«Крот» - Павел Барчук
Вон, Марков, бедняга, кружит рядом почти год. Всячески пытается произвести на Сашу впечатление. По той же причине, кстати. Они все смотрят на внучку Ершова, как на женщину. Не в том плане, что видят ее достоинства. Наоборот. Думают, с женщинами легче и удобнее действовать через чувства. Частично, может, это и верно. Но Саша точно знала, верить никому нельзя.
Сначала, ей нужно решить все существующие проблемы и только потом можно будет подумать о личной жизни. Но никак не сейчас. И сколь бы самой Саше не был интересен Беляев, она категорически запретила себе обольщаться на его счет. Хотя, с прискорбием могла констатировать, Максим Сергеевич действительно ей интересен. Пожалуй, Саша могла бы даже признаться сама себе, что она влюбилась. Наверное. Просто сравнивать не с чем.
Еще, она не знала, как сказать Максиму Сергеевичу об одной немаловажной детали. Среди руководства Беляева в Комитете нет предателя. Вернее, сам предатель есть. Но сидит этот человек совсем не там, где Максим Сергеевич может представить.
Знала это Саша, естественно, от деда. А точнее, благодаря ему.
Буквально за несколько дней до смерти Виктора Николаевича к ним домой вдруг пришёл незнакомый человек. Саша, как раз, собиралась уходить на встречу с подругой, когда в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина. Высокий, статный. Он был одет в серый костюм и шляпу, очень старался не выделяться, но Саша сразу поняла, перед ней не случайный прохожий. Более того, он связан со старой службой деда.
— Мне бы Виктора Николаевича, — сказал незнакомец и широко улыбнулся. Саше он показался очень приятным, очень честным человеком. Так открыто могут улыбаться лишь те, у кого нет угрызений совести. Кто по ночам спит совершенно спокойно. В то время, в силу молодости, Саша не понимала, что одно с другим вообще не связано. Угрызения совести могут отсутствовать по причине преждевременной кончины этой самой совести. А никак не из-за природной скромности и порядочности.
Дед сразу же вышел из кухни, но увидев гостя, немного растерялся.
— Дима? Ни черта ж себе, подарок. Ты…Как ты здесь?
Ершов выглядел совершенно удивленным. Он точно не ожидал встретить этого человека у себя дома. Впрочем, Саша тоже не ожидала. Просто к деду давным-давно перестали приходить бывшие сослуживцы. Дело, в котором был замешан Виктор Николаевич, а уж тем более его внезапное возвращение оттуда, откуда он вернуться никак не должен, сильно сократили количество друзей их семьи. Некоторые считали, что Ершов откупился от чекистов жизнями других участников того дела. Кто-то просто предпочел не иметь ничего общего с человеком, который был чуть ли не правой рукой Абакумова в некоторых вопросах. Поэтому Саша хорошо запомнила странное появление незнакомца.
— Здорова, Виктор Николаевич. Пустишь? — Мужчина снова улыбнулся и, не дожидаясь приглашения, переступил порог квартиры.
Саша вопросительно посмотрела на деда. Тот кивнул, намекая, будто все хорошо. Девушка успокоилась и умчалась по своим делам.
Однако, вернувшись, она нашла Виктора Николаевича в состоянии сильного нервного возбуждения. Пожалуй, кроме того он был зол. Очень сильно зол.
— Что такое? — Саша сразу кинулась с расспросами. Ее вообще беспокоило поведение деда в последнее время. Он без причины мог раздражаться на ровном месте. — Тебя расстроил этот человек?
— Человек⁈ — Ершов буквально кипел от бешенства. — Это, Саша, не человек. Это — мерзкая тварь. Предатель и гнида. Его надо раздавить.
— Ну, что за номера? — девушка прошла в кухню и поставила на огонь чайник. — Ты же был рад его видеть. Мне так показалось, по крайней мере.
— Да! Был рад. Знаешь, почему? Он — один из последних агентов, кого знаю лично. В тот год, когда все произошло…я про Абакумова и про свой арест, Дима заканчивал подготовку. Его, как разведчика-нелегала, отправили в первую зарубежную командировку. Под видом сотрудника советской миссии он прибыл в Нью-Йорк и вскоре приступил к выполнению своего главного задания — начал вербовать агентов для Главного Разведывательного Управления. Я знаю это точно, потому как перед отъездом Диму прислали ко мне. Нужно было проверить некоторые аспекты его будущей службы. Но он действительно оказался готов. О чем я и отчитался. Ты знаешь, после той группы, где были твои родители, я агентов больше не готовил. Однако, люди, которые становятся шпионами, должны знать не только, как им правильно скрываться от американской разведки, но и то, как именно они вычисляют агентов. В общем, я подтвердил, что он готов. Потом началась та история… Ты понимаешь, о чем я. Из государственной безопасности меня выкинули на свалку. Но некоторые связи еще оставались. Я знаю, что работу Дмитрия высоко оценило руководство и, вернувшись в Москву, он долго тут не задержался. Получил звание полковника, а потом вновь отправился в США в качестве замрезидента по нелегальной разведке. Формально — в должности начальника секретариата представительства СССР. Я пытался собирать информацию о том, что происходит вокруг нашей агентуры. Любую информацию. Чтоб понимать, как обстоят дела с теми, кто мне дорог. Не всплывут ли их имена.
В открытую, естественно, не скажешь, поэтому наводил справки о любом факте, связанном с агентурой. Потом знакомые пропали окончательно. Связи разорвались. Однако, о Диме я помнил, как о достойном продолжателе нашего дела…
— Ну, вот… — Саша достала чашки, насыпала заварку прямо в них и залила кипятком. — Так в чем тогда дело? Почему ты злишься?
— Почему? — Дед, который сидел на табуретке возле стола, вдруг с силой ударил кулаком по столешнице. — Они все перестали понимать, что значит быть разведчиком! Забыли. Думают, игрушки им там! По заграницам катаются, живут во благе. А дело, Саша, не в этом! У разведчика ничего нет. Ни семьи, ни жены, ни детей. Даже когда они есть — их нет. У него есть только Родина. О Родине он должен думать в первую очередь. Чтоб его семья, жена и дети жили под мирным небом! Свои принципы, свои взгляды и свое мнение в зад нужно засунуть. Есть только один принцип — «свои» и «чужие». Если ты этого не понимаешь, то не хрена лезть со свиным рылом в калашный ряд.
Дед тяжело дышал и Саша начала переживать, как бы ему не стало плохо. На здоровье Виктор Николаевич не жаловался, однако, девушка впервые видела его в состоянии столь сильного возбуждения. Обычно он даже злился тихо. От этого не менее пугающе, но тихо.
— Этот человек… Дмитрий… Он что-то сделал не так? — Спросила Саша и потянулась за валерианой. Достала стакан, налила воды, отмеряла положенное количество лекарства.
— Я уж и не знаю, что сейчас «так», а что «не так». Раньше было понятно. Враг — это враг. И нет никаких причин думать иначе. — Виктор Николаевич схватил стакан, в который Саша накапала настойку, залпом выпил его содержимое, перевел дух, а потом продолжил. — Ты понимаешь, я думал, он действительно пришел просто так. Оказался снова в Москве, вспомнил про старика и не побоялся проведать. Но… Он сидел тут…
Виктор Николаевич хлопнул рукой по свободной табуретке, стоявшей рядом.
— Вот тут прямо сидел. Смотрел на меня проникновенно и рассказывал о своей жизни. Оказывается, в тот период случилась трагедия. Трехлетний сын заболел гриппом с осложнениями на сердце. Средств хватило только на одну операцию и срочно требовалась вторая. Стоимость огромная у этой операции. И вроде проводить ее нужно было в США. Дмитрий попросил помощи у своего руководства…
Ершов замолчал.
— В помощи отказали? — Саша произнесла вслух то, что не стал говорить дед.
— Да, но…черт…Так сложилась ситуация…именно в то время, когда болезнь сына пришла к пику, он руководил одной очень важной операцией. По его же словам. И вопрос стоял конеретно. Либо отправлять Дмитрия в Советский Союз вместе с женой и ребенком, а это значит, отвлекать эту работу, либо разрешить лечить сына в Штатах. Пока ребенок находился в тяжелом состоянии, наше разведуправление, так понимаю, стояло перед дилеммой: оперировать ребенка в Москве или в Америке. И то, и другое грозит срывом разведывательной операции, в которой участвовал Дмитрий. Вероятнее всего, руководство просчитывало и готовило безопасные для него пути по спасению ребенка. Но слишком скользкая ситуация. Вот в чем дело. Если лечить в Нью-Йорке, значит, отец с матерью будут ходить в Нью-Йоркскую поликлинику. Соответсвенно, там
