Александр Плотников - Коридор
Мелен выглядела так же, как и накануне. Даже хуже. Наблюдая ее такой, Карл всерьез стал задумываться над тем, стоит ли ему продолжать дальше.
— А еще в сорок третьем году в Италии произойдет военный переворот. Муссолини свергнут, и макаронники капитулируют. После этого там высадятся союзники, которые в дальнейшем захватят всю страну… К сожалению, когда это случится, я не помню. Возможно, даже в ближайшее время.
Последняя новость вывела Мелен из оцепенения. У нее, наконец, созрел вопрос, но Карл не дал возможности его задать, продолжая оправдываться.
— Муссолини потом выкрали диверсанты Скорцени. Правда, его потом тоже… — он хотел жестом показать, что случится с Муссолини. Но связанные руки не дали этого сделать. — Это я тоже из книг узнал. Из художественных, правда.
Предположение о том, что нацист вроде Карла Маера за такое короткое время мог перевоспитаться, выглядело абсурдно. Да и кто бы этим здесь занимался?! В то же время она не могла вот так просто принять тот факт, что перед ней сидит другая личность, поселившаяся в теле Маера. Да еще какая — из будущего!
— Из какого ты, говоришь, года сюда попал?
— Из 2002-го. А родился в 73-м…
Мелен сейчас совершенно не была похожа на ту беззаботную плутовку, которую он знал до «более близкого» знакомства. Теперь перед ним стала открываться ее «сумрачная» часть характера, о наличии которой он не имел ни малейшего представления.
— Ты точнее можешь вспомнить дату Нормандской операции?
— Нет, навряд ли.
— А то, что про Италию говорил… Ты что-то еще помнишь?
— Нет. Но, может, потом. Я ведь не робот.
Удивленный взгляд заставил разъяснить свою оплошность.
— Я хотел сказать — я не машина…
Впрочем, ответ ее не интересовал. Мелен снова погрузилась в себя, что-то скрупулезно обдумывая. К счастью, это длилось недолго. Вскоре к ней вновь вернулось былое спокойствие, и черты лица стали прежними.
— Хорошо, я знаю, что делать, — решительно направляясь к двери, произнесла она. — Я скоро буду.
— А что со мной?
— Сейчас я пришлю Жана, и он тобой займется, — бросила она, даже не оборачиваясь.
— Только скажи ему, чтобы перчатки не брал.
Но она его уже не слышала.
* * *Где-то вдалеке послышался скрип лестницы, а затем приближающиеся шаги возвестили о новом «госте». После легкой заминки дверь отворилась, и на пороге возник Жан. В одной руке у него был эмалированный синий кувшин с горячей водой, а в другой — белое махровое полотенце и китель Карла.
— Ну и кто мне хоть что-нибудь объяснит? Что это всье значит?
Не дождавшись ответа, он стал, не торопясь, спускаться по лестнице.
— Ти там, что, в рот воды набраль?
Поставив кувшин возле ведра, Жан сел напротив. По-видимому, его так и подмывало звездануть Карла раз-другой для «профилактики». Но что-то значительно большее, нежели данное слово, сдерживало его, не давая выпустить гнев наружу, осуществив тем самым свое сокровенное желание.
— Неужели я пропустиль что-то важное? — не унимался он.
Карл продолжал молчать, как партизан, хотя партизаном, по сути, был его собеседник.
— Вот и Мелен убежала, как чумная, ничьего тольком не объяснив. Ви что здесь, всю ночь проболтали?
Чуть не сорвавшись, Карл было хотел узнать, который час, но в последний момент передумав, продолжил свою словесную блокаду.
— Сказала мнье, кстати, привести тьебя в божеский вид. Но тьебе, судя по мольчанию, так больше нравится?
Карл с жадностью посмотрел на кувшин, тепло от которого ощущал всей левой стороной тела.
— Может быть, ты меня тогда развяжешь? Или хочешь поухаживать? — наконец сдался он.
— Поухаживать! — Жан громко рассмеялся. — У нищих слуг нет.
Встав со стула, он вытащил из-за пояса револьвер, приставив его к голове Карла.
— Только, смотри, без фокусов. А то живо тьебе третий глаз нарисую.
— Ты, наверное, до войны был не только чемпионом по боксу с соперниками, привязанными к стулу, но и по стрельбе в той же категории?
— Слушай меня внимательно, щенок, — Карлу показалось, что своей последней выходкой он слегка перегнул палку, сильно задев воспаленное похмельем самолюбие Жана. — Я не знаю, что ти там ей наплел, но мьеня вокруг пальца ти не обведешь. Рано или поздно я… Именно я буду тем человеком, которого ти увидишь в своей жизни последним. Ти меня поняль?
Дуло пистолета больно уперлось в то самое место, где Жан обещал проделать дополнительное отверстие для глаза, от чего желание острить пропало само собой.
— Я не слышу ответа?
— Да.
— Громче.
— Да, да.
— Вот так би и раньше. И смотри у мьеня…
Убрав пистолет в сторону, Жан очень медленно развязал узел, после чего, пятясь, отошел к ближайшей бочке. Видимо, он по-прежнему ожидал от Карла какого-то фокуса, что было совершенно напрасно в связи с полной неспособностью последнего на какие-либо действия.
Как только веревки ослабли, Карл тут же почувствовал тепло приливающей крови, но длилось это недолго. Очень скоро мышцы занемели, словно сперва по ним пропустили разряд электрического тока, а затем, залив быстро застывающим цементом, сковали намертво. Как в дальнейшем выяснилось, кроме чувствительности, напрочь пропала и координация. Почесать рукой нос оказалось невыполнимой задачей, которую, впрочем, удалось разрешить при помощи плеча.
— Если ти еще пару раз почешешься, вода совсем остынет. А я за ней больше не побегу.
Жан по-прежнему стоял в стороне, держа Карла под прицелом.
— Может быть, ты уберешь эту штуку куда-нибудь в сторону? Или хотя бы будешь целить в другое место?
— Обойдешься.
Кинув еще один взгляд на револьвер, Карл принялся умываться, ожидая в любую секунду выстрела в спину. Вода и вправду, как «накаркал» Жан, почти остыла, став по температуре почти комнатной. Но это нисколько не огорчило его, потому как после двух ведер ледяной воды все происходящее казалось верхом цивилизации.
— Присаживайся, — указал пистолетом Жан на злосчастный стул, когда тот привел себя в порядок.
— Я, пожалуй, лучше постою.
— Ну, смотри.
Тем временем наверху послышались чьи-то шаги. Моментально изменившись в лице, Карл сразу насторожился, а заметивший это Жан довольно оскалился черными от вина зубами.
— Вот и пришоль твой час…
Но Жан ошибался. Когда дверь отворилась, на пороге показалась Мелен в сопровождении пожилого мужчины, больше походившего на детского ортопеда, нежели участника Сопротивления. В руках он держал кожаный саквояж, а одет был в нелепый серый костюм, показавшийся старомодным даже Карлу.
— Почему ти так дольго и что он здесь делает? — обратился к ней Жан почему-то по-немецки.
— Мне надо кое-что проверить.
— Что проверить? Уже время поль-одиннадцатого. Ти, что, забила, что все уже должно бить закончено?
— Ты хочешь обвинить меня в том, что вчера опять нажрался, как скотина?
Жан, не зная, как выразить эмоции на немецком языке, перешел на родной, при этом обильно жестикулируя то в сторону Карла, то в сторону незнакомца с саквояжем. Спокойно все выслушав, Мелен, взяв его под локоть, стала уводить в дальний конец погреба, где из-за слабого освещения почти ничего не было видно. Уже через пару минут оживленной «беседы», они так увлеклись собой, что совершенно позабыли про Карла, а затем и вовсе скрылись за дальней бочкой.
В этот момент Карл поймал себя на том, что в голове импульсивно бьется только одна мысль: «А не воспользоваться ли сейчас моментом и не сигануть к двери?».
Но как бы то ни было, что-то удерживало его от этой рисковой затеи. Во многом причина было в том, что он совершенно не знал расположения комнат наверху. И что более важно, сколько человек там находилось. Из-за всего этого его попытка вырваться на свободу могла закончиться где-то в коридоре или в одной из комнат первого этажа. — «И если после этого они сразу же меня не пристрелят, то уж точно не поверят ни единому слову…».
— «Ну, так что? Надо решать». — Он уже напряг правую ногу, приготовив ее для толчка. — «У меня есть шанс, причем неплохой. Два рывка, и я наверху. Дед не помеха. А там закрою дверь на засов, и будь что будет. Ну, ну же. Надо решать…» — «Но если я это сделаю, то пути назад уже не будет и мне до конца войны придется быть на стороне немцев. Причем не просто быть. Но и…» Неожиданно Карла встретился взглядом со стариком. Тот сильно нервничал, периодически поглядывая то на него, то в сторону ругающихся псевдосупругов. Заметив на себе чужой взгляд, старик тут же отвернулся, а после небольшой паузы стал как-то украдкой, но с интересом разглядывать его. Эта перемена поведения произвела на Карла странное действие, полностью откинув предыдущую затею о побеге.
