За секунду до сумерек - Евгений Штауфенберг
– Никогда не пересыхает, да?!
– А что, нет? Подожди, серьезно?
– Да нет, вода есть, пальцев на пять уровень.
– Не может быть! Не понимаю…
– Где-то вверху заговорили, что-то обсуждая. Чий опустился на колени и стал зачерпывать воду в котел. Сначала ладонями, а потом своим бурдюком. Лямка постоянно выпадала из руки и цепляла донную грязь. Вытаскивать котел пришлось вдвоем. К нему спустился Краюха.
– Не пересыхает. В следующий раз сам полезешь за наглое вранье, – сказал он, опуская котел на землю, – воды нет, только берег сырой, даже как будто размоченный.
Тольнак пожал плечами. Костер разожгли быстро, пользовались мшельником, дров осталось не так уж и много, но сегодня решили сделать себе уступку, кто-то предложил и все тут же согласились. Возится с этими чадящими, которые собирали в прошлый раз, не хотелось совершенно. Они сели прямо на краю ямы, земля была тут особенно истоптана. Это выглядело немного необычно: с одной стороны, огонь освещал поле, а с другой, его оранжевый свет тонул в темноте ямы.
Есть Чию не хотелось, он вытянулся на земле ногами к костру, заложив руки за голову. Справа от него сидел Краюха, он невидящим взором глядел в огонь, держа в руках лепешку.
– Чего не ешь?
– А? Да так, – он опомнился и неуверенно поглядел на еду.
– Домой охота?
– Да не то чтобы… Я не об этом. Я тут вот… – он замялся, потеребил, не глядя лепешку. – Как ты себе представляешь, как мы к Громовой подойдем?
– В смысле?
– Ну, вообще: ситуацию саму, как это выглядеть все будет, какая Громовая на вид, ночь будет, день, ветер? Ты вообще ее представляешь?
– Ну, я не думаю, что она сильно от остального Леса отличается. Я ничего такого не слышал.
– Да ты меня не понял. Вот смотри, – он вытянул руку, – сидим. Степь. Скоро темно совсем станет, тихо, костер, трава. – Я вижу все это и раньше видел, и понимаю, что это, и чувствую, Деревню тоже чувствую. А Лес, Громовая? Я знаю, что он вот там. Ну как знаю – слышал об этом, должен он там находиться. Но представить его себе не могу, пытаюсь, сказка какая-то получается, не могу я поверить, что мы туда дойдем. Понимаешь? Нереально как-то. Вот, если повернем назад, то через неделю уже в Деревне будем. Это я понимаю. Или, если сейчас пойдем до хребта, а за ним, где он сворачивает, пойдем на юго- восток, то – три недели и мы на Сухих сопках. А туда… – он махнул рукой в сторону далеких, различимых уже, темно-сиреневых бугров у горизонта, почти из центра которых высоко над остальными возвышался Арбад, а за ним где-то слева, Чий знал, должна быть низкая и потому невидимая отсюда Громовая. – Мы всю жизнь проводим в Деревне, да вокруг Деревни. Даже Лес – это уже что-то такое, запредельное.
– И к чему ты это? – к ним повернулся Дерево. – Хочешь все те земли чужие обсмотреть? Так это глупо, хотя бы Караванщиком надо было родиться.
Да ничего я не хочу, просто подумал.
Не просто. Раньше бы такого не сказал, раньше ведь также считал, только тогда ты, Краюха, не верил в то, что мы не на прогулке. И тогда все несерьезно было: цель сказочная и поход несерьезный. Прекратиться должен как-то, в прошлом-то ничего такого не было. А теперь ты вдруг резко понял, что придется бояться, но идти – хотеть пить, но идти – мерзнуть под дождем, спать кучей, в мокром, ползти в дыру в земле для того, чтобы набрать грязной воды – поход сал реальным и злым. А цель так и осталась сказочной. Уже просто для того, чтобы подтвердить догадку, Чий спросил у него, что он об этом думал с самого начала, когда выходили.
– Да так же думал. Я не отказываюсь же идти, должны дойти.
Не договариваешь. Чий поглядел на лица сидящих. Их слушали, ждали продолжения. В этом Краюха был не оригинален. Чий знал, что примерно такие же мысли должны быть у каждого. Поднявшись на локте, делая вид, что сметает что-то с земли, где только что лежал, он приблизил лицо к Краюхе.
– Ну и сидел бы дома. Что ты, дурак, плачешься? – сказал он почти одними губами.
– Он также лег, закинув руки за голову. На лицах появилось чуть заметное разочарование – разговор был закончен.
Рыжий-младший переломил палку, которую вертел до этого в руках и засунул половинки в жар.
– Ну и темы у вас в последнее время. Правда, сказку ты ту, караванщиковскую, неплохо рассказал, умеют же. Смешно только – откуда они это берут, ты сам понимаешь?
– Я?!
– Ну, ты же у нас знаток их.
– Какой там. Я тебе что, повод давал, чтобы ты так считал? Ты перегрелся сегодня что ли? Знаток. Услышал пару сказок, запомнил, брат с ними знался – проводником раз был. Все.
– Ну, и я о том же. А я не одной не запомнил, даже не пытался, да и слушать их негде было.
– И я уже знаток из-за этого? Разница между нами только в том, что у тебя возможности не было.
– Не из-за этого. Тебе ведь интересно это, да? Заметно же по тебе.
– Подумав, Чий нерешительно кивнул:
– Ну да.
– Вот в чем и разница. Я ничего такого не знаю, потому что слышать об этом негде было. Только тебе, по большому счету, тоже негде было. Да и вообще, мы не о том: интересно, значит задумывался.
Чию вспомнился Кунар (тогда, после драки, непривычно мудрый и вообще непривычный), разговор об отце, и ощущение, которое было и сейчас, что это действительно правда, что он даже не похож на отца – а попросту они один человек, который потерялся тогда в прошлом и заново появился теперь, ничего не помнит и потому должен в точности повторить их общую прошедшую судьбу. Неужто правы, неужто я действительно похож на него так сильно?
– Ну, и от меня ты что хочешь?
– С чего это вдруг у них? Вера во все такое, им это откуда известно? Если это правда даже все, если даже допустим, действительно так люди появились, к примеру допустим, то они как об этом узнать могли? Запомнили что ли? Чушь. Тогда почему они одни только, об этом и знают?
– Почему чушь? Все это с их позиции объяснить можно. Они себя такими любимцами, что ли, Шарухана считают. Вот он им взял и рассказал. А? И основания у них есть в это верить. Они ведь действительно лучше всех живут. Может, правильно считают? Они в любое время могут к кому угодно приехать, хоть торговать, хоть проездом, а мы только в торговое, да и то когда как. Представь, что было бы, если бы к
