Александр Плотников - Коридор
Ее поведение казалось довольно странным. Определенно, она не только нервничала, но даже, как показалось Карлу, была слегка напугана. За все их недолгое знакомство он впервые видел ее такой. До этого ему казалось, что некоторые области ее мозга, отвечающие за эмоции, попросту атрофированы.
— Не тяни время, у нас его и так нет.
— «Да, определенно, она не в себе».
— Это ты с ней за мной наблюдала. Что она сказала?
— Ничего особенного. Она просто ненормальная. Раньше я это только подозревала, а теперь в этом полностью уверена. Я не знаю, что ты ей сделал, но в погреб она отказалась спускаться категорически. А под конец и вовсе закатила истерику.
— Но что-то конкретное она рассказала? Ты даже не представляешь, как это важно.
— Она сумасшедшая, а ты скоро станешь мертвым. И если сейчас же не закончишь препираться, то я уйду и последним, кого ты увидишь перед смертью, будет…
— Все, все, хорошо, — сдался Карл. — Я тебе все расскажу. Только для начала хочу предупредить. То, что ты сейчас услышишь, может показаться не совсем реальным… Но как бы то ни было — это чистая правда и если ты дашь высказаться до конца, я все объясню. Единственно, — он сделал небольшую паузу, ища нужное слово, — обосновывать придется тебе самой. Потому что причины ты наверняка знаешь лучше меня.
— Ладно, как-нибудь разберусь. Ты давай начинай, только без премудростей.
— Я не Карл Маер.
— Неплохое начало. Что дальше?
— В его теле я нахожусь чуть больше месяца. С момента того боя, в котором ЕГО чуть не сбили.
— Его? — Мелен как-то странно засмеялась, при этом начав аплодировать. — Вы только послушайте. ЕГО.
От этой ее реакции Карлу стало немного не по себе.
— Ты обещала, что дашь высказаться.
— Я ничего тебе не обещала, — Мелен швырнула в импровизированную пепельницу в виде ведра очередной окурок, после чего, подкурив новую папиросу, продолжила. — Ты думаешь, нас можно так вот легко одурачить? Узнал о сумасшедшей цыганке, специально к ней послал, а теперь чушь тут городишь. Ну, учти, у вас этот номер…
— Замолчи, — прокричал Карл, не зная, как заставить ее слушать. — Неужели так трудно молча послушать десять минут, не перебивая? Я не заставляю тебя мне верить. Я просто прошу выслушать. А о доле доверия ко мне ты будешь судить, когда я закончу.
Его слова, наконец-то, возымели действие. Мелен заметно остыла и стала выглядеть намного спокойней. Карл же от счастья еле сдержал улыбку. — «Все идет как надо, только спокойствие, и она твоя. Правду она знает лучше меня. Просто не хочет в нее верить. Ей надо помочь. И тогда я буду спасен».
— Все произошло в тот день 29-го мая.
Глава 8
Уже который час Карл сидел в темном подвале. — «Сколько времени прошло? Двенадцать, восемнадцать часов? Да, по сути, и не важно». За время, проведенное здесь, он с ним почти сроднился. Причем до такой степени, что совершенно перестал замечать зловонный запах вместе с отсутствием света и связанными руками. Такие кардинальные перемены произошли только благодаря тому, что его переполняло неописуемое чувство счастья, сравнимое только с тем, что ощущает скиталец, нашедший после долгого пути оазис в пустыне. Или с тем, что переживает бедолага, помилованный прямо на эшафоте. — «Определенно, я добился своего… И хотя до конца она мне не поверила, тем не менее, сомнение я зародил крепкое».
Во время его краткого рассказа Мелен интенсивно курила, пытаясь на лице изобразить полное спокойствие, что, впрочем, давалось ей с большим трудом. Под конец у нее и вовсе осип голос, когда, попросив Карла привести несколько событий из ближайшего будущего, она услышала нечто такое, что явно не умещалось в сознании каждого нормального человека:
— Немцы войну проиграют.
— Это ты уже говорил. Мне нужны события этого лета… Или то, что произойдет до конца года.
— Я же не исторический справочник, который может ответить на любой вопрос.
— Но ты же столько рассказывал, что это самая кровопролитная война всей истории человечества. Что-то ты должен помнить?
— Конечно же, я помню. И не «что-то», а даже больше… Но история — не мой конек. А от дат и вообще увольте.
— Ну хоть что-то? — На лице Мелен стали появляться первые признаки отчаяния.
— Хорошо, хорошо, дай подумать.
Но как он ни старался, мозг ни в какую не мог вспомнить нужной информации. Мелен тем временем начинала все интенсивней терять терпение, что, в свою очередь, еще больше мешало ему сосредоточится. И тут неожиданно перед глазами всплыл образ деда.
— Я вспомнил.
— Что?
— Только не мешай. Мой дед погиб на Курской дуге. Это одна из самых решающих битв Второй мировой войны. Она началась. Подожди, дай вспомнить. — Даты прыгали в голове как угорелые, не давая сконцентрироваться. — 5 июля, да, точно. 5-го. Там, под Прохоровкой, произошло самое великое танковое сражение в мировой истории.
— Ты с датой не ошибся? Это через полторы недели. Подумай.
— Нет, не ошибся. В любом случае, эта информация никому не поможет. Советская разведка будет заблаговременно знать о планах немцев. К тому же накануне битвы будут взяты в плен немецкие саперы, которые укажут точное время наступления. И тогда Ставка примет превентивную меру.
— Какую меру?
— Ну, — попытался объяснить он значение термина «превентивный удар». — За полчаса до наступления, советское командование нанесет мощные артиллерийский и авиационный удары по наступательным группировкам Вермахта. В результате немцы понесут значительные потери, вследствие чего отложат начало операции на несколько часов. В дальнейшем они так и не смогут развить наступление на Курском выступе. Уже через неделю оно выдохнется, и Красная Армия предпримет контрудар. Для немцев это будет второй Сталинград, даже хуже. После Курской битвы они так и не смогут восстановить силы, потеряв последнюю надежду на победу…
— Вермахт будет отступать потом до самого Берлина, — с нарастающим напором продолжал Карл, — а мощь Красной Армии с каждым годом будет все возрастать. Промышленность, эвакуированная за Урал, начнет работать на полную мощь, и к концу войны соотношение сил по технике будет превосходить уже в два-четыре раза. Правда, сейчас стали появляться высказывания немцев, что, мол, «они нас взяли численностью в той войне». Но я могу сказать одно: плохому танцору «балетные туфли» мешают. Это все отговорки проигравших. Наполеон тоже на погоду жаловался. А что касается численности, то уже под Москвой всего довоенного потенциала Красной Армии почти не было. И соотношение сил по мощи и технике там было фактически 1 к 3. Так что здесь надо говорить не о численности и погоде, а о желании и умении…
На секунду прервав «выступление», Карл понял, что пора сбавлять обороты, потому как все сказанное произвело такое неизгладимое впечатление на его «слушательницу», что теперь та сидела, словно неживая, устремив свой взор куда-то сквозь него.
— Меня, кажется, слегка занесло, — спохватился он. — Это из— за деда. Он — наша семейная гордость. Две Красные Звезды как никак и две Славы. Поэтому я о Курске немного почитываю.
Последние слова не возымели ровным счетом никакого действия. Мелен по-прежнему продолжала вести себя, как египетская мумия, не подавая признаков жизни. Ему даже захотелось ее ущипнуть, и он бы так и поступил, если бы не связанные руки.
— «Неужели я был так убедителен? А может…»
— А что-то еще ты помнишь? — как-то уж очень осторожно произнесла она.
— Ну, наверное…
— Меня интересует то, что произойдет здесь. Ближе к Западу.
— …наверное, да, — Карл немного был сбит с толку, потому как не мог вспомнить какой-нибудь малозначительный факт Второй мировой войны, связанный с Западной Францией.
— Летчики, — ответ пришел по определению. — На Восточном фронте воюет эскадрилья французских пилотов — «Нормандия— Неман». Я даже фильм про них смотрел.
По выражению лица собеседницы он понял, что это не тот ответ, который от него ждали. И никакой важной информации в нем нет.
— Да, я про это тоже слышала. А еще что?
— Ещ-е-е, — протянул он опять, начав судорожно теребить память. Но как ни старался, а «тренировка» Жана, видимо, дала свои плоды, поэтому в голову ничего не приходило…
— Да, конечно, как я мог забыть. Высадка союзников в Нормандии. Это же ваш «красный день календаря»…
Шутка явно не нашла понимания, поэтому после короткой заминки он был вынужден продолжить.
— В первой декаде июня 44-го года начнется десантная операция на побережье Нормандии. Она пройдет удачно. Так что ждать вам осталось недолго. И еще — «Тегеран-43». В конце осени в Тегеране пройдет конференция «большой тройки». Сталин, Черчилль и Рузвельт договорятся об открытии Второго фронта, который и начнется с Нормандии. Ты можешь все проверить. Ведь вы работаете под Англией. — Его опять начинало заносить. — Я это из книг и теле…телевизора по большей части узнал, — промямлил он, как будто для нее это что-то значило.
