика.
— Как бы ученик учителя не превзошел, — с намеком отозвался тот. — Однако ж и я кое-что сегодня понял…
— Что же? — насторожился я.
— То, что слаб Дир для такого гарда, как Смоленск.
Они со Скульдом переглянулись. Понимающе.
Получается, я станцевал под дудочку Рюрика?
Хотя какая разница. Главное — Вильд из-под удара выведен и мой авторитет не пострадал. А мог бы. Это ведь у Рюрика с Сутулым целые армии за спиной. А мне с моим маленьким хирдом бодаться с целым пока еще князем смоленским ой как непросто. Хотя такими темпами Дир скоро из князей вылетит. Даже жаль его немного.
— Знаешь, как я испугалась! — Пушистая светлая головка Зари удобно устроилась у меня на плече. — Как увидела, что против брата целая стена, а у него даже щита нет. А этот Бирнир говорит твоему брату: «Давай подождем. Поглядим, как малыш против строя биться будет». Оборотень кровавый!
Права моя девочка. Такой он и есть, Бирнир Бесстрашный. Однако в то, что он смог бы уговорить Медвежонка любопытства ради пожертвовать Вильдом, я не верил. Но спросить все равно надо.
И я спросил.
— Пустое, — отмахнулся братец. — Эти смоленские нас видели. Старший ихний только повод искал, чтобы отступить. Вильд его дренга на нож насадил, а он с нами в гляделки играл. Хотел бы убить, убил бы сразу. Вильд бы против смоленских и двух вдохов не продержался. Со спущенными-то штанами. — Свартхёвди хохотнул. И посерьёзнел: — А нам, брат, отсюда уходить надо. Что-то такое Хрёрек мутит с Сутулым. Может, и не против нас, но все равно.
— Знаю я, что он мутит, — я откашлялся и сплюнул смоленскую пыль на смоленский причал. — Смоленск от у Дира забрать хочет. Но уходить нало. Вопрос: куда? В Киев с Рюриком или на север, к нашему острову?
— Ты же решил в Киев? — удивился Свартхёвди. — Передумал?
Почти. Каждый раз, когда вижу, как эта хитромудрая гадина Рюрик прогибает под себя окружающих, возникает острое желание держаться от него подальше.
Но я ведь и впрямь решил. Причем коллегиально. И сдавать назад мне по статусу не положено.
— Не передумал. Мы идем в Киев. Вместе с Рюриком.
— Ты ярл! — Медвежонок молодецки хлопнул меня по плечу, заставив пошатнуться. — Что нам делать на севере? С купчишек налог брать? Так Гуннар с этим получше нас справляется. А там, — Свартхёвди махнул туда, куда, раздвигая высокие берега, уходила река. — Там весело! Там добыча!
Глава восемнадцатая
Сладкая вода и обсидиановый серп
Еще один сон. На сей раз без носатых громил и похотливых бабищ. Выжженная солнцем степь от горизонта до горизонта. Какие-то горы вдалеке. И большая желтая река там, справа. В сумерках ее не разглядеть, но я знал, что она там. Чуял. Колючая ломкая трава под подошвами, которые чувствуют, как потрескивает, остывая, земля. Стрекот насекомых. Пыль щекочет ноздри. Я знал все это, хотя не ощущал. Под моими ногами — деревянная покачивающаяся палуба. Нет, не палуба. Дно.
Повозка, в которой я ехал, подпрыгнула, и возничий, тощий полуголый человечек, испуганно оглянулся на меня.
Возничий? Что за…
И тут я увидел главное. Бесконечную цепочку людей, привязанных друг к другу. Их были тысячи. Я знал это, хотя мог видеть только сотни две. Остальных скрывал ночной сумрак. Но я слышал отчетливый шорох множества ног, кашель, возникавший то тут, то там.
А еще пыль.
