Я Распутин. Книга 4 - Алексей Викторович Вязовский
— Дезинформация? — Василий Георгиевич покрутил в руках фотокарточки танка, которым меня заботливо снабдил Захаров — Но в чем смысл такой операции?
— Бронированные машины пока очень плохи для линии фронта — туманно произнес я. Но председатель КГБ не продержался бы столько на своем месте, если бы не был профи. Вцепился в меня как клещ. Пришлось раскрывать все карты.
— Во-первых, малый запас хода. Во-вторых — ничего не видно. Точно стрелять из машины невозможно. Едет медленно, часто ломается. Будет отличной целью для артиллерии. Пущай немцы потратят много времени и денег на тупиковый путь развития техники.
— Какой же перспективный? — заинтересовался Туркестанов.
— Я поспрашивал специалистов из Ростеха… Небольшая бронированная машина, на гусеницах, с одним мотором. На четыре — пять человек экипажа. Таковой…хм… бак.
— Бак??
— Для конспирации так назовем проект. Маскировать на железнодорожных платформах под цистерны легко. Так вот, таковой «бак» и будем разрабатывать. А немцы пусть строят сухопутные дредноуты. Сможешь помочь, Василий Георгиевич?
— Тут потребуется операция прикрытия — председатель Комитета задумался — Недурно было бы царя задействовать. Вывезти на полигон, да с репортерами. И медальку какую дать этому Захарову…
Черт! Сам себе вешаю проблемы на шею. Этот Захаров потом будет шляться по Зимнему и Царскому, рассказывать, что орденоносца гнобят, не дают ходу чудо-оружию.
— Ладно — я тяжело вздохнул — Поговорю с помазанником. Будет вам царь.
Уже когда мы закончили и я почти откланялся — в кабинет Туркестанова заглянул секретарь с ошалевшими глазами.
— Ваше благородие! В столице бунт!!
Мы переглянулись. Этого еще не хватало…
Быстрым шагом прошли в комнату связи, где телеграф уже выплевывал ленту. Около трехсот студентов Санкт-Петербургского университета вышли на площадь к Казанскому собору с лозунгами и транспарантами. Требовали отмену смертной казни.
Месяц назад в Москве были пойманы семеро дезертиров. При первой попытке ареста они активно отстреливались, убили двух городовых. Комитет подогнал пулеметную команду, покрошил избу, где прятались военные. Трое погибли, а четверо схоронились в подполе, где их и взяли живыми и невредимыми.
Военный суд не мешкая и не особо разбираясь, кто виноват, приговорил всех к повешению, что сегодня и осуществилось. Но как только об этом узнали студенты, сразу начались волнения. Учащиеся объявили забастовку, самые активные — вышли на улицу. Масло подлила присоединившаяся к студентам профессура — этих хлебом не корми, только дай поругать власть. И если раньше дело улаживал сам Толстой, ездил в Зимний, всех уговаривал, то теперь, после его смерти — заступиться было некому. Тут же оживился министр просвещения Кассо. Тот еще партизан… Управлял своим ведомством тихо, скандалов с ним не было. И тут вдруг почуял силу, выступил в газетах с заявлениями — дескать у нас по-прежнему в университетах действует устав 84-го года, забастовок не потерпит, для успокоения ни перед чем не постоит. Будем отчислять, а самых активных забривать на фронт.
Я матерно выругался, напугав телеграфистов и шифровальщика.
— Если полыхнет еще и в Москве — дальше пал пойдет по всей Росиии. Надо ехать к Казанскому.
— Ни в коем случае — запротестовал Туркестанов — Могут быть провокаторы от левых. Мне докладывали, что опять агитаторы зачистили к студентам. А если стрельнут в тебя, Григорий Ефимович, из толпы? Позвоню в округ, пусть дадут казаков. Не впервой.
— Еще хуже — покачал головой я — От казацкой ногайки студент дуреет. Есть другая идея, ждите меня у Казанского собора.
Распугивая весь дорожный трафик я помчался в ближайшую пожарную часть. Прошлый год Лауниц, скрепя сердце и сильно страдая, выделил средства из столичного бюджета на переоснащение огнеборцев. Для них закупили мощные лафетные брандспо́йты на основе ростеховских автомобилей, а то получается, что в заштатной Сызрани у пожарных техника лучше, чем в столице!
Вот такой поезд с насосом и бочкой на втором авто я и реквизировал.
На Казанской площади уже стояло оцепление из городовых, человек триста студентов толпилось на ступенях собора, выкрикивая лозунги и пугая редких прихожан. Ко мне подскочил усатый пристав, пуча глаза начал невнятно докладывать. Из его бормотания, я понял, что полицию уже забрасывали камнями, собственно, вон десяток человек ломают мостовую — готовят «продолжение банкета». А самое поганое, что со стороны Невского двигается еще толпа школяров.
— Разварачивай машину, ставь ближе к толпе — приказал я начальнику пожарной части, что увязался за нами — По моей команде начинай поливать.
— Насосы то мощные — пожарный испугался — Как бы не сбить с ног студентиков.
— Сбивай. Вся вина на мне.
Машина выехала на площадь, направила ствол на толпу. Протестующие притихли, кое-кто даже попятился. И не зря.
Я услышал вопль «Сатрапы», как сильный поток воды повалил первый ряд митингующих.
— Вот это да… — выдохнул рядом стоящий пристав.
Пожарным даже не пришлось поливать второй ряд — студенты, побросав транспаранты, начали шустро разбегаться. Городовые засвистели им вслед, заулюлюкала собравшаяся возле оцепления толпа горожан. Ну как же… Целое развлечение, водная феерия, цирк на гастролях.
— Теперь на Невский давай — я махнул рукой пожарным, залезая в машину — Есть еще желающие искупаться.
До Таврического доехали с шиком — на красном пожарном авто, с колоколом, разве что без мигалок. Надо, кстати, озаботится, а то махающий красным флажком топорник не слишком заметен. И сирену приспособить, хотя бы и паровую.
На приезд наш тут же сбежалась местная корпорация газетчиков-разносчиков — пацаны и даже несколько девчонок самого субтильного возраста. Еще бы, авто да экипажи тут каждый день, а вот пожарные в блестючих касках…
— Григорий Ефимович, а вот газетку за монетку! — кинулся с пачкой газет ко мне самый сообразительный.
Местные держались крепко сплоченной корпорацией, чужих сюда не допускали, а коли пытались влезть — то лупили всем коллективом, зато каждый мальчишка знал поименно всех депутатов, многих секретарей или технических работников Таврического, имел среди них «постоянных клиентов». Более того, они уже, изучив вкусы думцев, делали персональные подборки для того или иного народного избраннника и продавали такую пачечку газет на алтын, а то и пятачок дороже, чем по отдельности. Сервис, понимать надо!
Я потрепал мальца по вихрам и купил у него «Ведомости», хотя знал, что мой аппарат наверняка уже прикупил утреннюю подборку и наверняка прикупит вечернюю.
Ого! А наш-то отдел пропаганды как развернулся! На последней странице стояла здоровенная реклама «Боевого синематографического сборника», посвященного событиям на Кавказе. Вести оттуда доходили позитивные,
