Вячеслав Коротин - Флоту — побеждать!
— Жаль, что нам так и не удалось пострелять по японским позициям, — с сожалением процедил Ухтомский, глядя как миноносцы и «Амур» возвращаются к отряду.
— Так ведь и не планировалось, Павел Петрович, — отозвался Эссен. — Глубины здесь не для броненосцев. Может и дотянулись бы двенадцатидюймовками издали, но точность была бы аховой. Стоит ли то расхода наших дорогих и дефицитных снарядов?
— Да всё я понимаю, Николай Оттович — конечно же игра не стоит свеч, но обидно, согласитесь.
— Крейсера подходят! С кормы я уже видел их дымы, — прервал беседу адмирала с командиром броненосца взлетевший на мостик минный офицер. — Вот радио с «Богатыря». «Диана» утопила японскую канонерку.
— Благодарю за добрые вести, лейтенант, — удовлетворённо кивнул Ухтомский. — Молодец Ливен, приятная новость для нас…
Адмирал намеренно опустил титулование и озвучил лишь фамилию светлейшего князя. Вернее, не столько намеренно, сколько на уровне подсознания. Его род происходил от самого Рюрика, и, тем не менее, он оставался лишь «сиятельством», а Ливены были пожалованы титулом «светлейших» по прихоти императора Павла, причём непонятно за какие заслуги. Вообще-то даже Романовы по сравнению с Рюриковичами — выскочки. А уж князья из инородцев… Во времена Петра Великого и вплоть до Екатерины кавказцу или татарину, мордвину или персу имеющим саблю у пояса и заявившему, что он у своих «Балшой чилавек», при принятии российского подданства тут же жаловалось дворянство, а то и княжеский титул…
— Ваше превосходительство! — прервал мысли адмирала гальванный кондуктор, — Ещё телеграмма с «Богатыря».
— Давай, братец.
«Вижу дымы на норд-весте. Предполагаю вражеские миноносцы. Атакую.» прочитал Ухтомский. Ну что же, Матусевич принял правильное решение — в виду скорых сумерек отогнать этих ночных хищников требовалось пренепременно. Не хватало ещё после сегодняшней успешной операции схлопотать дурную мину во время перехода в Артур.
— Передай на «Богатырь»: «Добро». Николай Оттович, распорядитесь отсигналить на «Скорый», «Стройный», «Сторожевой» и «Разящий», чтобы тоже сбегали к норд-весту, глядишь они успеют зацепить вражеские миноносцы раньше, чем наши крейсера.
Когда капитан-лейтенант Такебе, командующий Одиннадцатым отрядом миноносцев, получил информацию о том, что к ним приближаются большой русский крейсер и четыре истребителя, он понял, что приказ командования «Ночью обнаружить и атаковать броненосцы или крейсера противника» выполнить не сможет. То есть попытается, конечно, но шансы околонулевые — сейчас придётся отступить, ибо отряд уступает русским по своим артиллерийским возможностям… Да что там считать — практически в бесконечное количество раз уступает. Его номерные миноносцы в разах слабее артурских «соколов». И тихоходнее. На самом деле самим необходимо как можно скорее уходить подальше и накрыться спускающейся темнотой. И то если бы даже крейсера не было…
Японские миноносцы дружно показали корму отряду Матусевича, и стали улепётывать к норду. Гоняться за ними особого смысла не было, и «Богатырь» со своими «младшими братьями» развернулись к эскадре, которая теперь относительно спокойно могла проследовать до родного порта.
«Диана» пошла впереди, а «Богатырь с миноносцами достаточно надёжно прикрыли в сгущающихся сумерках правый фланг своих броненосцев, всем своим видом показывая противнику „Только сунься!..“, или, как говорят в голливудских фильмах главные и не самые главные герои: „Даже и не думай!“.
— Нам сегодня не спать, Николай Оттович, — без особого энтузиазма процедил Ухтомский. — Распорядитесь, пожалуйста, чтобы принесли кофе. И не чашечку.
— Разумеется, ваше превосходительство, — немедленно отозвался Эссен. — Через четверть часа принесут термос…
Личность Павла Петровича Ухтомского известна широкому кругу читателей в основном в негативном плане, по роману Степанова „Порт-Артур“. Трусоватый, бесхарактерный, нелюбимый офицерами и матросами… Но не стоит забывать и время, в которое писалась эта прекрасная книга. А как ещё мог выглядеть князь-адмирал в литературном произведении того времени? — Только так и не иначе. Нет-нет, Ухтомский, конечно, не являлся личностью выдающейся, он был нормальным честным служакой, не лучше и не хуже большинства других своих современников, в критические моменты действовал достойно и грамотно, но не повезло… Не повезло отличиться.
Скорость тьмы не уступает скорости света — всё пространство, которое освободит свет, немедленно заполнит тьма. Немедленно, как только вы задуете свечу или нажмете на выключатель, тьма выскочит из всех углов и сожрёт остатки света за непередоваемо малые доли секунды.
Багровое солнце очень быстро нырнуло за горы западного побережья Печелийского залива. Одинокие и слабые огоньки китайских деревушек с обоих его побережий, только подчёркивали черноту наступившей ночи.
Отряд шёл без огней. Ну, то есть русские эсминцы, отбежав западнее, весьма интенсивно прошаривали своими прожекторами ближайшую акваторию, но у них и задача имелась именно такая — отвлечь на свои огни японские миноносцы. И обеспечить относительно спокойное следование в Порт-Артур крейсерам и броненосцам.
Надкусанная с одного края луна периодически появлялась в разрывах достаточно плотных облаков, но сколько-нибудь постоянного освещения обеспечить не могла.
* * *— „Новик“ сообщает: „Горизонт чист“.
— С „Баяна“ передают: „Дым далеко на осте“.
— „Баяну“: „Оставаться на курсе“.
— Нечего на всякий дымок бегать — „над нами не каплет“, — подумал Степан, отдавая последний приказ. — Вернуться мы всегда успеем, а нервы пусть у Того вибрируют.
Задувал небольшой свежачок, и броненосцы покачивало слегка сильнее, чем „слегка“, но для того они и строились — чтобы держать океанскую волну. И вести бой при нешуточном волнении моря.
— Прекрасный всё-таки броненосец „Ретвизан“, — прервал затянувшуюся паузу на мостике Молас. — Думаю, что один из лучших в мире на данный момент.
Вагонные споры — последнее дело
Когда уже нечего пить
Но поезд идёт, бутыль опустела,
И тянет поговорить…
Именно эта песня вспомнилась Маркову-Макарову в данный момент. Ну да — скучно: слева горизонт, справа горизонт, по курсу тоже, мать его етить, горизонт. Можно и на ют сбегать, но зачем? Картинка будет та же самая.
— А офицеры „Цесаревича“ с вами бы поспорили, Михаил Павлович, — поддержал беседу командующий флотом.
— Да, наверное. У „Цесаревича“ есть свои преимущества…
— Именно. И только в бою можно будет проверить какой из проектов лучше. Не так ли?
— И то не наверняка, Степан Осипович — в бою возможны всякие случайности, вплоть до самых нелепых. Судить о корабле по результатам попадания „золотого снаряда“ вряд ли стоит.
— Полностью согласен. Ну а если всё-таки потеоретизировать, какой броненосец по-вашему лучше и почему?
Молас секунд на двадцать задумался…
— Всё равно ставлю на „Ретвизана“ — забронирован более полно, казематное расположение шестидюймовой артиллерии надёжней башенной, да и скорострельность выше, условия для экипажа здесь лучше, хоть и на „Цесаревиче“ неплохие…
— А противоминная защита? — подпустил шпильку Макаров.
— Конечно у французов лучше, тут спорить нечего, — согласился начальник штаба, но тут же отпарировал. — Но какое это будет играть значение в линейном сражении — артиллерийском бою?
— Кто знает, кто знает… — Степан произнёс эти слова „тем самым тоном“, и чуть не вставил между дважды повторёнными „кто знает“ „дорогой Ватсон“. — У „Цесаревича“ кстати, носовой и кормовой огонь посолиднее будут, не так ли?
— В залпе, Степан Осипович, в залпе, — немедля отпарировал Молас. — К тому же бой на острых курсовых углах для броненосцев малохарактерен, а вот в скорострельности башенные установки здорово проигрывают казематным орудиям, разве не так?
— Приходится согласиться. И значительно дороже к тому же, — хитро прищурился Макаров. — Михаил Павлович, извините великодушно, но мне просто нужен был „адвокат дьявола“. А в целом я полностью разделяю вашу точку зрения. Но ведь могу и ошибаться, правда?
— Ах, вот оно что, — слегка смутился начальник штаба. — Не совсем честно, Степан Осипович. Но тогда разрешите и мне позволить себе маленькую месть?
— Полностью в вашем распоряжении, тем более, что горизонт чист, а поговорить и поспорить с умным человеком всегда приятно и интересно.
— Благодарю. Так вот, у каждого, даже самого лучшего корабля имеются свои достоинства и недостатки. А как вы представляете себе идеальный боевой корабль?
— Знаете, — усмехнулся Степан, — давайте поменяем „идеальный“ на „совершенный“, например. А то „идеальный корабль“ на то и идеальный, чтобы скорости света достигать.
