Олег Макаровский - Мир фантастики 2014. На войне как на войне
Конечно, эти сборы углядели, сообщили миномётчикам, те накрыли колонну залпом. Но времени нормально развернуться, не выпустить «бурых» с позиций не оказалось. Так что до половины их ушло.
По этому поводу в батальоне не особенно огорчались – слишком хорошо чувствовали предел своих сил.
Уже в темноте прибыли разведчики сороковой танковой. За ними шли саперы, как обычно на своих грузовиках с деревянными кабинами. Они без особых церемоний спихивали с дороги всё, что мешало проезду. Где-то в третьем часу началось нормальное движение. Для батальона это означало – они по свою сторону фронта, можно расслабиться.
Вал подразделений, групп и частей становился всё гуще. Закончилась и «беспризорность» – Камерова с рассветом вызвали в штаб их подходившего полка.
С рассветом дело дошло до обозных и медицинских частей.
Разбитое, сгоревшее Тулово оказалось надлежащим местом для медсанбата. Всё равно в округе ничего лучшего не имелось. А новый оборонительный рубеж, который придется брать войскам, – он уже скоро, и часа хорошей езды не будет.
Начштаба, как только прибыли первые грузовики и начали разбивать палатки, пошёл к военврачу. Мимоходом для себя отметил, что теперь, даже если какая-то окруженная «бурая» часть будет прорываться через Тулово, – за оборону можно не беспокоиться. Медсанбаты всегда оснащались по первому классу. В этом были пулемёты и бронебойки – одновременно с палатками ставили несколько огневых точек.
Энергичный длиннорукий очкарик чем-то походил на седоватого гиббона, которого Мокей однажды видел в зоопарке. Только обезьяна лениво раскачивалась на ветке, а военврач, казалось, раскачивал всё вокруг себя.
– Баллон с кислородом, осторожней, Шострик, осторожней. Подняли, поставили. Раз, два, – взмах длинных рук, поднятых вверх, потом второй, и вот тяжеленная стальная бочка, подхваченная двумя санитарами, уже переместилась на своё место. А врач такими же плавными, размеренными движениями уже показывал, куда тянуть столы.
Скрип дверцы грузовика.
– …военврач Толбаник? – обратился начштаба.
– Капитан, вы по какому вопросу?
– Можно просто Мокей, – с пересчетом ранга врача они были в одинаковых званиях. – Когда сможете выделить мне минуту?
– Лучше сейчас, в одиннадцатом часу мы должны первую партию принять, – он был хирургом.
– Пройдёмся, закурим, не возражаете?
Они остановились у столбиков, на которых ещё сутки назад висела колючка – селяне посрезали её. Начштаба предложил пачку неплохих трофейных сигарет.
– У меня четыре десятка воскрешенных и до сотни раненых. Люди надежные, для дела необходимые. Я хотел бы их оставить в батальоне, – без обиняков начал Мокей.
– Ха! – Врач хохотнул так резко и коротко, будто получил удар под дых и от боли резко выдохнул. – Думаете, у вас одних такие проблемы?
Видно было, что его допекли подобными просьбами.
– А все мои уже здесь. Практически стоят в очереди. Или лежат. Я же не требую от вас руки-ноги людям отращивать.
– Да? Потребуете через полчаса? – Ехидства медику было не занимать.
– От полевого госпиталя подобного требовать глупо. Я прошу вполне доступных действий, которые при оборудовании может организовать любой нормальный врач. Фельдшера с собой просто препаратов не носят, – начштаба изображал разбитного колхозника, который за полчаса и четверть первака уломает председателя на любую комбинацию.
– Мы вот быстро солдатиков обколем, и они все розовыми бодрячками промаршируют дальше?
– Очень может быть, что к вечеру нас здесь не будет. Эти люди либо уйдут со мной, либо останутся с вами. Зачем с первого часа себе палаты загромождать?
– И словеса-то у вас к такому случаю подходящие, – врач уже остывал.
– Приходится заготавливать, – компромиссным тоном ответил начштаба.
– Знаете, насколько иначе всё в ту войну было? Никаких тебе полевых воскрешений, мертвой воды ещё не знали. Раненого в госпиталь везли, понимали, что больной. А теперь? Каждый норовит на одних медикаментах бессмертие себе сварганить. Что через пять лет будет, думают? Полстраны в старики угодит. Или куда потом вот таких девать?
Он длинным пальцем указал на первого фельдшера. Тот сидел на вывороченном из здания школы куске кирпичной кладки, маникюрными ножницами вычищал грязь из-под ногтей. А рядом с ним сидел батальонный кот и умывался. Они были так похожи в своих жестах, что невольно закрадывалась мысль – не прикидывается ли Водин. Но нет, просто чем дальше, тем больше он отстранялся от крови и грязи. Как умел, аристократа изображал.
– Товарищ военврач, – глухим голосом вдруг начал Мокей, – вы всё правильно говорите, но бой ждать не будет. У меня пятнадцать человек с неправильно сросшимися рёбрами. Или с несросшимися. Нужен кальций, и в таких инъекциях, чтобы они живы были. Есть снайпер контуженый, вроде отпустило, но кто его знает. А дистрофикам витамины нужны. И много.
Врач несколько удивленно посмотрел на Мокея – тот уж больно резко переменил тон.
– Бойцы нашли сейф. Там семнадцать самоспасателей. Бухен… черт, не могу выговорить, – начштаба в раздражении отбросил недокуренную сигарету.
– Всё цело, не разбито? – Врач буквально расцвёл, и казалось, что сейчас бросится целовать Мокея.
– А то.
– Как здесь оказались такие вещи? – Толбаник не верил своему счастью.
– Мало ли? Думаете, они там друг у друга не воруют? «Бурые» у «черных» небось увели и на партизан спихнули. А мы вот нашли. Факт.
– Батенька, поздравляю, – военврач затряс ему руку.
– Но мы ведь не будем говорить о товарно-денежных отношениях? – несколько заговорщицким тоном продолжил Мокей.
– Что за мерзость приходит вам в голову? – подыграл ему Толбаник.
В «европах» уже лет пятьсот воскрешение считалось делом почти что индивидуальным. Личным разговором со смертью. Оно, конечно, взаимовыручка окончательно не исчезла, особенно в семейном кругу. Но солидный человек свои проблемы должен решать сам. На чёрный день запасы откладывать.
Тот самый мелкий палевый гриб, из которого «живую воду» получали, он силы впитывал. И отдавать мог. Надо было только по груди и лицу покойника рассыпать – вместо открытых ладоней работал. А если ещё переливание собственной крови, так вообще радость. Донора своего гриб помнил и чужому человеку был бесполезен. Только его требовалось в термосках держать. И режим соблюдать, чтобы не протух, не испортился, силы на самого себя не потратил.
Эти самоспасатели-термоски ювелирной точности изделиями должны были быть – чтобы и температуру, и влажность неделями держать. Работа потоньше любой орудийной панорамы или танкового прицела. А даже с прицелами пока у своих заводов не очень получалось… Так что за трофейными самоспасателями охота серьезная шла, вплоть до анонимок в особые отделы.
Перед важной операцией пациент мог за неделю хороший запас сил накопить. Даже тыловые госпитали, в которых можно было глаз или пальцы наново отрастить и где большие ванны с палевой грибницей стояли, – тоже за термосками следили и собирали их где могли.
Мокей и Толбаник почти сразу ушли от темы «бухенов…», но в голове каждый прикидывал, достаточные ли козыри пошли в дело.
– А из фельдшеров я ни одного нормального за последний год не видел, – неторопливо рассуждал начштаба. – Которые хамы, которые недоумки, а кто и вот так, под чуждый элемент маскируется. И считаю это правильным. Только неприязнь остальных людей спасает их от косвенных прибытков…
– Косвенные прибытки? – удивился врач. – Никогда не понимал бухгалтерии. Мы зовём это утечками.
– Наш знает, что, если он будет чужие крохи для себя брать, хоть через утечки, хоть как – убьют. Потому выкаблучивается. Одно время даже денщика себе пытался завести, приспособить рядового. Только нельзя, перебор выходит.
– Они все это знают. Кстати, в курсе, какой у первых фельдшеров самый распространенный кошмар?
– ?
– Вокруг пустыня, черное небо и черный песок. Все мертвецы прошлых войн встают перед ними, ряды скелетов, форма старых лет и совсем новая. Они хотят жизни, им надо идти в бой, драться. Только вот за спиной у фельдшера ни одной живой души. Это, между прочим, тоже с прошлой войны. Какой-то француз-режиссер фильм снял, и оно пошло гулять.
Начштаба посмотрел на Водина немного другими глазами. Что ж, будем знать, но ведь это не причина нарушать приказы?
– Ладно, – военврач для себя уже всё решил. – Те, у кого конечности были переломаны или дефицит массы зашкаливает, здесь останутся. Остальных успеем подлатать. Стоп, – он вдруг схватил начштаба за руку. – Болванчиков у вас нет? А то знаю я, многие надеются, что, раз череп обратно сросся, те в разум войдут.
– Матвей Георгиевич? Вас ведь так звать? Я не стал бы просить о таком. Это не моё.
