«Крот» - Павел Барчук
— Дед… Так он что…этот Дмитрий… Он… Предатель? — Саша произнесла последнее слово, сильно понизив голос. Почти шепотом.
— Думаю, да. — Виктор Николаевич опустил голову, уставившись на свои руки, которые теперь лежали у него на коленях. — Ты знаешь, я могу предположить… Дело не только в сыне. Имею в виду, мотивы, которыми он руководствовался. Можно было бы списать на личную трагедию. Мол, злобу затаил. Хотел отомстить. Но потом начались совсем другие разговоры у нас с ним. Вернее, у него со мной. Дима…он ярый «сталинист». После гонений на Сталина, после культа личности, когда Никита Сергеевич, у которого серьезные грешки имеются, решил таким образом отмыться за чужой счет… В общем, Дмитрий очень непрозрачно намекнул, мол это стало могучим психологическим ударом, по его политическим мировоззрениям. Он даже вспомнил то выступление Никиты Сергеевича в ООН… Во время этого выступления Дмитрий был там. Работал же при военно-штабном комитете ООН. И знаешь, что он мне сказал вот тут… На этой кухне…Мир был на грани третьей мировой войны из-за вздорного генсека. Так и сказал. Да… Знаешь, такая игра на моих чувствах. Мол, вспомни, Виктор Николаевич, времена, когда мы делали правое дело. Я, может, даже понимаю мысли Дмитрия. Но… Санёк… Он ведь без малого 1419 дней на фронте. Ранения, боевые награды — медали, и Орден Красной Звезды. Какая, к черту разница, кто сто́ит у руля, когда ты служишь не этому человеку конкретно, а служишь своей стране. Своему народу. И главное… Дима… Он ведь не пьет, не увлекается женщинами, не падок на деньги. Его по идее вообще невозможно завербовать. Нет зацепок. А значит, если мои догадки верны, он пришел к ним сам. Сам вышел на контакт с американцами.
— Дед! Так надо что-то делать! — Саша взметалась по кухне. — Чего ты сидишь. Он ведь в нелегалами работает. Там, в Америке. Надо сообщить.
— Куда? — Виктор Николаевич усмехнулся. — Мне никто не поверит. Фактов нет. Да и с фактами мне бы тоже никто не поверил. Ты забыла, кто я есть для своих бывших товарищей? Но… Спросил у него об одной женщине. Мария… Удивительная женщина, между прочим. Певицей хотела стать. Испанскую революцию прошла. Да… Языками владеет исключительно. Так вот… Я просто спросил, все ли у нее хорошо. Подробности, конечно, мне никто не расскажет. И знаешь, что он ответил? Будто она пошла на сотрудничество с американцами. Будто пропала совсем и никто не знает, где она. Мол, спрятали ее американцы. Но это неправда. Я Марию знаю лучше, чем кто-либо. Она быстрее себе вены перегрызёт, но к врагу не переметнется. А он мне тут…
Виктор Николаевич неопределённо махнул рукой.
— Вот тогда я и понял, брешет гнида. И ко мне пришел не просто так. Вспомнили обо мне снова по какой-то причине. Нет, они и не забывали. Но таких помнящих раз-два и обчёлся. Дима точно не входил в их число. Сейчас, так понимаю, вырос в чине. Возможно, получил доступ к информации. Он ведь с нелегалами работает в Штатах. Прикрывать их там должен. Но Санёк… Чую, бедой пахнет.
Виктор Николаевич поднялся со стула, потом сказал, будто хочет прилечь, и ушел в спальню.
Через несколько дней после этого случая, Саша нашла деда мертвым. Она точно знала, виноват Дмитрий, который приходил к ним домой. Не сам, конечно. Но дед правильно все тогда понял. К нему начали подбираться ближе.
А потом Саша увидела его, Дмитрия, спустя восемь лет. Он, конечно, предатель. Это несомненно. Теперь Саша наверняка это знает. Потому что сведения, где и как ее искать, црушникам она по сути передала сама. Через этого Дмитрия, которого дед с такой злостью называл гнидой, и который не понял, что внучка Ершова им просто воспользовалась для своих целей. Так что Максим Сергеевич прав. Предатель есть. Но совсем не там, где ему кажется.
Глава 17
В которой я лечу на крыльях, но не любви, навстречу с очередными проблемами
Комарову из машины пришлось практически выпихивать. Она отчего-то упорно не хотела идти домой. Мялась, вздыхала, и по-моему мучительно пыталась либо что-то удержать в себе, либо наоборот испытывала огромное желание произнести это вслух. Ее буквально корежили мысли, требующие выхода наружу.
Но мне в данный момент вообще было не до Комаровой. У этой особы постоянно происходят душевные метания, в процессе которых она то пытается наладить между нами близкий контакт, во всех смыслах, то наоборот, жадными ручонками подгребает свои тайны поближе. Чтоб я не дай бог их не узнал. Как Голлум, ей-богу. Только тот на кольцо всевластия не мог налюбоваться, а у Комаровой «моя прелесть» — это список агентов, до задницы всем необходимый.
Скорее всего, сейчас Александра Сергеевна опасается за мое психическое состояние. По крайней мере, смотрела она на меня с тревогой и опасением. Наверное, срыв, который приключился на этом чертовом поле, произвёл на нее неизгладимое впечатление. Вот такой я удивительный тип. Поразил женщину до глубины души, не имея на то желания. И даже не тем, чем обычно стараются поразить мужчины противоположный пол.
Вообще, думаю, лично в моем случае сказалась усталость и постоянные нервы. С момента, как я попал в тело Беляева, какая-то бесконечная карусель происходит. Только приму одну правду — хренак по голове! Новая ерунда всплывает. Это ж так никакой психики не хватит. А уж на здоровую психику вообще рассчитывать не приходится.
— Максим Сергеевич, может, я все-таки у Вас переночую? — Спросила Комарова и по-моему покраснела.
В темноте не очень хорошо было видно.
— Это не то, что Вы подумали.– Тут же добавила она.
На всякий случай, видимо. Чтоб я не обольщался.
— Александра Сергеевна, из нас двоих «не то» подумали сейчас только Вы. Идите уже домой. Со мной все в порядке.
Я даже выбрался из машины на улицу, обошел тачку и открыл Комаровой дверь. Дело было вовсе не в джентльменских порывах. Просто у меня возникло ощущение, что эту особу придётся вытаскивать из «Волги» за шиворот. Она всем своим видом демонстрировала огромное желание провести вечер рядом со мной. Такое рвение совсем не радовало, ибо выглядело подозрительно.
— Хорошо…– Комарова тяжело вздохнула и почти даже вылезла из машины. Но в последнюю минуту снова дело застопорилось. — Максим Сергеевич, Вы уверены?
— Да Господи…идите Вы уже отсюда…домой!
Я немного вспылил. Признаю. Но мне нужно было как можно быстрее выпроводить Комарову. Я собирался наведаться к Лиличке, и Александра Сергеевна своей заботой очень сильно мешала. Тем более, столь неожиданной заботой. У меня от этой женщины скоро оба глаза начнут дергаться. В ее доброту и искренность верилось в самую последнюю очередь. Быстрее могу предположить, что Комарова опасается каких-нибудь неординарных поступков с моей стороны. Поступков, которые сейчас могут испортить их с Марковым план.
— Ну, знаете… — Внезапно обнаружившееся терпение, которым ранее Александра Сергеевна точно не могла похвастаться, закончилось. — Я к Вам нормально…а Вы… идите к черту!
С этими словами Комарова выскочила, наконец, из машины и убежала в сторону своего общежития.
— К черту… — Я усмехнулся. — И так в двух шагах от него.
Залез обратно в машину, а затем направился к дому Лилички. Попутно каждые пять минут проверял, нет ли за мной «хвоста» в виде крайне любопытного гражданина Маркова. Он, конечно, остался в дачном домике, когда мы уехали, и никаких автомобилей я поблизости не заметил, но, чисто теоретически, тачка могла стоять в стороне. Или он мог приехать…не знаю…на мотоцикле. На велосипеде. Да хоть на самокате. Ягодицы точно расслаблять нельзя. Тут на каждом шагу какие-то сюрпризы всплывают. Например, что Максим Сергеевич — беспринципный мудак. Я об этом догадывался, но теперь знал наверняка. Мой предшественник — вовсе не хороший человек.
