Американец - Андрей Корнеев
Хрень* — это если что ГГ сам виноват. Этакий вариант мазка из задницы, тут нет насилия с сексуальным подтекстом.
Даже когда чето в головку совали было неприятно, но не так обидно и унизительно. Затем выдали застиранное дешевое нижнее белье и робу. Она была оранжевой, как в фильмах про уголовников в США, башка обрита, задница зудит, тащат по коридорам в какой-то робе.
— Лицом к стене! — Командует санитар психушки или куда меня доставили.
— Пошел ты! — Отвечаю этому уроду. Он даже улыбнулся от удовольствия, я не понял он любит когда его оскорбляют? Не прошло и секунды, как до меня дошло! Меня развернули за шкирку, как нашкодившего котенка и схватив за мою лысую голову припечатали лицом к стене, снова пошла кровь. Садисту явно нравилась его власть и бить людей…
Раздался скрип ключа, похоже они тут не смазывают замки, затем будто в кошмарном сне простонали несмазанные петли моей камеры.
— Добро Пожаловать домой коммунистический ублюдок! — Меня дернули к двери камеры хотя я и не сопротивлялся, а затем был крайне болезненный пинок ногой в задницу и я просто влетел в камеру не смог остановиться и упал обняв металлический унитаз и рассек себе бровь. Дверь со страшным грохотом закрылась и камеру поглотила кромешная, зловещая тьма. Послышались шаги, мои мучители уходили что-то обсуждая между собой.
— Эй! Ты в порядке новенький? — Едва-едва слышно обратились ко мне из тьмы.
— Какой тут к черту порядок! — Возмутился я.
— Тише, пожалуйста тише, если нарушать режим, оставят без завтрака. — Умоляюще обратился ко мне голос из тьмы.
— Ты еще скажи, тут нормально кормят. — Проворчал я.
— Отвратительно, но еды всегда не хватает и наказывают лишением: завтрака, обеда или ужина. — Я слыша откуда идет голос, нащупал руками две полки и перебрался на свободную. Судя по всему у нас мизерный проход, две полки и в конце «комнаты» прямо между полок унитаз…
— Мне бы утереться вся рожа в крови. — Выдал в темноту своему сокамернику.
— Так ты был у унитаза почему не умылся? — Удивился тот…
— Ты что конченный? Умываться из унитаза? — Я в возмущении повысил голос.
— Мы должны смирять свою гордыню, тут все ученики школы так умываются. И пьют… — Доложил мне мой новый сокамерник.
— А если я не хочу пить из унитаза?
— Говорят были такие…
— И что? — Заинтересовался я…
— Ты не знаешь, что такое жажда, гордыню быстро смиряют…
— Хочешь сказать тут ломают характер?
— Да, но давай спать, скоро подъем он в 4 утра. — Я решил довериться бывалому из камеры и попытался уснуть. Однако ворочался на шконке, тут не то что одеяла нет, банально неоструганные доски вот и все удобства, а мой сосед уже сопел. Как-то неожиданно загорелся яркий свет, было ощущение лампы бьют со всех сторон и светят именно в лицо в глаза. Мой сокамерник вскочил. Я тоже встал, заиграл гимн США, причем очень громко. Сокамерник стоял и орал слова гимна судя по звукам из соседних камер все пели гимн. Я тоже стал петь, тут крайне строго с этим, тут Америка.
Однако когда последняя строчка гимна была пропета и отзвучала последняя нота, гимн начал играть сначала. Мы так стояли и орали гимн около двух часов к ряду. После чего свет в камере стал менее ярким и музыку отключили.
— Молодец, что пел, сейчас будут раздавать еду. Надо успеть умыться и привести себя в порядок. — Сообщил мне бедолага, который выглядел самым настоящим узником Бухенвальда кожа, да кости… Он не секунды не раздумывая встал на колени и начал умываться из унитаза. Последовать его примеру я не решился.
Затем открылось окно раздачи нашей камеры и прозвучало…
— Кушать подано скоты! — Нам просунули поднос там было… Я даже не знаю, как это описать. Слышал конечно, что зэка в России 90-х кормили хреново. Вот только в мисках лежало нечто похожее на дерьмо, да и запах был не многим лучше. В металлических кружках был наверное чай. Но такой, почти прозрачный и по крохотному кусочку хлеба.
Напарник по несчастью схватил поднос и присел на нары, я присел рядом, вышло даже «удобно», он развернул поднос в «длину» и тот стоял будто на столе на наших коленях. Я отхлебнул «чай» кстати тут он был горячим. Наверное в воспитательных целях, его не охлаждали, да и хороший чай в понятиях американцев холодный, желательно со льдом. Отхлебнул еще из кружки. Не фонтан конечно, но в сравнении с тем, что было в тарелках, вроде и ничего… Взял свою мизерную грамм на 20 пайку хлеба и заточил с чаем.
— Меняю хлеб на твою кашу. — Предложил мой сокамерник, который свою порцию просто проглотил и смотрел на отвратительную баланду пуская слюни.
— Бери. Хлеба не нужно… Ты и так худой…
— Спасибо друг, но возьми хлеб, тут очень сложно с едой поверь… — Выдавил он из себя.
Снова открылось окно раздачи в нашей камере и мой товарищ по несчастью сдал поднос.
— Сейчас нас выведут на пробежку, надо бежать, даже если не можешь беги, на тех кто не бежит спускают овчарок… — Сообщил парень имени которого я так и не узнал…
Открылась камера и прозвучал приказ.
— На выход лицом к стене. — Мы встали возле двери по разные стороны лицом к стене. Однако я успел заметить множество мальчишек из соседних камер, что стояли так же, ибо камеры не открывали одномоментно, их вывели первыми, а потом начался безумный бег во внутреннем дворике тюрьмы. Там стояли другие надзиратели в форме напоминающей полицейскую. Собаки рвались с поводков и стремились нас покусать, а эти садисты развлекались тем, что подпускали почти вплотную животных и если не уворачиваться и не одергивать руку, то собака тебя укусит и начался бег, долгий бег по кругу… Даже мне
